В ювенальном омуте. Статья 2

А судьи кто?

Сделаю попытку на него ответить, используя официальную информацию.

У руля – самые прогрессивные

Итак, по порядку. Все началось с продвижения и утверждения прав человека.

Комиссия по правам человека при Президенте Российской Федерации была образована в соответствие с Указом Президента РФ в 1993 году в качестве совещательного и консультативного органа при президенте. Основной задачей, возложенной на комиссию, определялось создание условий для реализации главой государства его конституционных полномочий гаранта прав и свобод человека и гражданина. После различных преобразований и реорганизаций комиссия в 2002 году превратилась в Совет при Президенте Российской Федерации по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, а возглавила его хорошо известная своей общественно-политической деятельностью Элла Памфилова.

Одним из направлений работы совета является подготовка предложений ко второму чтению проекта федерального закона «О внесении изменений и дополнений в федеральный конституционный закон “О судебной системе РФ” в части введения ювенальных судов». Была создана рабочая группа во главе с тогдашним заместителем руководителя администрации президента РФ Д.Н. Козаком, которая сформулировала концепцию создания ювенальной юстиции. В рабочую группу по проблеме формирования государственной социальной политики по улучшению положения детей в Российской Федерации вошли: Л.М. Рошаль, А.И. Головань, Г.В. Семья, С.В. Дармодехин, Л.И. Тропина, О.В. Зыков.

Запланирована была еще одна рабочая группапо вопросам взаимодействия органов власти с институтами гражданского общества. Члены рабочей группы: А.А. Аузан, В.В. Смирнов, А.Ю. Сунгуров, О.В. Зыков.

Партнеры:

– Государственный университет – Высшая школа экономики (ГУ ВШЭ) («ВШЭ задумывалась как университет, основанный на международных стандартах педагогической и научной работы. Интенсивные международные контакты и поддержка, оказанная университету со стороны Европейского Союза, правительства Франции, Мирового банка и других международных организаций, сыграли значительную роль в обеспечении учебного процесса современными программами, отвечающими стандартам качества ведущих зарубежных университетов»[1]. Научный руководитель – Е.Г. Ясин, президент – А.Н. Шохин);

– фонд «Либеральная миссия» (одна из целей фонда – формирование самостоятельных общественных субъектов и их взаимоотношения с властью, развитие институтов гражданского общества. Президент фонда – Е.Г. Ясин. В настоящее время фондом реализуется в числе прочих проект «Развитие гражданского общества в России»);

– фонд Фридриха Науманна (фонд немецкого либерализма. «Основная деятельность фонда ориентирована прежде всего на российские регионы. Именно там происходят сейчас те глубокие трансформационные процессы, которые характеризуют нынешний этап развития России. Именно там решается, сможет ли страна действительно встать на путь демократии и создания гражданского общества или она вновь вернется к своему авторитарному прошлому»[2]);

– Институт национального проекта «Общественный договор» (одно из направлений – развитие гражданских институтов. Председатель совета директоров ИНП «Общественный договор» – Андрей Арофикин, президент инвестиционного фонда IOE Fund, член совета «Клуба 2015»; президент ИНП «Общественный договор» – Александр Аузан, профессор, заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, президент Ассоциации независимых центров экономического анализа, член Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека при Президенте Российской Федерации. Основатель и научный руководитель ИНП «Общественный договор» – Денис Драгунский, главный редактор журнала «Космополис»);

– «Клуб 2015»[3] (инициатор и вдохновитель – один из самых успешных менеджеров страны Владимир Преображенский, вице-президент компании «Вымпелком» (с 2002 года – финансовый директор компании «Вимм-Биль-Данн»), председатель Клуба – Сергей Воробьев, генеральный директор Ward Howell-Россия);

– Общероссийский союз общественных объединений «Гражданское общество – детям России» (председатель – Элла Памфилова; сопредседатели: д.ю.н., проф. Алексей Автономов – Фонд развития парламентаризма в России; Леонид Рошаль – президент Международного благотворительного фонда помощи детям при катастрофах и войнах, председатель комиссии Общественной палаты по здравоохранению; Олег Зыков – член Общественной палаты, президент Российского благотворительного фонда «Нет алкоголизму и наркомании»; Алексей Головань – уполномоченный по правам ребенка г. Москвы; Борис Альтшулер – исполнительный директор региональной общественной организации содействия защите прав детей «Право ребенка»; Андрей Бабушкин – общественный комитет «За гражданские права»; Сокорро Дельгадо – общероссийская благотворительная организация «Детям России»; Нодар Хананашвили – региональная общественная организация «Социальная академия»).

Первая скрипка

Роль, так сказать, первой скрипки в ювенальном оркестре выполняет благотворительный фонд «Нет алкоголизму и наркотикам» («НАН»)[4]. Эта общественная некоммерческая организация, основанная в 1987 году, имеет более 60 региональных отделений и филиалов в России. Президент – Олег Зыков. Направление деятельности: профилактика и лечение алкоголизма и наркомании, благотворительность, организация досуга для детей и подростков, реабилитация беспризорных и трудных детей, мероприятия в области создания системы ювенальной юстиции. Сотрудничество: Population Services International (PSI) (организация-разработчик известного скандального проекта растления детей «Глобус»), ЮНЕСКО, ЮНИСЕФ, институт «Открытое Общество» (фонд Сороса), фонд «Евразия».

Программы и мероприятия: «Дети улиц» – обмен шприцов и раздача презервативов; программа снижения вреда «Ясень» – выдача информационных буклетов и презервативов, обмен шприцами, консультации для потребителей наркотиков (вплоть до подробного описания обработки шприцов в домашних условиях), консультации по безопасному сексу и т.д.; общероссийский конкурс «Поколение, свободное от СПИДа» – раздача всевозможных буклетов, презервативов и брошюр по «безопасному сексу»; вечеринка «Вилка» с призами-презервативами для участников; программа «12 шагов» – создание групп самопомощи «Анонимные алкоголики».

Фонд «НАН» выпускает сборник «Вопросы ювенальной юстиции»[5], в редакционный совет которого входят уже знакомые читателю лица: Е.Ф. Лахова – председатель редакционного совета журнала, депутат Государственной думы; Э.А. Памфилова, Б.Л. Альтшулер. Главный редактор – А.С. Автономов, шеф-редактор – О.В. Зыков. Редакционная коллегия: Н.Л. Хананашвили, А.И. Головань и др. В качестве зарубежных друзей-консультантов приглашены: Н. Крайтон – старший окружной судья городского семейного суда г. Лондона (Великобритания), П. Дуткевич – профессор Карлтонского университета (Канада).

Еще один портал, на котором наиболее полно освещены вопросы становления и продвижения ювенального опыта в нашей стране, – Всероссийский информационный портал «Ювенальная юстиция в России»[6]. Учредители портала: представительство Программы развития ООН в Российской Федерации (ПРООН), общественная организация «Региональная ассоциация специалистов по поддержке судебно-правовой реформы и ювенальной юстиции в Ростовской области» и Ростовский филиал ГОУ ВПО «Российская академия правосудия». В настоящее время проект поддерживается Ассоциацией университетов и колледжей Канады как часть пилотного проекта «Развитие региональной модели ювенальной юстиции в Ростовской области» в рамках российско-канадского проекта «Усовершенствование работы с молодежью группы риска в Российской Федерации».

Нетрудно заметить, что в списках членов организаций, лоббирующих в нашей стране систему ювенальной юстиции, повторяются фамилии одних и тех же людей, бросается в глаза и то, как тесно связаны все эти организации (в основном НКО) между собой. Один вездесущий Олег Владимирович Зыков чего стоит: входит практически во все группы, работающие в направлении ювенальной юстиции, и участвует во всех мероприятиях, ей посвященных, вплоть до телевизионных передач.

Чьи права защищают правозащитники?

Но, может быть, читатель искренне верит, что наши гражданские права бросится защищать Олег Владимирович Зыков со товарищи, если вдруг у кого-то (не дай, Господи!) отнимут ребенка? Это под очень большим вопросом. Если бы действительно все эти «защитники прав» собирались защищать права миллионов граждан, то, наверное, вначале подумали бы о том, что ювенальная система нарушает, прежде всего, права самих родителей на воспитание своих детей! Не говоря уже о родителях верующих.

Судите сами. Во Франции, где ювенальная система стоит на такой высоте, что сам президент страны никоим образом не может на нее повлиять[7], арабские и африканские семьи практически не подлежат пристальному изучению социальными службами. Вообще мусульман или традиционных иудеев, воспитывающих своих детей в строгих традициях, нигде особенно не трогают: то ли скандалов боятся, то ли мести… А вот с православными верующими можно не церемониться, как данном случае: «У нашей знакомой, Ольги Морозовой, четверо маленьких детей: старшая – первоклассница Сима, Лера, Дуня (в крещении Евфросиния), младшему Алексею 1 год. Муж Константин – инвалид, сейчас в больнице проходит курс лечения. Сама Ольга работает в детском саду. Живут более чем скудно. Но дело не в этом. В органы опеки поступила информация в духе, что вот они бедные, а она детей рожает, носит деньги в храм (Ольга – православная) и т.д. В опеке долго не раздумывали. Приехали к Ольге домой, под каким-то предлогом уговорили ее с детьми выйти на улицу. Там их взяли, отвезли в какой-то распределитель. Оттуда маму – в психушку, видимо, чтобы было основание для лишения родительских прав. Детей – в разные больницы, а одну – в детдом»[8].

Подобный случай произошел и с православной верующей семьей, проживающей в Финляндии: там тоже было «изъято» четверо детишек.

И почему-то ни один правозащитник не вспоминает о том, что верующие люди имеют право на воспитание своих детей в вере, на определенный для верующего человека образ жизни и, соответственно, на собственные представления о воспитании.

Ну, например, все прекрасно знают, что православные христиане воспитывают своих детей в разумной строгости, с детства приучают к посту и посещению храма, стараются оградить юные детские души от всякого негатива, будь то компьютерные игры, развращающая личность масс-культура (ТВ, газеты, журналы, музыка и т.д.), сексуальное просвещение. То есть ограничения, которые так ненавидят либералы, присутствуют в православных семьях в той или иной степени. Это понятно для каждого верующего родителя.

Ценным наставлением являются слова святителя Иоанна Златоустого:

«Прошу вас и умоляю, возлюбленные, будем иметь большое попечение о наших детях и всячески заботиться о спасении их души… А что многие из родителей многое терпят из-за детей, так это оттого, что не хотят посечь, образумить словами и огорчить своих беспутно и противозаконно живущих сыновей, почему им и приходится нередко видеть, как те попадают в крайние беды… Действительно, когда сам ты не воспитываешь, когда сам не умудряешь, то он, присоединившись к негодным и испорченным людям, приобщившись к ним в пороке, приводится под действие общественных законов и наказывается на виду у всех… Чем ты в конце концов оправдаешься?.. Подобно тому как кто-нибудь не может рассчитывать на оправдание и снисхождение в собственных грехах, так и родители – в грехах детей. Те отцы, которые не заботятся о благопристойности и скромности детей, бывают детоубийцами, и жесточе детоубийц, поскольку здесь дело идет о погибели и смерти души. Поэтому подобно тому, как если ты видишь лошадь, несущуюся к пропасти, ты набрасываешь на уста ее узду, с силою поднимаешь ее на дыбы, нередко и бьешь – что, правда, составляет наказание, но ведь наказание – это мать спасения».

А вот наставление подвижника наших дней иеромонаха Серафима (Роуза), жившего за границей, в Америке, и потому имевшего представление о современных тенденциях воспитания:

«Что же могут сделать родители, чтобы помочь детям устоять против искушения мира? Ежедневно мы должны быть готовы преодолевать влияние мира здоровым христианским воспитанием. Все, что ребенок узнает в школе, должно проверяться и исправляться дома. Оценка ребенком литературы, музыки, истории, искусства, философии, науки и, конечно, жизни и религии должны в первую очередь идти не от школы, а от дома и Церкви, иначе ребенок получит неверное образование. Родители должны следить, чем учат их детей, и исправлять это дома, придерживаясь откровенной позиции и четко выделяя моральный аспект, совершенно отсутствующий в общественном образовании…. Телевизор… надо контролировать строго, стремясь избежать отравляющего воздействия…».

Только не стоит думать, что православные семьи совершенно замкнуты и сплошь и рядом запрещают все своим детям. Далее в своем наставлении отец Серафим говорит как раз о том, что «мы должны быть достаточно рассудительными, чтобы использовать в своих целях все, что есть положительного в окружающем мире». Он говорит о добром воспитании ребенка примерами хорошей литературы и музыки, поэзии – в противовес современной «культуре», которую культурой-то можно именовать лишь в кавычках.

Я привела слова христианских подвижников о воспитании детей для того, чтобы читатель мог сравнить это с требованиями системы ювенальной юстиции и ее первейшим – правом ребенка подавать в суд на родителей. Ну и где же вы, господа правозащитники? Ведь ясно, что взгляды на воспитание православных верующих идут вразрез с требованиями ювенальной юстиции! И только за твердое исповедание таких взглядов, столкнувшись с какой-нибудь воинствующей атеисткой из органов опеки и попечительства, мы рискуем в одночасье лишиться своих детей. Только немного проявите фантазию и представьте себе проверку органами опеки христианской многодетной семьи во время Великого поста. Обвинения по пунктам «отсутствие необходимого набора продуктов (либо однообразное питание)», «религиозный фанатизм», «отсутствие у ребенка доступа к телевизору и компьютеру» вам гарантированы. Это ли не вопиющее нарушение прав верующих людей?

Мирись, мирись, мирись и больше не дерись!
А если будешь драться, то будет… реабилитация

Еще один немаловажный аспект ювенальной юстиции – переход от карательного к примирительному правосудию. Олег Владимирович Зыков вообще убежден, что «на самом деле ювенальная юстиция – это начало изменения парадигмы судебной системы, отказа от репрессивной модели поведения как стандарта судебной системы». Нельзя не процитировать Олега Владимировича далее: «Вот сегодня как главная цель, как высшая справедливость рассматривается наказание – вот честно, справедливо наказать. “Вор должен сидеть в тюрьме”. На самом деле это совершенно неправильно. Общество заинтересовано не в том, чтобы вор сидел в тюрьме, а общество заинтересовано в том, чтобы вор перестал воровать. Вор должен перестать воровать»[9].

Что ближе нашему народу – убеждения идеолога ювенальной юстиции или принципы Глеба Жеглова, я рассуждать не берусь. Несомненно одно: нам предлагается все силы обратить на профилактику правонарушений среди несовершеннолетних, а для этого необходим контроль за семьей. Более удачный инструмент, чем ювенальная система, трудно и придумать. Из того же интервью Зыкова: «В нашей ситуации самое принципиальное, что мы должны понять, – это то, что ювенальная юстиция будет служить правовой основой вообще социальной политики в отношении несовершеннолетних».

Как же осуществляется социальная политика в отношении несовершеннолетних, к примеру, за рубежом? Обратимся к журналу «Вопросы ювенальной юстиции» (2007. № 1 (10)), издаваемому, как я уже писала, фондом «НАН» (шеф-редактор О.В. Зыков):

«Социальная работа с несовершеннолетними жертвами насилия за рубежом опирается на практику оповещения. Любой человек по собственной инициативе может поставить в известность социальную службу, призванную заниматься защитой детей, или полицию о случае или подозрении (здесь и далее выделено мной. – А.Ж.) на факт насилия над ребенком в семье. Такие сообщения считаются не столько благородным намерением, сколько элементарной необходимостью. Что касается врачей, педагогов, тренеров, воспитателей, то для них это – прямая обязанность. Сообщение можно передать по телефону, послать по почте, оформить непосредственно в соответствующем учреждении в течение 24 часов после происшествия. Законом предусмотрены неприкосновенность информирующих лиц, сохранение анонимности и конфиденциальности.

Заметим, что работают такие службы круглосуточно и без выходных. При этом социальный работник в домашних условиях обсуждает с родителями полученную информацию, общается с ребенком, тщательно наблюдает за их поведением, оценивая реальные условия жизни семьи, контактирует со специалистами, учителями, соседями, друзьями и родственниками ребенка. Расследование предусматривает безотлагательное врачебное и психологическое освидетельствование ребенка в условиях социального или медицинского учреждения, госпитализацию (в приюте или медицинском стационаре) в качестве кратковременной защитной меры. Согласия или разрешения родителей не требуется. Социальный работник вправе обратиться в суд, если его расследованию оказывают сопротивление. Даже в случае не подтверждения обвинений социальный работник периодически навещает ребенка.

В случаях, требующих немедленной изоляции ребенка от семьи, у инспектора есть выбор: он может поместить ребенка в казенную атмосферу приюта либо в хорошую семейную обстановку. В службах социальной помощи помимо адресов приютов имеется список надежных семей, семей-приютов, готовых в любой момент принять чужого ребенка. Эти семьи тщательно отбираются из числа добровольцев, и они должны платить таким семьям за каждый день пребывания у них чужого ребенка. Впрочем, в такую семью инспектор службы социальной помощи может поместить ребенка не только в случаях плохого с ним обращения, но и когда в семье заболели или госпитализированы родители, по просьбе родителей.

Каким образом выявляются семьи, где нужна помощь? Во-первых, родители могут сами прийти в ведомство и попросить о помощи. Как правило, это следующее:

– конфликты между детьми и родителями, с братьями и сестрами,

– проблемы воспитания в семье,

– поведение и успеваемость в школе,

– неумение организовать распорядок дня,

– болезнь, инвалидность, зависимость (от алкоголя, наркотиков, курения) в семье,

– семейная, школьная и социальная интеграция после оказания стационарной помощи,

– проблемы с работой, финансами, жильем.

Во-вторых, работники школ, детских садов и других учреждений могут позвонить и сказать, что успеваемость у ребенка плохая, что с ним обращаются плохо, он рано утром приходит ненакормленный или просто ученик агрессивный и пр. Особый акцент делают на то, что надо провести проверку, все ли дома в порядке. В-третьих, общественность (знакомые, соседи и др.) сообщает о наличии проблем в семье.

Как видно, после того как выявлена семья, специалисты отдела по содействию в воспитании и служба помощи семьи (Fachdienst Familien- und Erziehungshilfe) ведомства по делам детей, молодежи и семьи города Бонна проводят совещание, приглашая семью. Их спрашивают, готовы ли они действительно принять помощь и доверять, инвестировать свое время и энергию, могут ли они общаться на немецком языке (если это семья мигрантов). В случае положительного ответа, оговариваются цели такого сотрудничества, подписывается договор, организуются консультации»[10].

Что происходит с семьей в случае отрицательного ответа – деликатно умалчивается.

 «Мы построим новый рай»

Примирительное правосудие. С одним примером такого правосудия довелось как-то столкнуться мне лично. В супермаркете «Ашан» (а этот магазин, как известно, принадлежит французам), если человек вдруг что-то украл, на него в суд не подают, а просто предлагают выплатить штраф в размере, зависящем от стоимости товара. Если же стоимость превышает определенный предел, в суд все же подадут, но только для того, чтобы взыскать еще более высокий штраф. Может быть, за границей эта система и работает бесперебойно. Но у нас… Я была свидетелем того, как одного молодого человека поймали в супермаркете с поличным. Так вот, на мой вопрос, а не боится ли он, что его посадят, он весело объяснил, что уже не в первый раз попадается; для него это нечто вроде игры – адреналин и все такое. Очень уж щекочет нервы, кто кого перехитрит – он видеокамеру или она его. При этом зарабатывает молодой человек очень даже неплохо, и о воровстве из-за голода речи не идет.

Подобными установками администрации, на мой взгляд, формируется безнаказанность, при этом все складывается на одни только весы: можешь ли ты заплатить. О том, что человек совершил смертный грех – украл, не идет и речи. В условиях ювенальной юстиции юнцу, конечно же, об этом говорить не станет, будут только следить, чтобы несовершеннолетний в тюрьму не угодил. И через какое-то время мы, вполне возможно, будем иметь отпущенных на перевоспитание подростков, у которых очень быстро улетучится страх перед наказанием тюрьмой. Согласитесь, до последнего времени это все же многих сдерживало. Ювенальная юстиция эти рамки сделает совсем нестрашными. И в самом деле, чего бояться, когда за тебя добрая армия правозащитников, социальных психологов и ювенальных судей?! И иная мыслящая великовозрастная (но неподсудная!) детка быстро научиться морочить голову всем этим работникам, изображая из себя МГР, то есть молодежь группы риска: это такие несовершеннолетние, находящиеся в трудной жизненной ситуации.

Совсем недавно общество взбудоражил такой случай: «За серию убийств и нападений, совершенных на почве межрасовой вражды, Мосгорсуд… приговорил 13 националистов на сроки от трех до десяти лет колонии. Среди жертв скинхедов – известный шахматист Сергей Николаев.

По данным следствия, подсудимые совершили два убийства и с десяток нападений на почве межнациональной вражды. Их первой жертвой стал шахматист из Якутии Сергей Николаев – 20 октября 2007 года его до смерти забили ногами и битами у дома № 45 по улице архитектора Власова. А спустя еще несколько минут уже на улице Наметкина подростки напали на дворника Расулжона Гулишева. Ему нанесли несколько ножевых ранений, которые почти наверняка стали бы смертельными, если бы не оперативная помощь врачей. Затем скинхеды избили еще около десятка человек неславянской внешности… Большинство участников группировки националистов оказались несовершеннолетними учащимися школ и колледжей. Лишь братья Ковалевы являлись первокурсниками столичного университета дизайна и технологии.

В итоге самое тяжелое наказание – 10 лет лишения свободы – получил Иван Колиниченко, которого следствие считало лидером банды. В то же время суд оправдал его по ряду эпизодов открытого хищения имущества и разжигания межнациональной ненависти. Также осужденный будет проходить принудительное лечение у психиатра. А самый маленький срок наказания в виде трех лет воспитательной колонии суд назначил Денису Сухарникову и Линару Косяку. Остальных скинхедов осудили на срок от четырех с половиной до девяти лет заключения»[11].

Интересны комментарии радио «Вести.FM» к произошедшему. Прокуратура считает, что приговор слишком мягкий и, если бы преступники были старше, получили бы они «на полную катушку». А уполномоченный по правам человека в РФ г-н Лукин считает, что вовсе «дело не в суровости наказания. Нужен анализ причин…». Сами же скинхеды, услышав приговор, на мягкость которого явно не надеялись, приветствовали друг друга радостными криками и объятиями. Когда же конвоиры выводили их из зала, они весело скандировали «Мы построим новый рай, зиг хайль, зиг хайль!».

Вместо эпилога

Как в таком «новом раю» будет житься г-ну Зыкову с товарищами-ювеналами, я не знаю. Но, думаю, большинству читателей вряд ли спокойно. Это при том, что в отношении этих подростков не было все же применено примирительное правосудие и система реабилитации, на которую так уповают господа-правозащитники. Между прочим, нам всем не мешало бы запомнить, что если ювенальный суд присуждает подростку систему реабилитации. то это будет обязательная реабилитация, и родителей никто не будет спрашивать, устраивает ли она их или нет. Главное, чтобы система устраивала разработчиков. Как, например, устраивают г-на Зыкова его реабилитационные программы по снижению вреда: он искренне недоумевает, что же плохого в раздаче чистых шприцов наркоманам? Ведь шприц – это что такое, по его словам? А вот что. «Наркоманам предлагают взамен использованного шприца получить новый. Шприц в этой системе выступает неким связующим звеном, с помощью которого можно эти отношения выстроить. При этом происходит не раздача шприцов, как часто говорят, а именно обмен… Для психотерапевтов и наркологов очевидно, что если кто-то пришел с грязным шприцем, то это симптом, что человеку очень плохо, и нужен выход, но он не знает к кому обратиться. Пришедшему нужно оправдать свое обращение за помощью, оправдать себя, потому что он не верит, что ему могут помочь. И тут появляется шприц. На самом деле наркоман идет не за шприцем (шприц копейки стоит), он идет за помощью и получает ее в виде информации…»[12].

Это каким же безудержным энтузиастом и фантазером надо быть, чтобы верить в то, что наркоман, получив чистый шприц от такого же бывшего наркомана и горя желанием поскорее обрести дозу, вдруг начнет рассуждать о смысле бытия и опасности своего положения! Нет, определенный процент таких зависимых, наверное, есть. В сектах люди ведь тоже зачастую сохраняют остатки критического мышления и в конце концов выходят оттуда. Только вот секты, как и наркомания, все больше разрастаются, нежели наоборот.

Впрочем, Олег Владимирович не энтузиаст. Сам себя и своих соратников он именует гораздо солиднее. «Мы заказчики правил в этом государстве!» – такую фразу в пылу оживленной дискуссии с оппонентами произнес он 14 февраля 2008 года в эфире передачи «К барьеру!», тем самым заставляя задуматься тех, кто еще верит, что ювенальная юстиция – это только безобидная профилактическая работа с подростками.