«За отцом Павлом не заржавеет!»

Протоиерей Анатолий Денисов с игуменом Киприаном (Партсом)

Протоиерей Анатолий Денисов – везде свой. Да и как не стать таким, если 20 лет при архимандрите Павле (Груздеве). Отца Павла почитают в московском Сретенском монастыре, духовник обители игумен Киприан (Партс) часто напоминает в наставлениях его присказки, с удовольствием слушает рассказы о нем. Вот и в этот приезд на Лубянку отец Анатолий в беседе с отцом Киприаном вспоминает старца.

Что вы в нем нашли?!

Отец Павел (Груздев) – Мы вот над родной отцу Павлу затопленной Мологой служим молебны да литургии прямо на воде! – рассказывает отец Анатолий, благочинный Брейтовского округа Ярославской и Ростовской епархии, настоятель храма Архангела Михаила в селе Прозорово. – Выходим на Рыбинское водохранилище зимой и летом и над залитыми храмами да соборами устраиваем богослужения. Диакон ходит, кадит, а вокруг – вода, небо... Потрясающе! Люди на лодках к нам приплывают. С цветами. А после литургии – отслужим панихиду, они эти цветы бросают на воду. Со слезами... Так трогательно! Там, под водой, могилы их сродников: мама, папа на дне...

На воде вообще себя чувствуешь хорошо. Комфортно почему-то. Помнишь, мы же с тобой 9 месяцев в плавании были...

– Это как?!

– Ну, мы же все девять месяцев в плавании были! – напоминает отец Анатолий.

– А-а!

– Вода – это великая тайна Господня. Вот отслужишь молебен, и – вода святая! Вот отец Павел (Груздев) на берегу реки жил. Умываться ходил к реке каждое утро. Босиком, в любое время года...

Служба над затопленной Мологой

Я тут как-то был в Москве, а меня попросили дом освятить. «У вас что, тут местных священников нету?!» Но все-таки уговорили. Пришел, освящаю, смотрю, а на столе книга о батюшке Павле лежит...

– Что вы в нем нашли?! – интересуюсь. – Рваный да босый сельский батюшка, матом ругался...

– Знаете, эта книга очень сильная, – вдруг признается хозяин, – второй раз перечитываю…

Взял и листает так, листает – глядь: моя фотография... Мы потом с ним всю ночь за разговорами просидели.

Молебен над затопленными мологскими святынями на Рыбинском водохранилище

А тут недавно точно так же освящал я квартиру в Москве, пристали – не отступают. Тоже смотрю: книга о батюшке на видном месте... Я удивился, а пригласивший меня комментирует, что они ее сейчас на какой-то там язык переводят, переиздавать будут. – «Зачем?» – спрашиваю. – «И там хотят о батюшке знать».

– Еще бы! Это же такая проповедь.

– Да, я при живом отце Павле не видел столько чудес, сколько сейчас по молитвам к нему происходит. «Я вас всех там еще лучше буду видеть», – говорил он нам. Так и есть! Вся наша жизнь просто соткана из чудес!

Вся наша жизнь просто соткана из чудес!

Я одно время был благочинный, и сам же у себя – один священник на все приходы. Мне, помню, владыка некогда говорил:

– Без благословения благочинного ни шагу.

Я запомнил. Так потом, куда как ехать, я сам себя благословлю (показывает, как сам себя благословляет и у себя же руку целует – О.О.) и отправляюсь. И все успевал, все по молитвам к батюшке Павлу управлялось как-то.

А еще раньше мои уши в Московской духовной семинарии слушали уроки, а в промежутках я к отцу Павлу ездил и еще преподавателей с собой возил.

Родные все!

– Так это ж живое!

– Да, приезжаем, помню, к отцу Павлу с экономом Троице-Сергиевой лавры отцом Спиридоном:

– Молитвами святых отец наших... – стучимся.

– Жрать-то хочешь? – отзывается отец Павел, обращаясь, завидев нас, к моему спутнику. Тот оторопел. – Ага. Иди картошку чисти!

Вот так все просто было. Ни на рясы, ни на лампасы не смотрел – всех заставлял трудиться.

Ни на рясы, ни на лампасы не смотрел – всех заставлял трудиться

– Ой, Толькя, здорово! – а это мне говорит.

– Да вот, привез эконома из лавры... – поясняю, оглядываюсь, как тот пошел на кухню...

– Ничего не сэкономил. Заходи давай.

Поставит на стол капусту:

– Капусту и поставить не стыдно, и съедят – не жалко.

А потом говорит:

– Отец архимандрит, ты нас обожди. А мы с Толянкой кое-куда сходим.

Шаровары на нем короткие, волосы длинные, вдоль деревни рассекает. Остановился. Дом, смотрю, красивый такой, наличники беленькие, да замок висит огромный. А батюшка руку куда-то засунул, достал ключ, заходит и – прямиком к русской печи! Отворяет ее, там чугунок стоит... Батюшка тряпкой его, горшевиком (специально для выемки из печи – Ред.) подоткнул да, вытаскивая, мне протягивает:

– Бери!

Я беру, выхожу, ни жив ни мертв: у кого-то щи стащили... У председателя совхоза, как выяснилось потом... Батюшка дом запер. А я иду через все село с поличным...

– Надо же эконома накормить, – подшучивает батюшка, вышагивающий сзади.

Налил всем по тарелкам и оборачивается ко мне:

– Ты помнишь, где брал-то? Вот иди и поставь на место!

Мама родная! Поставить-то я поставил, а оттуда уже бежал так, что грязь до затылка долетала! Вот ведь, пока хозяин на работе, мы у него щи уперли... Уже все село гудит…

Но никто ни на кого не в обиде! Вот так жили! Председатель-то еще и рад, что у него половину щей отхлебали, гостя накормили. Родные все! «Не имей сто рублей, а имей сто пятьдесят», – говорил в таких случаях отец Павел.

Протоиерей Анатолий Денисов в восстанавливаемом храме

Если обежать да опросить священников, кто к отцу Павлу обращался, он ведь и сейчас без куска хлеба их никого не оставляет! Мне вот уже 9 храмов довелось восстановить, сейчас еще за два взялся. Всегда, с самого первого дня: первостепенна служба, а трапеза – потом. Так, сегодня мы по 30–40 человек безвозмездно после службы кормим. Доход у нас 200 рублей в неделю. 200 рублей – а я самый богатый человек!

– Не береги на черный день – его и не будет, – так отец Павел учил.

Не береги на черный день – его и не будет

Так и живем. Все что-то дают-дают. Детский садик содержим, школу содержим... Как?! Да вот как-то... Мы и к отцу Павлу, помню, приезжали – человек 50... Да еще и московские батюшки – худенькие такие (показывает большие объемы – О.О.). А он нас накормит, напоит, еще и с собой даст. Откуда? Господь не оставляет! И сейчас к отцу Павлу едут даже те, кто ни разу при жизни его не видал, – и всем помогает!

Самое дорогое – доверие между людьми!

– И на Толге сестрам помогает.

– Толга-то по его молитвам поднималась. Он как-то думал: что же им подарить? А ему говорят:

– Да что подарить! Лопаты да грабли! Вон, посчитай, сколько сестер!

Помню, он накупил инвентаря, а к нам в контору колхоза пришел:

– Нарубите мне ручек!

Мы их наделали. Он нанял машину. И рано-рано привез, да каждой сестре у келлии лопату да грабли поставил. Подарок существенный был! Батюшка был просто несказанный. Вытаскивал людей. Всех любил! Да и сейчас к его могилке дорожка не зарастает.

Братия Сретенского монастыря служит литию на могиле архимандрита Павла (Груздева)

– Помню, еду к нему на могилу панихиду служить и думаю: «Кто ж петь-то будет?!» А я еще и людей везу. Приезжаем. А у могилы стоит женщина лет 60. Я раскрываю сундучок, достаю епитрахиль, поручи... А она как запоет! Оказывается, певчая. Так наизусть всю панихиду и спела!

– А она, наверное, думала: «Кто ж служить-то будет?!» (смеются). Я ж говорю: вся жизнь просто соткана из чудес. Там, где я сейчас служу, батюшка в каждом доме был. Все кладбища в округе обошел.

У нас в Райпотребсоюзе Елена Александровна Зинина работала, она ни дня не могла без батюшки обойтись. Сейчас она еще жива. Ходит, полная такая.

– Ленка, дура, дай денег!

– Батюшка...

– Что, задницу жирную поднять сложно, дай денег-то!

– Сам сходи в магазин!!

Вот такие запростецкие отношения. В магазине можно в долг чего-нибудь взять. Мы и у Елены Александровны всегда занимали. Знаете, чем ценно жить в маленьком населенном пункте? Все свои! Если священник молится не на икону, а на деньги, – кошмар. Если священник мзды ради служит – это крушение русского мира. С таким никто и общаться не будет.

А так звонишь:

– Елена Александровна, мне за свет заплатить нечем...

– Батюшка, я сейчас в больнице нахожусь. Сходи в любой магазин, возьми...

И дадут! Где что взял – туда потом и положишь. Самое дорогое – доверие между людьми! Мы же через эту взаимопомощь все там и породнились. А как только появится кто-то сам себе на уме – его же сразу видно.

Вот что такое наблюдение? Это же от слова «блюдо»: «Видно, как на блюдечке», – говорят. Москва-то – блюдище уже очень большое: всякие могут спрятаться. А у нас, как и в былые времена, все у всех на виду. Как только кто-то «вшивенький» нарисуется…

– Ой! А ты что ж, сюда обманывать приехал?..

Кто ему в следующий раз чего даст?

Батюшка на селе

А священник на селе – это кто? Он ведь не так, что отслужил и ушел, как в городе. Нет. Постоянно народ идет:

– Батюшка, у меня пенсии нет... – идешь с ней в Пенсионный Фонд.

– Батюшка, дров нету... Зимовать-то как?

А у нас действительно во всем районе газ не проведен. Дрова – на вес золота. Магазина, где дрова продаются, нет. Что, в лес 90-летнюю бабку отправлять, чтобы она себе дров нарубила? Так она там через пять минут помрет. Придешь к ней зимою, а у нее градусов 8 тепла. Сидит вся замотанная, в фуфайке. Дрова бережет! Это чтобы в воскресенье натопить потеплее, а сейчас, в будни, – пусть так, говорит.

Вот мы воскресной школой и взялись: дрова бабкам возим, огороды пашем... Люди все-таки видят эту конкретную приходскую жизнь. Да и так на селе, люди знают: «Мне свою пашню копать, да и батюшка вот вкалывает, у меня корова, и ему утром – не до сна. Он – наш, он – свой. У нас – общие интересы». Это не отталкивает людей. Каждый друг за друга переживает.

Тяжело в селе жить. Если в 4 утра не встанешь, в печку дров не подложишь, замерзнешь ведь. Картошку не посадишь – что есть будешь? А если сил нету? Вот с молодежью и подтягиваемся...

Та самая икона, которой хотели крышу заделать

А то я как-то причащал старушку одну, а она мне говорит:

– Батюшка, у меня крыша дырявата. Я там доску приготовила. Мне бы надо заколотить эту дырку. Только у нас в деревне мужиков-то нету...

– Понял.

Пошел, переоделся. Прихожу. Смотрю – а это не доска! Это икона! Образ Божией Матери. Оказалось, из Югского Дорофеева монастыря, что затоплен Рыбинским водохранилищем...

Вот так Господь наградил.

Люди часто смотрят со стороны на Церковь: «Тот грех, этот... Да зачем мне такое Православие?» Но наша-то вера – не печали, а радости!!

Протоиерей Анатолий Денисов на тракторе

Бывает, сломается машина.

– Петрович, дай машину! Моя сломалась...

– Да иди, бери!

Вот так мы и живем.

– По-человечески, в общем...

17 машин священника

– Да! А то вот одна у нас в церковь не ходила. И поставила мне на вид: «Вот, отец Анатолий, ты все прибедняешься... А у самого 17 машин разных за месяц!» «А ты не пробовала, – спрашиваю, – в церковь-то ходить?» Мне что, эти машины нужны? Просто надо ехать, срочно кого-то причащать, а транспорт не на ходу. «Петрович! Дай ключи!» – «Бери, батюшка, вот!» И так еще у кого-то... И она насчитала: 17!

– Да-а, вот так батюшка – каждый день на новой машине!

– Это же ни в какие ворота не лезет! Надо ж жаловаться!

Отец Павел – тоже так жил. Вот теперь ни отца Павла, ни старца Кирилла (Павлова), ни отца Наума, ни батюшки Иоанна (Крестьянкина)... Помню, я, когда еще учился в Московской духовной семинарии, то человек 15–20 к отцу Павлу отвозил. Сейчас они уже епископы. А то приехали один раз – посмотрели, что батюшка с такой открытой душой, – и всё: прикипели! «Попов как клопов – а батюшек мало!» – это отец Павел так шутил.

«Попов как клопов – а батюшек мало!» – это отец Павел так шутил

Сажает нас на автобус, провожая:

– Эй, попы! Не жмитесь! – увещевает. – Дайте хоть целковый водителю!

Отец Павел для меня – идеал богословия. Но вот так: не важно, не чинно... А босиком, да сбалагурит, да приобнимет... Весело с ним было! Почему и необходимо живое общение... «Кто хочет спастись по церковным книгам, тот наполовину в прелести», – говорят. Живое, непосредственное общение с носителями духа – вот что важно. Встретил собрата, и тебе легко с ним – это да. Скажу что-нибудь, а ты, отец, меня поправишь: «Нет, это не так!» Вот, это самое то! Мы друг дружке можем что-то подсказать.

Владыка Платон и старец Павел (Груздев) с духовенством. Второй слева – отец Анатолий Денисов

Батюшка Павел отца Авеля (Македонова) хорошо знал. И вот, помню, на 9 мая наш владыка Платон (Удовенко – О.О.), сейчас он Феодосийский и Керченский, решил как-то собрать духовенство у Вечного огня... Мы там «Со святыми упокой» пропели. А дальше-то что? Смотрю, отец Павел тянет отца Авеля за рясу:

– По-ойдём!

– Чего?!

– Пойдём!

Затащил его куда-то в кусты, и один другого по очереди, смотрю, епитрахилью накрыли.

– Толькя! – окликает меня.

– Чего?

– Я, – говорит, – только что в огнепоклонстве покаялся у Авеля, а он у меня!

Вечная память, вечный покой... А вечный огонь – кому нужен?

– Всё открытым текстом. Чего они желали товарищам: вечного огня...

– Ужас. Помню, батюшка уже старенький, греется на солнышке подле сторожки, там, у Воскресенского собора в Тутаеве. И вот некий священник к нему подходит.

– Ты кто?! Отойди от меня, коммунист! – отец Павел прям стал гнать его от себя.

Тот чуть ли не плачет, я было вступился...

– А ты что, адвокат? – отмахнулся от меня, а тому снова:

– Отойди, коммунист, кому говорю!

Видно, что-то Господь открыл батюшке… Если скажет про кого: «Его не знаю» – лучше было держаться от того подальше.

«Что дальше-то будет?!»

– Отец Авель служил на Ярославской земле?

– Да, сейчас в селе Федоровском всего один дом. Прямо в поле стоит храм, а у храма один дом. Там раньше в неделю по три раза успевали этот храм обворовывать. Никого в округе нет. Был там?

Протоиерей Анатолий Денисов на колокольне – Проезжал мимо.

– Больно, конечно, смотреть: что сейчас с селом делают. Я так всегда говорю: Москва без села – не столица! Надо возрождать русское село. А они что? На ЛПХ (личное подсобное хозяйство) налог вводят?! У нас уже и так при таком раскладе никто ничего не сеет, а если даже просто крапива на огороде, все равно замеряют – извольте заплатить! Из пенсии высчитывают! На коров налог ввели! Еще и обязывают, если корова есть, надо на нее медицинскую карточку заводить, давление мерить, анализы туда все вносить... А у нас нет лаборатории... Был у меня напротив храма ветеринарный пункт, дак его ликвидировали. Помню, приехала как-то бабка из какой-то совсем уж отдаленной деревни, коровы у нее заболели. А она только ими и живет. Дергает ручку – закрыто. Что делать? А тут как раз к литургии колокол зазвонил. Наши старухи идут:

– Пойдем в церкву!

– А там что?

– Помогают!

Вот зашла. А там старушки записки пишут.

– Это что?

– Записки о здравии!

Я потом в алтаре читаю: о здравии... коровы Зорьки, коровы Стрелки

Она и написала... Я потом в алтаре читаю: о здравии... коровы Зорьки, коровы Стрелки... Чего ты с этих баб возьмешь?! Куда им теперь, в Москву, что ли, эти пробы анализов возить? Да туда, если и посообразительней кто, пока съездишь, только протратишься, а все эти данные уже и недействительны вскоре. У нас уже и так коров не стало... Позарезали. Людям, наоборот, доплачивать надо, чтобы хоть как-то село жило, а они... Что-то перепутали? Беда! Приходят местные в храм: «Батюшка! Что дальше-то будет?!»

Может быть, Господь все это попускает. Как Моисей народ по пустыне 40 лет водил, – так и у нас: пока последняя старушка-богоотступница не умрет, ничего, может, не изменится.

Надо, видно, нам и в эти времена пожить... Раньше нас старцы, как слепых котят, водили по жизни, а теперь – сами давайте.

Поезжайте к отцу Павлу на могилку!

– И как?

– Так я заметил – просто на опыте убедился! – у Бога все действительно живы. Бывают ситуации тяжелейшие, человек приходит в храм с совершенно потухшим взглядом, не знает, что делать, жизнь не мила...

– Поезжай к отцу Павлу на могилку! – благословляешь.

Возвращается, находит себя, вдруг директором ставят. Вот что происходит!

Или вот пример. Пришел, помню, ко мне мужик – семья крепкая, все верующие, двое детей. Он был замначальника милиции. Такой парень хороший! Пришел после работы, переоделся, отправился в магазин. По дороге то ли знакомого кого увидел, зашли в местную забегаловку... А там какой-то подвыпивший расхорохорился, да так, что его приструнить явно надо. Всех он там уже достал, чуть ли не до слез сотрудниц доводит. Игорек (так зовут парня) и сделал ему замечание. А тот полез на него:

– Да ты, мент, я тебя сейчас уро-о-ю, – и прочее.

Пришлось врезать. Тот упал, да пена пошла. Его вроде откачали, а он тут же:

– Да я тебя посажу!! Ты использовал служебное положение!

– Я же в гражданском пришел.

– Я тебя посажу!

И действительно: у него родители какие-то ушлые оказались, тут же его в больницу пристроили, все к тому идет, что Игорька посадят. Я так запереживал! Места себе не находил. Семью жалко. Дети маленькие... Да и того паренька, который выпивал и безобразничал, я хорошо знаю. Его давно уже надо было вразумить как следует.

– Игорь, – говорю, – ты давай, не пускай всё это на самотек!

– То, что уволят меня, это ладно. Но они ведь статью шьют...

– Езжай к отцу Павлу!

Его жена тоже изъявила желание ехать. У нас из Брейтова через Тутаев «метеор» идет до Ярославля, но в тот год в Тутаеве не было пристани.

– До плевать! Доеду до Ярославля, а потом вернусь обратно оттуда на автобусе.

А это еще километров 50...

Но на могилку отца Павла я их благословил обязательно ехать. И вот плывут они на «метеоре» мимо Тутаева... Так обидно, потом же обратно возвращаться! Ну, не будешь же «метеор» тормозить, если ему здесь остановка не положена... А он вдруг сам останавливается! Причала нету, так он посередке реки встал. Подплывает катерок:

– Кому в Тутаев?

– Нам...

– Садитесь.

Они сели, но даже спросить: «А вы кто?» – не решаются. Вообще молчат. Потому что это все из области фантастики. Так этот паромщик их еще и привез не на правый берег, как обычно, а именно на левый – куда им и надо! Но как найти кладбище? Спросили, им подсказали: «От Леонтьевской церкви повернуть, пройти...». Подходят, а дальше? Отец Павел благословил себя рядом с родителями похоронить, а это центр кладбища – так просто не найдешь. Смотрят, какой-то священник или монах в подряснике идет мимо. Они – за ним:

– Не подскажете, где могилка отца Павла?

– Мне туда же, пойдемте.

Потихонечку дошли. Он начал молиться...

– Помяните и нас, – просят. – Батюшка вот послал с прихода...

– Какой батюшка?

– Да отец Анатолий...

– А-а! Привет передавайте. Я – епископ Евстафий (Евдокимов, ныне на покое – прим.).

Отец Павел (Груздев) с народом и батюшками. Среди них – игумен Евстафий (Евдокимов)

Игорек такой окрыленный домой вернулся! Его освободили от должности в милиции, но тут же поставили начальником охотхозяйства в районе, – а это существенное повышение! А тот парнишка, которому он поддал, выздоровел. И так его хорошо тряхнуло, что он у меня сейчас кадило подает!

Если Бог кого прославляет, благодать и после смерти творит чудеса. И у меня бывают проблемы, я всегда к отцу Павлу обращаюсь, он помогает. Не заржавеет за ним. Смертью все не заканчивается.