Зураб Чавчавадзе: «Если русское общество воцерковится, Россия вновь обретет свой исторический путь…»

Зураб Чавчавадзе

– Я приветствую князя Зураба Михайловича Чавчавадзе, с которым знаком очень давно, наша сегодняшняя встреча состоялась в юбилейный год – столетия русской революции.

Зураб Михайлович, на ваш взгляд: что мы должны вынести как урок из всего, что пережил русский народ в страшном XX веке? Как вы считаете: мы помним, осознаем, анализируем все это? Без лишних и выспренних слов, если подумать всерьез и спокойно: вынесли мы какие-то уроки для себя?

– Я думаю, что мы еще далеки от этого. Мы только начали приближаться к пониманию того, что тогда случилось, и того, какие события за этим последовали. И почему вообще случился такой поворот, такой возврат.

Я думаю, что эти вещи настолько сложные и глубокие, что важнее всего для нас постигнуть их духовно. А для этого нужно вспомнить, что говорили святые наши: и те, которые официально канонизированы Церковью, и те, которые еще остаются не канонизированными.

То есть нам важно мнение тех людей, которые жили еще в XIX веке и предвидели будущую катастрофу России. Федор Михайлович Достоевский, например, написал капитальный роман об этих «бесах», которые у нас впоследствии воцарились. Это ведь прямое предупреждение было!

Оптинские старцы, практически все славянофилы, отец Иоанн Кронштадтский – долго перечислять – все они говорили о тенденции отхода русского человека от традиционного пути. Говорили о том, что духовное, православное – отодвигается в России на какой-то задний план или вообще уходит в небытие.

Мой отец, воспитанный в очень строгих православных рамках, выпускник Пажеского корпуса (это было элитное учебное заведение в России), вспоминал о том, как поражало его поведение пажей, его однокашников.

И он даже шутил, видя такое их отношение к Церкви и к своей личной церковности. Он советовал им при заполнении анкеты (были там такие анкеты – имя, фамилия, отчество, а еще – «вероисповедание», и все писали там: «православное») писать не «православное», а «петербургское». Подшучивая над ними, он имел в виду, что это все было для них чистой формальностью.

Например, формальное посещение церкви именно в строго определенные дни. Нельзя было, например, не пойти на вынос Плащаницы. Нельзя было не пойти на Пасхальную заутреню. Но совсем было необязательно оставаться на литургию: услышали «Христос Воскресе!» – и за стол. И так далее…

Конечно, такой отход от привычного уклада православной жизни грозил обернуться катастрофой! Об этом многие тогда предупреждали.

И вот, когда это все-таки случилось на самом деле, возникла эмиграция, возникла внутренняя катастрофа в стране: стали сажать в тюрьмы, расстреливать и так далее. И естественно, гнев людей падал на большевиков, на их зверства… И только будущие новомученики, которые сидели по лагерям и тюрьмам, но переписывались со своей паствой, продолжали наставлять своих пасомых и говорить им: «Кайтесь! По нашим грехам все это мы получаем! По нашим грехам!..»

Но они уже говорили это «постфактум», хотя и до этого свидетельствовали о том же самом.

Вот для нас и ориентиры – для того, чтобы понять смысл глубинный того, что происходит с нами сегодня.

Это была попущенная катастрофа

Если мы верим слову Спасителя о том, что волос не упадет с головы человека без попущения Божия (ср. Мф. 10, 30), то что говорить о целой стране! Значит, это была попущенная катастрофа! Попущенная! И нам следует делать из этого определенные выводы.

Сегодня же история повторяется, действительно, как в зеркале отраженная. 1991 год очень смахивает на то, что произошло тогда, сто лет тому назад. Эта новая ломка (к счастью, тогда обошлось без кровопролития, но гражданская война почти началась) опять должна была бы довести до сознания человека – в чем причина того, что случилось, куда мы идем и как все это можно понять.

И тем не менее мы сами попустили ту власть 1990-х, которая, к счастью, завершилась с приходом Путина. Но все-таки этот период, начиная с катастрофических 1990-х годов, дорого обошелся России!

Так что, я думаю, нам надо продолжать размышлять в этом направлении. Может быть, тогда новые поколения русских людей, уяснив истинный смысл этой катастрофы, поведут себя как-то иначе, и Россия вновь выйдет на магистральный путь.

Начало крестного хода из Москвы в Дивеево. Начало 90-х.

– Зураб Михайлович, но это все хорошо, если мы понимаем, о чем идет речь. Мы с вами общаемся с православными читателями, в большинстве своем людьми церковными, которые понимают, что мы имеем в виду. С другой стороны, 1990-е годы многие называют и «вторым Крещением Руси».

С такой готовностью, с таким желанием русские люди бросились тогда обретать свои духовные корни, когда возвратили свободу Церкви. Как казалось в то время – вот сейчас все мгновенно изменится! И не только в политической власти, в политическом руководстве страны: наступит такое благодатное время, когда Церковь в России выйдет «на первый план», а уже потом к ней «приложится» (перефразируя Евангелие) власть политическая.

Можем ли мы сегодня всерьез говорить о том, что настанет время, когда чаяния многих русских людей о монархии обретут реальность? Разумеется, мы не хотим ничего плохого сказать в отношении сегодняшней политической власти, которая относится к Церкви очень хорошо…

– Я тоже не стал бы бросать камни в сегодняшнее руководство страны. Но на самом деле, магистральный путь, о котором я сказал выше, на мой взгляд, конечно, – путь монархический.

Для России нет ничего более естественного. И дело даже не только в истории. Наша страна веками жила в условиях монархии, и только один век прожила без нее.

Достаточно просто сопоставить факты. Процесс постоянно происходил «по нарастающей»: конечно, в истории России были разные периоды, были взлеты и падения, но в основном процесс развития на всех направлениях был поступательным.

И только в XX веке происходило обратное: катастрофа за катастрофой.

Комментируя все то, что вы сказали выше о возрождении духовности, я абсолютно с вами солидарен: какое-то «новое Крещение Руси» случилось в 1990-е годы. Конечно, это было великое утешение, большая радость. Но если глобально, статистически подойти к этому – какой процент нашего населения оказался в Церкви? Ведь малое стадо, оно на то и малое, чтобы не быть очень обширным, поэтому очевидно, что это была лишь та «закваска», которая еще сыграет в будущем свою роль.

Я не сомневаюсь, что это поколение, о котором и вы говорили, и сейчас говорю я, – оно еще даст новую поросль, которая как бы в геометрической прогрессии будет увеличиваться. В этом есть большая перспектива.

Сегодня православными называют себя до 60 процентов русского населения (если даже не больше), но это такое «декларативное» Православие. А вот когда потребуется подлинное Православие, тут все и поменяется! Тогда все станет понятным…

Монархия для верующего сознания – это отражение Небесной иерархии

Монархия для верующего сознания – это отражение Небесной иерархии. В Церкви все выстраивается по этой же линии, по этому же принципу. Поэтому это как-то естественно для православных.

А демократия, о которой мы сегодня говорим и которая нас окружает, – поскольку мы не имеем большого опыта общения с ней (исторического опыта существования с демократией), – мы можем только наблюдать, что происходит с демократическими институтами в Европе и мире. Во что сегодня вырождается эта система.

Об этом говорили еще древние античные мыслители. У Аристотеля, например, в системе всех общественных институтов – аристократии, олигархии и т.д. – демократия стояла на последнем месте. А на первом тоже была монархия!..

Поэтому, перефразируя Тертуллиана, утверждавшего, что по природе всякая душа является христианкой, я думаю, что русская душа по природе – монархистка. Дайте только ей соприкоснуться с истинной верой, со Христом, с Православием, и она автоматически провозгласит монархию!

К моему удивлению, я прочитал как-то уже довольно старое интервью нашего Президента, который, готовясь к своим первым выборам (когда он был еще, по-моему, премьер-министром при Ельцине), на вопрос о перспективе монархии в России сказал, что в России «вообще все возможно». Я на память, конечно, цитирую, не дословно, но за смысл ручаюсь: «Не надо сразу отметать, надо понимать, что монархия и сегодня проявляет себя во многих странах и вполне удачно сочетается с демократическими нормами жизни…». Путин тогда назвал Испанию, Англию…

Но дело в том, что это, конечно, не наша монархия – это такая «декоративная» монархия. Наша же монархия – это понятие религиозное, понятие богоданной власти.

Поэтому я думаю, что вопрос прихода монархии в России – это вопрос степени воцерковленности нашего общества.

Ф.М. Достоевский

– В начале нашей беседы вы сказали о «Бесах» Достоевского. Как вам кажется, не усложнили ли мы сами себе, скажем так, адекватное восприятие своего места, своей роли и роли России в мировой истории тем, что мы не расстались до конца с прошлым? Я имею в виду, конечно, недавнее советское прошлое.

Наши оппоненты допускают, так сказать, «издержки» этого периода, но ведь нужно было (говорят они) строить светлое будущее, коммунизм. Дескать, позвольте, не без этого: но и великие достижения советского периода истории тоже были. Велик был и аскетизм нашего народа в это время: мы были в чем-то чуть ли не христианами (кодекс только назывался «Кодексом строителя коммунизма»). Нельзя нам было, дескать, просто порвать с нашим советским прошлым…

Но почему же решительно порвали с этим прошлым наши ближайшие соседи, наше некогда «социалистическое окружение»? И я думаю, что этим они уготовали себе более ясный взгляд на историю, на место своей страны в этой истории! Мы же «оставили шанс» коммунистам – и вот, они сегодня заседают в Думе! И не было у нас не только какого-то «Нюрнбергского процесса» над коммунизмом, но мы до сих пор остаемся «с Лениным», «со Сталиным», с социалистическим и коммунистическим прошлым, с нашими достижениями (многие из которых на самом деле были ценными). Но если бы осудили мы коммунизм как идею – было бы легче нам сегодня, разве не так?..

– Такие попытки делались. Помните, в 1991 году уже стали поговаривать о таком процессе. На мой взгляд, надо бы только понять, кого нам следует судить. Потому что выразителями коммунистической идеологии к 1991 году были люди, которые родились уже после Сталина. И непосредственными ответчиками в то время должны были бы быть они. Но им все это как-то не подходило, потому что они на самом деле мало за что были ответственны.

А тех, которых действительно надо было бы судить, их уже давно на этом свете не было!

Я считаю, что нужно было судить не просто коммунистов, носителей этой идеологии, а саму идею! И причем не только в ее русском воплощении, а изначальную идею! То есть ту самую идею, которая опровергала Бога, «отнимала Бога» у человека!

И эта самая «уравниловка», которая в ней содержалась, тоже должна была быть осуждена!

Надо было судить саму эту идею, как главную из всех либеральных идей той эпохи. Это сейчас наши так называемые либералы, которые атакуют наших же коммунистов, обвиняют этих коммунистов во всех грехах, не понимая, что они тогда были такими же либералами! Вот что надо было бы давно осудить, тогда русскому человеку стало бы многое понятно! Конечно, русскому человеку, не ангажированному коммунистически: ему бы стало понятно, что это – чужая идея!

Но потом последовал бы другой вывод: что даже с этой чужой идеей, которая подавляла все духовно-нравственное, здоровое в духовном смысле, – несмотря на это (и вопреки этому!) русское сознание, русская душа прорывалась и делала те самые великие вещи, которые вообще-то глупо отрицать!

Пётр Аркадьевич Столыпин

И просто обидно становится за то, что не случилось того, о чем мечтал Столыпин, который сказал: «Дайте нам двадцать лет, и с Россией ничто не сравнится!»

То есть если мы в условиях подавления духа, сковывания инициативы человеческой такое творили, – то тогда бы что мы сотворили! Что бы мы создали тогда, если даже в этих условиях были такие победы и свершения!

Я считаю, к этой идее сегодня необходимо и очень важно вернуться именно для того, чтобы дать отпор этим «идеологам либерализма». Чтобы всему миру (а главное – русскому миру) стало понятно, что главный враг России – это либерализм! И главный враг всего мира – тоже либерализм!

– Еще одно: положение Церкви в сегодняшнем Российском обществе. Не секрет, что Церковь для либералов – враг номер один. Пользуясь недобросовестностью некоторых членов Церкви, нас обвиняют сегодня чуть ли не во всех грехах. И, несмотря на видимое возрождение церковной жизни, Церковь многие воспринимают чуть ли не как апологета хорошей, благоустроенной, комфортной жизни. Представляют Церковь чуть ли не как некий клуб успешных людей, которые хорошо живут и здесь, на земле, и имеют шанс на хорошую жизнь в будущем… Все это вызывает у наших оппонентов агрессию, неприятие, особенно у молодежи.

Но ведь мы – не за такую Церковь, не за благополучие церковное. В 1990-е годы мы хотели совсем другого! Когда возрождались храмы, монастыри в России – ведь не о «евроремонте» зданий мы мечтали, мы думали о духе?!

Позолоченные купола, восстановленные стены, успешный быт наших монастырей – разве этим все ограничивается?..

– Да, это серьезная угроза для Церкви… Вообще, Церковь, которая существовала в советское время, гонимая Церковь, – я бы не сказал, что она бедствовала. Особенно в позднейший период. Все-таки храмы были полны, и люди несли туда последнее. И у народа не возникало такого ощущения, потому что другие батюшки были! Они иначе жили, они иначе ездили и ходили, иначе одевались! Церковь была тогда действительно здорова…

Во-первых, в Церковь не шло лишнего люда. Чтобы пойти в храм, надо было крепко подумать: ведь ты потеряешь отношения с властью, никаких льгот у тебя не будет!

Сейчас же это даже выгодно для карьеры, это даже стало особенно модно. Поэтому естественное сито, фильтр этот – куда-то исчез.

Но при этом нельзя закрыть глаза и на негативные вещи: ведь это просто издержки, с которыми сама Церковь должна бороться.

Я должен сказать, что Святейший Патриарх много делает для этого, совсем недавно он, например, недвусмысленно высказывался о том, на каких машинах может ездить священник. Даже если это подаренные машины, лучше с ними что-то такое сделать, скрыть их, но не вызывать раздражения у людей!

А что люди сами негативно воспринимают нашу Церковь… Вот, вы назвали либералов, которые атакуют Церковь, – так они не за это ее атакуют. Они рады, что чем больше таких вот корыстолюбивых батюшек у нас будет, тем лучше для них. Они только мечтают об этом, потому что они по-настоящему враги Церкви!

А молодежь – она просто у них, что называется, «ведется». Она лишена пока что еще такого «антицерковного иммунитета», чтобы воспринимать ситуацию нормально, да и опыта жизненного еще не набралась, поэтому она и делает поспешные выводы. Но если человек внутренне не испорченный, если это русский человек, – если случится что-то у него в жизни важное – он обязательно придет в Церковь! Несмотря на все эти высказывания и все эти впечатления негативные…

Для либералов Церковь остается всегда главным врагом

А для либералов, конечно, Церковь остается всегда главным врагом, потому что это залог того, что с традиционного пути русское общественное сознание не сойдет, даже не шелохнется! Дай Бог, придет это время!..

– Оптимизм, наверное, мы испытываем еще и оттого, что многие надежды возлагаем на нашего Президента. В этом году, например, мы вспоминали 10-летие восстановления канонического общения Зарубежной Церкви с Матерью-Церковью. Это тоже очень обогатило нас взаимно. Хотя смотришь сегодня материалы на некоторых сайтах – сколько негатива и ругани, в основном от отколовшихся «кусочков» Зарубежной Церкви, которые ругают митрополита Лавра и подвергают критике его деяние.

Но ведь так было всегда, а деяние это и вправду выдающееся?..

– На мой взгляд, по духовной значимости это деяние перекрывает даже столетие тех трагических событий, которые мы отмечаем в этом году. Это действительно завершение самого главного результата многих катастроф – разделения русского общества, русского мира на две части.

Подписание Акта о каноническом общении между Русской православной церковью и Русской православной церковью заграницей

Поэтому нам надо благодарить Бога и отмечать это событие очень пышно и ярко.

Ну, а те, кто отказался от воссоединения – их такое сугубое меньшинство, что и говорить нечего! Но я думаю, что и с ними все произойдет как надо, и все утрясется.

Поскольку я сам родом из этого Зарубежья, я сам знаю там обстановку и знаю, что там все это завершится абсолютно безболезненно.

– В России в этом году произошло еще одно важное событие: создание факультетов и степеней аттестации теологов. ВАК ввело в качестве аттестационного экзамена экзамен по теологии, в России будут введены дипломы докторов, кандидатов теологии. Это восстановление некоего, скажем так, богословского преемства от дореволюционной России. И мы видим, что теология как наука (по-русски это богословие) восторжествовала в России! Придет новая молодежь, которая будет заниматься чисто богословскими проблемами, это не может не радовать!

С другой стороны, некоторые молодые люди, даже студенты духовных учебных заведений, смотрят сегодня на Церковь лишь как на точку приложения своих сил исключительно в современном мире. Скажем так, они проще и утилитарнее относятся к нашей православной традиции. Скажем, по их мнению, богослужебный язык совершенно необязательно должен оставаться церковнославянским. Богослужение каноническое вполне могло бы быть сокращено или изменено. Известен им, скажем так, «основной вектор», а все остальное – это уже неважно и может быть изменяемо.

Вопрос мой – о преемстве традиции: ведь еще живы люди, которые помнили нечто иное. На ваш взгляд, важна ли традиция в преемстве, скажем, русского богословия? Не секрет, что многие вещи из Зарубежья в плане богословской науки мы для себя еще только открываем…

Вопрос преемства, вопрос традиции – важен ли он, по-вашему, для церковной жизни, и насколько?

– На мой взгляд, сегодня он важнее, чем когда-либо! Взять, например, старообрядцев: вот то, что случилось – этот ведь раскол, основанный просто на полной глупости! Ведь действительно необходимо было исправлять переводы книг по мере того, как лингвистика как наука шла вперед! И в то время, на мой взгляд, как раз не хватило силы традиции, которая могла бы не допустить этого раскола!..

Это тогда… А сегодня это гораздо важнее, потому что сегодня перед Церковью столько проблем, столько нападок внутри нее и вокруг нее, что Церковь просто не может не быть традиционным институтом!

И как только мы начнем в ней что-то менять, мы и скатимся сразу до того, до чего докатилась незаметно Западная Церковь: сначала приняла какое-то одно отклонение, а затем посыпалась целая цепочка… От Лютера откалывается еще что-то, потом еще, и потом еще это внутри себя начинает делиться… И сейчас, например, в Америке мы имеем сотни якобы христианских каких-то церквей!..

Сила Вселенского Православия именно в том, чтобы не менять ничего ни на йоту! Ни на йоту! И сохранять традицию!..

Мы-то, люди церковные, хорошо понимаем, что когда мы входим в храм, когда мы слышим близкий уже нам церковнославянский язык (хотя мы никогда не учили его специально, раскладывая на падежи, склонения, спряжения и так далее), мы его лучше понимаем, чем современный наш русский язык! Он нам ближе, потому что он пронзает буквально и сознание, и сердце! И менять это – это, конечно, сегодня преступление!

Разные аргументы – дескать, надо же дать людям понять, о чем поется, о чем читается в церкви – не принимаются. Просто оставьте человека в покое, не дергайте его: пусть он походит в храм полгодика, и он все поймет! Все ему будет понятно!

А то, что происходит на Западе в богословии, по-русски это и надо называть теологией. В нашем богословии мы тоже не можем уходить ни на йоту от учения святых отцов, не можем покидать эту «канву».

И если мы допускаем всякие теологумены (то, что мы называем отдельным частным богословским мнением), то это и должно быть «отдельным частным богословским мнением» и не возводиться в догму, не становиться чем-то вроде общей ценности, которая должна становиться догмой во что бы то ни стало! Если человек так мыслит – это его личное мнение, пусть себе так мыслит…

Надо быть тут очень традиционным, надо беречь эту традиционность.

Это внешняя, конечно, сторона, но она очень важна для того, чтобы не происходило вот этих соблазнов – уходить в какие-то дебри!

Святитель Иосаф Белгородский

– Вы являетесь директором православной гимназии св. Василия Великого. И если мы говорим о преемстве традиций, конечно, нельзя не поговорить о семье. Вы постоянно общаетесь с молодыми людьми, которых, по всей видимости, видите насквозь. И понятно сразу, наверное, становится: какова семья, каковы традиции, что предпочитается, как там живет ребенок.

У каждого из нас, наверное, есть свой «град Китеж» – внутренний мир, сокрытый от всех остальных. В самых сложных жизненных ситуациях мы можем припасть к нему, как к некоему роднику, чтобы почерпнуть оттуда новые силы для дальнейшего шествия по жизни. У меня это, например, Троице-Сергиева лавра… У вас, кстати, в Лавре находятся мощи вашего родственника – Святителя Иосафа Белгородского?

– Да, да…

– Так вот, эти «сокровенные уголки» возвращают нас к своим истокам, и нам легче становится жить. Как вам кажется, сегодня в России есть семьи, которые всерьез заботятся о том, чтобы сохранить и передать традицию, передать своим детям самое лучшее из того, что они сами испытали в жизни, что для них свято?

– На примере, кстати говоря, родителей наших гимназистов, я могу сказать, что это все – люди советского воспитания. Сформировавшиеся в советское время. Очень многие из них уже нашли свой путь в Церковь и воцерковлены, но многие еще далеки от этого.

И у них есть такая обычная, дежурная фраза: «Знаете, мы привели своих детей к вам, потому что мы родились, когда нас, к сожалению, отводили от Церкви. Мы против ничего не имеем, но мы не воцерковлены! Мы не хотим, чтобы эта участь постигла наших детей: мы их отдаем вам в надежде на то, что они выйдут отсюда православными людьми!»

Эпоха, когда дедушки, бабушки, отцы и матери воцерковляются своими детьми

Еще наша эпоха характерна такой особенной черточкой: это та эпоха, когда дедушки, бабушки, отцы и матери воцерковляются своими детьми! Этот процесс начался еще в конце 1980-х годов, он и сейчас продолжается.

И вот эти дети уже где-то через пять лет действительно воцерковляются, они не могут жить без Церкви, они тянутся к Церкви! И они продолжают свое миссионерское служение у себя дома.

Мне рассказывал один депутат такую историю: его брат, ранее не очень успешный человек, создал наконец какое-то огромное предприятие, стал что-то созидать. И это было такой большой радостью для всей семьи, что они все решили собраться на большой даче у депутата в Подмосковье. Три семейства съехались, около 30 человек, он накрыл большой стол во дворе под деревьями. И когда все сели за стол, наши гимназисты (их, детей, было трое) детскими слабенькими голосами запели молитву Господню: «Отче наш…». Запели дети!.. Взрослые повскакали все, стали креститься. Дедушки и бабушки слезу пустили. Это был шок для всей семьи: шок, что эти маленькие апостолы обучали старшее поколение!..

Это умилительная история, но она говорит о многом – о том, что сегодня происходит в нашей стране.

Поэтому, когда вы говорите о почитании своих корней, о понимании того, что у семьи есть какая-то другая история, более глубокая, – это так. Но начинается она как раз с воцерковления: потом уже ищут и исследуют, кто были их пращуры, предки… То есть выстраивают линию своей семьи, во многом забытую. И это очень хорошо.

– Мы в этом году особенно часто вспоминаем подвиг новомучеников. У каждого из нас, вероятно, в семье есть и жертвы большевистских гонений, и те, кто сам принимал участие в репрессиях: так разделилась русская история.

Мы твердо верим, что новомученики и исповедники молятся за нас, но их подвиг понятен до сих пор не всем. Я знаю, например, что даже не все священники одинаково относятся к подвигу Государя и его семьи, к его прославлению. В некоторых храмах нет даже икон Государя. Слышал и такие мнения, что прославление Государя – навязанная Церкви политическая воля…

Говорят с горечью и о том, что сегодня время прославления новых мучеников прошло: большинство архивов снова закрыто, и мы уже не можем узнать о подвиге многих и многих наших соотечественников, пострадавших за Христа в это страшное время. Эта работа как бы приостановлена…

На ваш взгляд, почему это может быть (если это действительно так), и не оттого ли, что не осознали мы до конца подвиг Государя и новомучеников, мы и продолжаем испытывать многие из наших современных бед?

– Для меня это поразительно, это даже большая новость, честно скажу! Мой жизненный опыт таков, что я даже не могу вспомнить ни одной церкви, где не было бы фрески или иконы с изображением царской семьи!

Но еще до того, как они были прославлены в России (в силу того, что у меня много друзей и родственников за рубежом), я получал иконки, изображения царской семьи из-за рубежа. Это были и службы, напечатанные на тонкой бумаге, чтобы можно было побольше провезти с собой.

Я помню, как счастливы были многие наши батюшки, которым я раздавал эти иконки и тексты службы – такое было тогда сильное почитание!

Когда я был на прославлении в 2000 году в Храме Христа Спасителя, это было такое торжество, такой подъем духовный! Было у меня впечатление, что вся Россия молилась царственным страстотерпцам!

Поэтому сейчас, если эти вещи и есть, о которых вы говорите, меня это ужасно расстраивает. В отличие от таких людей, о которых вы сказали, для меня Государь и вся его семья – это вообще живой символ и провозвестник той жертвы, на путь которой вступал тогда весь наш русский народ!

Он первый пошел на эту Голгофу – сознательно! Сознательно принося себя в жертву! Отсюда было и твердое его нежелание покидать страну. А в том, что вокруг него было зверье, у него, я думаю, было достаточно поводов убедиться…

Он добровольно шел на это и знал, что потом, наверное, потекут реки жертвенной крови!

Но, может быть, это было единственным спасением для подлинной России: не для территории, а для подлинного духа русского народа, русского государства.

И потому – не дай Бог русский народ отойдет от Государя по каким-то соображениям! Все эти аргументы против Государя я знаю и не хочу их тут комментировать: я понимаю людей, которые им верят, но благодарю Бога и рад, что подобных людей – абсолютное меньшинство!

Конечно, не дай Бог, если эта точка зрения будет преобладать. Потому что вообще для меня нет никаких сомнений – на каком-то душевном и духовном, сердечном уровне – никаких сомнений нет, что вот это «новое Крещение Руси», возвращение Церкви в России, освобождение Церкви – произошло их молитвами, их жертвой.

Кровь жертвенная вопиет о России к Престолу Божию

То есть их кровь жертвенная вопиет о России к Престолу Божию! Они молятся за нас, а мы, пользуясь плодами этой молитвы, не можем отступать от почитания вообще всех новомучеников и, в частности, царственных страстотерпцев.

– Завершая нашу беседу, хочу спросить вас, Зураб Михайлович, вот о чем: как всякий патриот и подлинно русский человек – не в плане пророчества или какого-то предвещания – как вы чувствуете, что ожидает Россию в ближайшее время?

При всех наличествующих негативных условиях для того, чтобы возвратилась монархия. Ведь, как кажется, закрыты все пути для этого (по человеческим меркам): и общество не созрело, и не готовы мы, и не покаялись в грехе цареубийства, и не принесли должного покаяния за грехи родителей, и сейчас живем неправильно, опять строим какое-то «царство Божие на земле» (да к этому, собственно, призывает нас все окружающее).

Но есть ведь и отрадные символы – возвращение исторических имен, памятников, святынь русских…

И не забудем еще – Россия сегодня в определенной степени «страна-изгой» для США, для Запада, она непонятна им… Итак, что нас ждет в ближайшем будущем?..

– Понимая всю сложность положения, которое возникло (вообще-то, оно все время нарастало), задамся вопросом: кто мог бы сказать в 1998-1999-х годах, что случится такое чудо?! Что курс России изменится просто в диаметрально противоположном направлении! Но случилось ведь? Случилось!..

А сегодня ситуация гораздо менее безысходная, чем она была в конце 1990-х.

Поэтому я хочу все-таки какой-то оптимизм внести в наш разговор. Я считаю, что залог того, что мы идем в правильном направлении – именно в той ненависти, которая обращена к России со стороны ее «заклятых друзей».

Я это говорю в чисто политическом плане. А в чисто духовном – надо идти и углубляться в этих процессах, надо воцерковляться активнее русскому человеку! Я имею в виду, чтобы численно увеличивалось число воцерковленных людей.

Я думаю, что если на 40 процентов (или даже на 30 процентов) русское общество воцерковится, станет воцерковленным, этого будет достаточно для фундамента будущего перехода России на свой традиционный путь.

Поэтому я оптимист: я уверен, что будет сложно, но в конце концов Россия-Матушка проявит себя и прославится на весь мир!