«Тягу к революции я приравниваю к предательству»

Интервью с номинантом Патриаршей литературной премии Дмитрием Володихиным опубликовано в журнале «Православное книжное обозрение».

— В этом году мы отмечаем столетие российской революционной катастрофы. Касаются ли ваши книги этих трагических событий и их последствий? Что вы считаете наиболее важным в их сегодняшнем осмыслении, как может помочь в этом православный писатель? Как вернуть активной части общества чувство ответственности за страну?

— Да, у меня есть роман «Доброволец», посвященный Гражданской войне. Там нашему современнику дается необычная возможность: посмотреть на судьбу своей страны глазами простого солдата белой армии, устало бредущего по бесконечным равнинам Юга России чрез огненный 1919 год… К событиям 1917 года и к тому, что за ними на нашей земле последовало, я отношусь с печалью: сколько народу убито! Сколько доброго искалечено! Как долго высокая культура оставалась в загоне! До чего же тяжелая, страшная судьба досталась Русской Церкви! И разрушительные силы, спровоцировавшие всю эту дикую пляску бесов в России, по сию пору тянутся к тормозу истории: «А давайте-ка вернемся туда, а давайте-ка еще разок… все то же самое, только гуще, чтобы уж наверняка, насмерть, чтобы уже ничего не могло подняться и возродиться!» Я твердый контрреволюционер и консерватор. Тягу к революции в России я приравниваю к предательству.

Можно ли «переменить ум» нашему обществу? Ох и увы, все тут непросто. Главное, не обольщаться тем, что какие-то новые мифы, пусть и прямо противоположные прежним, пусть и наполненные светом, могут с помощью некой энергичной идеологической контратаки переломить инерцию массового сознания. Чуть только поддался такому соблазну — и сейчас же сам начинаешь врать, а нужна ли ложь Богу? Если писатель-христианин хочет изменить отношение к событиям столетней давности к лучшему, то, наверное, ему следует быть предельно честным. От тех лет по сию пору тянет такой болью, что всякая ложь, всякое очернение или приукрашивание, всякие мифы, созданные с наилучшими пожеланиями, — они вроде веселых частушек на похоронах и заливистой игры балалаечника на поминках. Моментально становится видна их чудовищная неуместность и поддельность. Двигаться надо к истине, к правде факта. И творческое воображение должно уступать место простой горькой правде. Если писать о том времени, то без прикрас писать то, что было.

— В чем сегодня задача православной литературы, и как ее нужно решать?

— Тут как раз все просто: нет никаких задач на «вчера», «сегодня» или «завтра», задача-то всегда одна, одна-единственная. Ее очень точно назвал один священник, попавший на научную конференцию и там угодивший под град вопросов в духе: «Отчего Церковь у вас такая консервативная? Отчего держится все время за старое? Отчего не хочет меняться?» Достойный иерей послушал-послушал, да и сказал: «Мы держимся не за старое, не за новое, а за вечное». Православная литература — это литература православных писателей. А для нашей братии одно уместно: старательно напоминать людям, что вечен в нас образ Божий, заложенный в человеческую природу еще при Творении. И когда человек вглядывается в себя, он может признать: да, образ Божий — это для меня родное, это часть меня, такова моя глубинная суть. И тогда — любовь, вера, Церковь, стремление жить в Истине. А может и отвернуться от своего пути, пренебречь в себе главным, что получит от Изначалья. И тогда — душа, замаранная пороками. Что мы можем, верующие писатели? Да только это, по большому счету, и можем: приводить людей к зеркалу и просить их: «Посмотритесь еще раз, еще, еще и еще: видите в себе образ Божий?» Вот она, наша задача.

— Представления о самых важных вещах наши сограждане слишком часто черпают из самых неподходящих источников: о Церкви узнают из фэнтези и компьютерных игр, об истории России — из советских агитационных фильмов и книг дилетантов и шарлатанов… Сегодня у тех, кто захочет узнать об истории Церкви и России есть существенный риск получить неадекватную и абсурдную информацию, которую не все готовы воспринять критически. Есть ли у православных возможности эффективного изменения этой ситуации, помимо факультативного преподавания ОПК? И как научить людей трезвомыслию, помочь отличать научно достоверные сведения от пропагандистских фантазий?

— На мой взгляд, и сама православная церковная иерархия, и сообщество воцерковленных православных людей имеют достаточно «инструментов», чтобы ситуация постепенно менялась. Нужно очень много терпеливой просветительской работы, притом работы, которая может принимать самые разные форматы: художественной и научно-популярной литературы, фильмов, радиопередач. Не стоит даже надеяться на то, что какое-нибудь уникальное, высокодуховное произведение разом переменит умы наших соотечественников к лучшему, повернет их к истине, к Богу. Да хотя бы даже появился десяток, сотня таких произведений! Перед нами лежит пашня, едва оцарапанная плугом. Ее хватит на поколения и поколения вперед. Эта колоссальная просветительская целина требует смирения и бесконечного трудолюбия. Других вариантов нет.