Бежать из «рая»

Мировой фестивальный кинематограф вновь заговорил в полный голос о войнах ХХ века. Осенью прошлого года триумфаторами в Венеции стали фильм Франсуа Озона «Франц», сюжет которого связан с событиями Первой мировой войны, и российско-германская драма «Рай», действие которой разворачивается в нацистском концлагере. В этом году специального показа в Каннах удостоилась французская кинокартина «Напалм», где история героев представлена на фоне войны в Северной Корее, а фильмом открытия фестиваля «Кинотавр» в Сочи была выбрана мелодрама «Холодное танго» Павла Чухрая, повествующая о сложных человеческих взаимоотношениях в оккупированной фашистами Прибалтике. Казалось бы, все эти темы должны были остаться в веке двадцатом… Но что-то, видимо, еще не до конца изжито. И если раньше на пик популярности время от времени выходили фильмы, показывающие героизм в батальных сценах или обнажающие антигуманную сущность военных действий в сценах кровавых, то сегодня разговор со зрителем о войне — это преимущественно разговор «без войны». Ведь любая война начинается в головах, а мир наступает тогда, когда он наконец водворяется в душах…

В киноленте Андрея Кончаловского «Рай», вышедшей на экраны в начале 2017 года, нашли отражение как антивоенная патетика, вновь актуальная в наши дни, так и глубоко личные размышления режиссера о том ответе перед Богом, который каждый человек дает после земного конца за свою жизнь. Сам киномэтр назвал эту свою картину — черно-белую, снятую в суровом «документальном» стиле, с долгими исповедальными монологами — совершенно не прокатной. И был в этом в значительной степени прав — она не собрала большой аудитории в кинотеатрах, однако получила высокие оценки зрителей и жюри кинофестивалей: помимо «Серебряного льва» Венецианского кинофестиваля была удостоена премий «Ника» и «Золотой орел», призов в Чикаго, Израиле и Аргентине, премии мира в Мюнхене и других наград.

В фильме показаны судьбы трех главных героев — офицера французской полиции, русской эмигрантки, высокопоставленного немецкого военного. Вторая мировая война поставила каждого из них перед выбором: принять фашизм и встать в ряды сочувствующих или пойти против, понимая, что это, скорее всего, обернется потерей жизни. Они оказываются в этой войне на противоположных сторонах, но все в итоге погибают. После смерти каждого из них ждет своя «серая комната», где они рассказывают о себе всё, начиная с самого детства. Эти люди беседуют с нами, уже не имея возможности ничего в своей жизни изменить. И то, что они сами говорят о себе и своих поступках, отчасти проливает свет на те внутренние процессы, в русле которых их выбор совершался.

И совершился, причем так, что это с внешней точки зрения необъяснимо. Невольно вспоминается святоотеческое присловье: «Если Господь сподобит меня попасть в рай, я очень удивлюсь трем вещам. Первое — тому, что туда попал. Второе — тому, что не увижу там некоторых людей, которых определенно рассчитывал увидеть. И третье — тому, что там будут некоторые из тех, кого я увидеть в раю точно не ожидал». Автор и режиссер фильма, следуя логике своих героев, показывает, что исполнить заповедь Спасителя о любви и положить душу за други своя (см.: Ин. 15, 13) оказывается возможным для человека, совершенно к подвигам не приспособленного: слабого, впечатлительного, боящегося боли. И в то же время тот, от кого этого подвига более всего ждешь — красивый, сильный, убедительный в своей порядочности, душевно развитый человек, попав в мутную воду эпохи, увлекается ее течением. Порой его тонкую душу терзают противоречия, внутренние добрые намерения входят в конфликт с абсолютным злом вокруг. Но перед лицом вечности всё это оказывается не имеющим значения. Важно не то, о чем ты размышлял или чего боялся — важно то, какой ты сделал шаг, поддерживая свои мысли или страхи или же, наоборот, вопреки им. «Зло растет без посторонней помощи, а чтобы было добро, всегда нужно усилие, — говорит одна из героинь, Ольга. — Последнее усилие, чтобы не потерять последнюю надежду, что там, за гранью зла, будет чудо, что любовь есть». Для «последнего усилия» в преодолении своей немощи, последнего и решающего шага ко Христу оказываются нужны не благочестие, не талант, не глубина философского восприятия жизни — для этого нужна вера. И в этом с создателями фильма трудно не согласиться.

Может ли человек лгать перед лицом Бога? Этот вопрос в фильме напрямую не ставится, но внимательный зритель, обнаружив несоответствия в «исповедях» героев, найдет на него ответ. И этот ответ — «да, если человек привык всю жизнь лгать самому себе». Пожалуй, самый замечательный психологический пласт этой картины — ненавязчивое, через фразы и детали, прослеживание того, как ложь из инструмента, применяемого человеком, становится тем, что душа уже не ощущает и потому не может от этого избавиться. И тогда становится возможным уверенно говорить о своем супружеском союзе, что это счастливый брак, и в то же время сожалеть о том, что не успел в земной жизни повидаться с понравившейся женщиной «на стороне». Становится возможным быть поклонником таланта Чехова и знать при этом, что твои соратники уничтожили в конц­лагере женщину, бывшую когда-то его невестой. Становится возможным любить Гитлера и быть искренне убежденным в том, что его главная мечта — покончить с войной и бродить неузнанным странником по итальянским улочкам, принеся наконец своему народу долгожданное благоденствие. Становится возможным всё… кроме диалога с Господом. И в то же время здесь очень четко улавливается, как человек, единожды ощутив в чем-то правду, может и дальше следовать путем правды, открывая ее в окружающем мире всё дальше и дальше — до самого своего конца.

Несомненным достоинством киноленты критики называют то, как в ней показаны фашистская Германия и конц­лагерь. О Второй мировой и о холокосте снято столько фильмов, что в воссоздании атмосферы тех страшных лет трудно избежать затертых образов — трудно отвлечь зрителя от мысли: «всё это было на экране сотни раз». Андрею Кончаловскому — к слову, одному из сценаристов непревзойденного «Иванова детства» — это все-таки удалось. Может быть, потому, что он, в отличие от абсолютного большинства современных режиссеров, очевидец военных лет — а вернее, один из тех, кого называют «детьми войны». Неудивительно, что самой пронзительной в фильме является тема военного детства. Господь призывает нас: будьте как дети (ср.: Мф. 18, 3), указывая путь в рай через уподобление детской невинности и непосредственности в любви, — и в то же время именно дети, еврейские мальчишки Яник и Даник, являются в этом фильме безусловными раздражителями для тех, кто увлекся идеей построения рая на земле. Из такого «рая» нужно бежать — и от самой мысли о таком «рае» бежать безоглядно.

В одном из интервью режиссер фильма признался, что на создание картины его вдохновила книга «Сказать жизни “да”» психолога Виктора Франкла, который в течение нескольких лет был узником концлагеря и потерял там своих близких. Всю свою дальнейшую жизнь он писал о смысле — о том, что всё, даже самое тяжелое, в жизни человека имеет смысл, ради которого стоит жить. Редкий журналист не упомянул при этом, что Андрей Кончаловский вместе с женой (исполнительницей главной роли — актрисой Юлией Высоцкой) пережили страшную трагедию — после автоаварии в течение нескольких лет находится в тяжелом состоянии их дочь Маша. И безусловно, в этом фильме — одновременно глобально-философском и очень личном — невозможно не ощутить упования на то, о чем писал в Откровении Иоанн Богослов: И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло(Откр. 21, 4).

Газета «Православная вера» № 16 (589)