Скандальная тема: я – не потомок обезьяны

Не потомок – и всё тут. Потому и звучит так скандально. Много читал я на эту тему, но веры в теорию эволюции как не было, так и нет.

Еще скажу, что на странице в «ВКонтакте» одной православной девушки написана прекрасная мысль: «Мне не стыдно, что я – дочь Небесного Отца. Пусть стыдятся те, чьи предки – обезьяны». И вот мне тоже не стыдно, что я – сын Небесного Отца (пусть и грешный, но сын, есть ведь и в Евангелии блудный сын – сын, не отвергнутый отцом его), ну не принимает душа моя эволюционной теории.

Мне стыдно, когда мне пишут собратья-священники, которые убежденно говорят: «Эволюция – доказанный факт, это знают все школьники, это же очевидно! Как можно так безграмотно отвергать очевидность?» Иной раз они же шлют статьи и материалы на эту тему. Но всё как об стенку горох: как не принимала, так и не принимает душа моя этой теории.

Почему-то убедительней звучат слова преподобного Паисия Святогорца и святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Один – неученый в мирском отношении, но стяжавший Духа Святого и потому обретший дар прозрения, другой – величайший ученый, досконально знавший организм человека. И вот оба как один говорят про лживость теории эволюции. И если бы только они. Это общая святоотеческая интуиция, будь то святитель Феофан Затворник или преподобный Серафим Саровский (коим напрасно приписывали эволюционные взгляды, видимо, так и не прочитав страницы полностью, а взяв лишь отдельные слова), будь то новомученики и исповедники Церкви Русской: священномученик Владимир (Богоявленский), священномученик Николай (Покровский), преподобномученик Варлаам (Никольский), святитель Макарий (Невский) и многие другие. В Греческой Церкви – святитель Нектарий Эгинский, а в Сербской Церкви – святитель Николай (Велимирович). Что ни святой, то – неприятие эволюции.

Тот же святитель Феофан открыто писал об идеологах эволюции:

«Нагородили они себе множество мечтательных предположений, возвели их в неопровержимые истины и величаются тем, полагая, что уж против них и сказать нечего. На деле же они так пусты, что и говорить против них не стоит. Все их мудрования – карточный дом: дунь – и разлетится. По частям их и опровергать нет нужды, а достаточно отнестись к ним так, как относятся к снам… Точно такова теория образования мира из туманных пятен, с подставками своими – теорией произвольного зарождения, дарвиновского происхождения родов и видов и с его же последним мечтанием о происхождении человека. Всё как бред сонного. Читая их, ходишь среди теней. А ученые? Да что с ними поделаешь?! Их девиз: не любо – не слушай, а лгать не мешай»^[1].

Преподобный Амвросий Оптинский вразумлял приходивших:

«На слово не верить всякому вздору без разбора, что можно родиться из пыли и что люди обезьянами были»^[2].

Почему я не могу согласиться с позицией святых людей?

Да и как надо исказить Писания, утверждая, что Адам имел человекообразных родителей, то есть лишнюю, отработанную и отпавшую в никуда чету? С каким сердцем наблюдал бы Адам в Раю их смерть, сам будучи потомком смерти, породившим таких же смертных потомков? Где здесь вообще жизнь, если кругом первозданного Адама – царство смерти? Зачем его искупать от греха, если он – чадо смерти собственно не от греха, а в силу биологических законов? О каком грехе рассуждать, если то всего лишь остатки животных инстинктов, не подвластных ни разуму, ни воли человеческой?

Как надо толковать Откровение, считая, что бедные предки Адама гонялись друг за другом с открытыми пастями, а кто поумней, тот и дубину нашел? Что это за венец творения, напичканный древними непреодоленными инстинктами, которые мы ошибочно называем страстями? О каком грехе вообще идет речь, повторюсь, если вся теория эволюции говорит о страстях как о животных потребностях, свойственных любому биологическому существу? Не станем обманываться: ничего ангелоподобного, а тем более по образу Божию у такого существа в принципе нет. И совесть, и этика, и этикет – всё в той парадигме результат эволюции, подгоняемой смертью.

Теория эволюции работает на разрушение, и отправной аксиомой ее является смерть

Да и сама Библия в их концепции – опять-таки продукт эволюции древних мифов, эпических сказаний, включавшихся в религиозные сборники и тщательно веками редактировавшихся. Какое тут Откровение Божие, если всё сплошная эволюция мифов?

Нет, не будем обманываться. Теория эволюции работает на разрушение.

И вот скажу теперь то, что не будет скандальным, потому что это очевидный факт.

Наука изучает мир в его состоянии падшем, по утрате райской гармонии, по грехопадении человека и вторжении в богозданное мироздание закона смерти и тления. Потому отправной аксиомой теории эволюции является смерть: как бы виды эволюционировали, если бы никто не умирал до Адама? Как обезьяна станет человеком, если слабейшие не погибнут, чтобы оставить пространство для чудо-мутации – человека?

Потому космогония эволюции – от неудачного к случайно удачному, от лишнего отработанного материала живых существ, не доковылявших до биологического совершенства, к случайно закрепившимся на новых ступенях видам. То есть в их концепции Бог не дотянул до творения красивого, гармоничного, совершенного мира. Впрочем, какой Бог в теории эволюции?! Их бог – сама эволюция, своего рода волшебник, алхимик, производящий магическими чарами из одного естества – другое, из крокодила – птеродактиля, из медведя – кита, из ламы – жирафа, из древней обезьяны – человека. И ведь всё это взято из их же книг. Что бы делал он, этот крокодил, когда его лапы из поколения в поколение превращаются в культи, чтобы потом превратиться в крылья птеродактиля? Кто поможет этому инвалиду эволюции, у которого лапы мутируют, а крыльев – еще нет? Но кому это интересно, эволюция справляется, словно хитрый алхимик.

Наука видит картину мира в его состоянии слома, с остатками гармонии, но с очевидной утратой райской гармонии. Как можно нынешние реалии переносить на начало нашего бытия?

Пусть скажут нам ученые умы, каким микроскопом, каким суперэлектронным оборудованием, какими анализами смогут они изучить Христа Воскресшего и состояние Его тела по Его воскресении? Естество, не нуждающееся в пище, дыхании воздухом, в отправлении естественных потребностей, недоступное микробам и бактериям, болезням и недомоганиям, – в общем, естество, в котором не смерть, а жизнь, и причем жизнь вечная, без старости и морщин, без «я хочу кушать» или «мне надо в туалет», естество вполне человеческое, но уже равноангельное, победившее смерть и тление? Как определят они естество Истинного Человека, воскресшего ради нас, чтобы вернуть нам райскую гармонию? Как прикоснутся и к естеству Адама первого, чьи качества мы утратили, едва Адам разорвал связь свою с Богом? Ради этого и пришел Новый Адам – Христос, Он вернул людям бессмертие, вернул утраченное в Раю и даровал еще большее, а нам говорят, что Адам родился от смерти и весь первозданный мир наполняли смерть, разрушение, гибель как нечто вполне естественное. Чего бы Христу возвращать, если и так изначала всем заправляла мутация?

Как исследовать приснодевство Божией Матери, где действовал Бог Святой Дух, а не законы биологии?

Нет, наука не скажет и слова о том, что выше мира тварного и выше распадающегося естества, – об обожении, о преображающем действии благодати Божией. Не скажет и о состоянии мира до вхождения в него закона греха.

Изучая мир по грехопадении, мы видим только часть картины мироздания. Так как же верить такой науке?!

Вот почему стяжавшие благодать, восшедшие к созерцанию Христа и Его нетварного света еще при жизни, то есть не мы, не я, а люди святые, живут иной интуицией. Эта интуиция оставляет данные науки о смертном мире за скобками во взгляде на первозданный райский мир. Изучая мир по грехопадении и человека в его греховном состоянии, мы видим только часть картины, то есть далеко не всё. Необъективна та наука, которая изучила лишь часть, не видя полной картины – ни в мироздании, ни в самом человеке.

Людям с разными взглядами на свое происхождение трудно договориться. Связь с родом – это как опора бытия, стержень, определяющий личность и ее поведение. Каждый перенимает что-то от рода, копирует это в жизни, а кто-то и оправдывается, ссылаясь на свой древний род. Выбор остается за каждым.

Понимаю, что в ответ посыплются формулы, данные биологии, геологии, археологии, палеонтологии и всего прочего, доказательства от Ильи Пригожина, Стивена Хокинга и прочих светил мира сего. Скажут: «Как же ты не потомок обезьяны? Вот, сам смотри». Нет, друзья мои, я не их потомок, хоть убейте меня той же древней дубиной. Сторонники эволюции – все мне братья и сестры, но шимпанзе не мой брат, и мартышка не моя сестра.

В Евангелии от Луки читаем про родословие Христа, там сказано, что был Он по человечеству, восходя к истокам рода, Сын… Еносов, Сифов, Адамов, Божий (Лк. 3: 38). Между первым человеком Адамом и Его Создателем Богом не значится никакой другой предок, никакого переходного звена там нет.

Кто же нам ближе, дороже – Христос с Его преображением естества или миф о происхождении от хвостатых приматов?