«Румынских и молдавских паломников притягивает вера русского человека»

– Отец Ириней, как начинали это ваше послушание?

– В 2004 году митрополит Кишиневский и всей Молдавии Владимир вызвал меня к себе и предложил поехать в Москву, чтобы окормлять молдавскую диаспору. Я попросил время подумать и долго не решался на этот шаг, потому что занимался преподавательской деятельностью. В Тираспольском педагогическом университете я читал курс лекций «Религиозные организации на территории Приднестровской Молдавской республики» (по сути, это сектоведение), а также преподавал философию в гимназии «Талант» (очень престижное учебное заведение с особыми условиями подхода к учащимся). Мне жаль было оставить студентов. Поэтому я решился принять предложение архиерея только в декабре 2004 года, договорившись с деканом, что смогу дочитать курс наездами из Москвы и принять экзамены. Было трудно расставаться со студентами, и сейчас иногда скорблю, что в университете больше никто из духовенства не преподает.

– А до вас кто-то уже нес в Москве такое послушание?

– Нет, до меня никого не было. Когда я еще был студентом Московской духовной академии, ко мне часто обращались и молдавские граждане, и сотрудники из посольства Румынии с просьбами побывать у них, совершить требы, выступить, поговорить… И поэтому, когда встал вопрос о назначении священника в Москву, то и в посольстве Молдавии, и многие представители диаспоры высказывались за меня. Я это понял уже после того, когда снова приехал в Россию и общался с людьми, среди которых были Надежда Чепрага, Евгений Дога, Ион Друцэ, Светлана Тома и другие.

– Как формально проходило назначение?

– Было направлено письмо из посольства Республики Молдова митрополиту Владимиру, кроме того было и непосредственное общение властей с владыкой. Митрополит Владимир говорил об этом со Святейшим Патриархом Алексием. Патриарх определил меня в Ново-Спасский монастырь служить и духовно окормлять диаспору. Со мной в Москву также приехал игумен Иаков, насельник Ново-Нямецкого Кицканского монастыря.

– Вы помните первые дни послушания?

– Я приехал в декабре 2004 года в Ново-Спасский монастырь, встретился с наместником обители архиепископом Алексием, попросил его молитв и благословения. Затем поехал в Троице-Сергиеву лавру к духовнику (архимандриту Науму), чтобы также просить его молитв и благословения.

В первое время приходилось отвечать на многие политические вопросы, которые невольно приходилось решать. Например, тогда часто спрашивали по поводу выборов и плохих отношений между Россией и Молдовой. Были вопросы, связанные с поставками молдавского вина в Россию. Многим священникам нравится молдавский кагор, они хотят на нем служить. Мне приходилось выступать в различных СМИ и объяснять, что наше молдавское вино качественное. И, можно сказать, что именно благодаря Церкви поставки вина были возобновлены.

– В вашем назначении есть один интересный момент: посольство государства, в котором у власти находились коммунисты, обращается к Церкви за помощью. Что вы скажете по этому поводу?

– Да, бывший тогда послом Владимир Циркану тоже коммунист. Я думаю, что решающую роль все-таки сыграло просьба диаспоры. А потом, нужно понимать, что нынешние коммунисты – это не те, что были после революции. Ведь по их распоряжению в последние годы в Молдове были восстановлены значимые для республики Каприяновский и Курковский монастыри. По большому счету, в этом решении видна рука президента Владимира Воронина и его помощников. Слава Богу, что Он вложил митрополиту Владимиру такие слова, которыми владыка смог тронуть сердца коммунистов. Через них Господь восстановил руины.

– Как люди узнавали, что в Москве появился представитель Молдавской митрополии?

– Я бывал в посольстве на различных мероприятиях, выступал в других местах, когда организовывались встречи диаспоры. Дважды в посольстве проходила презентация моих книг. А для диаспоры это очень важно, что «их человек», который имеет образование и преподает, представляет свои труды. Люди видели меня по телевизору, когда я сослужил Святейшему Патриарху Алексию и выступал в телепередачах. Ну и потом, очень многие меня знали с того времени, когда я учился в МДА. Кроме того, многие священники из Молдавии сообщили своим прихожанам, что в Москве служит «наш батюшка».

Ведь вопрос духовной жизни и духовного окормления проживающих в Москве выходцев из Молдавии стоял давно. Точно так же как долгое время витает в воздухе вопрос о храме для молдавской диаспоры. И уже покойный ныне староста Петр Лозинский получил в свое время церковь Софии – Премудрости Божией на Лубянке, но не было священника, который бы согласился служить в нем. Члены общины обращались ко мне, еще когда я учился в академии, и к игумену Харитону из лавры. Но надо было идти не этим путем, а обращаться непосредственно к митрополиту Владимиру.

– Скольких людей вы окормляете?

– Я не могу назвать точной цифры, потому что люди все время меняются. Большинство тех, кто приходит, – это приехавшие в Россию на заработки. В какой-то мере Ново-Спасский монастырь стал для них центром общения: они встречаются, узнают про вакантные рабочие места, договариваются о своих делах. Я благодарю Бога, владыку Алексея и насельников монастыря, что обитель стала для нас фактически вторым домом. Ведь основное количество треб, исповедь, венчание и другие таинства мы совершаем на румынском языке в Ново-Спасском монастыре и расположенном рядом с монастырем храме Сорока Севастийских мучеников. Если встречи проходят в посольстве, то на них собирается от семидесяти до ста человек.

– Получается, что вопрос языка является определяющим в том, что люди идут именно к вам, а не в любой другой московский храм?

– Да. Многие говорят, что понимают все, что читается и поется в храме, но сказать о своих и грехах и нуждах проще на родном языке, чем на русском. Языковой барьер мешает людям полностью раскрыться. А потом Молдавия – страна маленькая и многие меня знают как насельника Ново-Нямецкой обители – очень значимого для республики монастыря. И молдавские священники, которые вышли из Кишиневской семинарии, в которой я преподавал, советуют своей уезжающей в Россию пастве приходить к нам: отслужить молебен на начало нового дела, исповедоваться и тому подобное. Даже многие неверующие приходят, чтобы послушать молдавскую речь, поделиться скорбями. Для них очень важно, если просто выслушаешь внимательно, дашь возможность излить душу. А если еще дашь совет, то вообще человек «на седьмом небе» от счастья. Потом приходят и говорят: «Батюшка, получилось! А вот еще у нас то и то…».

– Проповеди вы тоже на румынском говорите?

– Смотря по обстоятельствам. Если совершаем таинства или требы, на которых присутствуют только молдаване, то да. А так нет.

– Литургии служите на румынском?

– Нет. Но частично язык используем: возгласы произносим, Евангелие читаем… Например, когда приезжают паломники, то им разрешается петь на родном языке. Но это, в основном, в храме Сорока мучеников.

– Какой процент из окормляющихся у вас людей обратился к Богу уже здесь, в Москве?

– Больше половины людей пришли в храм только благодаря тому, что оказались в Москве. И сюда приходят, в основном, через кого-то, или придя «за компанию» крестить детей, или поучаствовать в венчании. Иногда вместо одного таинства, совершаешь несколько. Смотришь люди пришли крестить ребенка, а среди них новый человек. Спрашиваешь: когда последний раз был в храме, исповедовался, причащался?.. И тогда приходиться исповедовать всех. Бывает даже жалко детей, которых крестят, потому что взрослых приходится исповедовать подолгу. Но так приходится действовать, потому что понимаешь: в другой раз человек может и не придти. Некоторые в такой ситуации говорят, мол, мы не готовы. Ничего страшного – помогаем человеку.

– А почему так получается, ведь принято считать, что верующих в Молдавии большинство?

– Да, крещеных большинство, и многие считают себя верующими, но азы веры знают далеко не все. И порой даже представления о вере у людей близки к языческим. Это, видимо, отпечаток безбожного времени. Я смотрел статистику: в Молдавии больше всего богоборческой литературы было издано в 1986 году! Часть храмов в республике были разрушены. Когда в России готовились праздновать 1000-летие Крещения Руси, в Молдавии была совсем иная ситуация.

В качестве примера приведу историю приезда владыки Серапиона (Фадеева) в Кишинев в 1987 году. Многие вообще не понимали его действий. Вот приехал он в небольшой кишиневский храм (тогда кафедральный собор). И колокол так тихо: бум-бум-бум…. Владыка говорит: «Это что? Вы почему не встречаете колокольным звоном своего архипастыря?» Староста в ответ: «Не положено. Мы не можем громко – вот этого достаточно». Владыка спрашивает у священников: «Почему у вас облачения такие старые и грязные?» Староста: «Денег нет». Владыка говорит, что даст денег, и чтобы все привели в порядок, а когда придет в воскресенье служить Божественную литургию, чтобы все было как положено. На приходе схватились за голову: где взять звонаря? Нашли, в итоге, старообрядца. Тот зазвонил так, что со всей округи пришли люди посмотреть, что случилось. Многие не понимали, что произошло: служил архиерей, сказал проповедь… Владыка вернулся в епархию, а туда уже звонит уполномоченный, требует к телефону Фадеева. Ему отвечают, что не знают никакого Фадеева. Уполномоченный кричит: «К вам Фадеев приехал! Живо его к телефону позовите!» Ему отвечают, что не знают Фадеева, а только владыка приехал. «Так это для вас он – владыка, а для меня – Фадеев!» Люди перепуганные говорят архиерею, что его к телефону. Уполномоченный ему орет: «Что вы себе позволили? Устроили звон на весь город!» Владыка ему: «С кем беседую? Грамотные люди в начале разговора представляются». Тот: «Это уполномоченный! Ты что, меня не знаешь?!» Владыка: «У меня сейчас нет времени с вами говорить. Если есть какие-то вопросы, приходите в такое-то время». Все в шоке. Вот это был первый приезд архиерея.

Для Молдавии те годы были очень тяжелыми. И там, как нигде, смотрели за верующими. А потом открылись и храмы, и произошло то, что происходило повсеместно: нехватка священников приводила к тому, что рукополагали малоцерковных, тех, кто мог читать или просто ходил в храм. Эти священники учили людей, как могли, мне самому приходилось с ними сталкиваться, когда принимал экзамены на заочное отделение Кишиневской духовной семинарии.

– Из тех, кто к вам приходит, кого больше: молодежи или людей в возрасте?

– Больше молодежи. Но труднее со стариками. У них уже сформировалось свое мнение, отношение к жизни. Они говорят, что все знают и понимают. С ними говоришь о вере, но, кажется, что многие так и умрут со своими представлениями.

С молодежью легче. Здесь при посольстве организовываются встречи со студентами, которые обучаются в Москве. С ними очень интересно: их захватывает вера, они задают кучу вопросов. Много читают. Приходится иногда и дискутировать, получается полемика в хорошем смысле слова. Я радуюсь, они радуются. Я с благодарностью вспоминаю Тираспольский университет, за ту школу общения с молодежью.

– Чем ваше служение в Москве отличается от того, что было в Молдавии?

– Я окончил семинарию и академию при Троице-Сергиевой лавре. И когда я вернулся сюда из Молдавии, то почувствовал, что уровень ответственности здесь выше. Люди здесь больше читают, задают больше вопросов. Соответственно и самому приходиться больше читать, больше обращать внимания на себя: как говоришь, как рассуждаешь. И при этом надо помнить, что ты не просто священник, а еще и представитель другого народа. Если в Молдавии ты знаешь, что люди могут пойти и к другому священнику, то здесь идут именно к тебе, и ты обязательно должен помочь.

Потом ведь бываешь в посольстве, там тоже на тебя смотрят, и у людей складывается определенное отношение к Церкви через конкретного священника.

– Какой отпечаток на духовную жизнь вашей паствы накладывает ограниченный по времени период пребывание в Москве?

– Многие приезжают на три месяца и за это время бывают в храме два-три раза, исповедуются, участвуют в беседах. Потом уезжают, снова появляются через полгода, год и говорят, вот мы дома ходим в церковь, но чтобы вот так придти в течение дня в храм и подробно поисповедоваться и поговорить со священником не получается. Они говорят, что в Молдавии не принято приходить к священнику в течение дня, чтобы поговорить о духовной жизни, о книгах, высказать священнику свою точку зрения. Студенты говорят, что Великим постом они стараются поститься и причащаться, а потом нет возможности. Я им говорю: хорошо, у вас нет возможности часто поститься и много молиться, но вы можете выучить какие-то места из Священного Писания или псалом почитать на ночь… И когда они уезжают из Москвы, то кто-то соблюдает церковные правила, а кто-то забывает.

Если человек приезжает в Москву на достаточно большой срок, то, как правило, воцерковляется. И свидетельством этого является то, что он приводит в храм и других людей.

– С чем больше идет к вам народ: приносит скорби и ищет утешения или, возрастая в вере, требует ответы на возникающие вопросы?

– Больше всего людей приходит, когда им плохо. Говорят, мол, мы все потеряли, нас обокрали, за работу не заплатили, обманули, денег нет, помогите… Но через горе их путь лежит к Богу.

– Много молдавских паломников приезжает в Россию?

– Очень много: и из Молдавии, и из Румынии. Бывают группы до семидесяти человек. В последнее у румын очень возрос интерес к Русской Церкви.

– Чем это объясняется?

– С одной стороны, людей привлекают большие красивые храмы, с другой – блаженная матушка Матрона, преподобные Серафим и Сергий – эти три столпа России. Люди приходят к Матронушке, стоят по шесть-семь часов в очереди, чтобы приложиться к мощам, и говорят с радостью: «Ой, Господи!».

Однажды я был в Покровском монастыре с группой паломников, среди которых была женщина на костылях. Договорились, чтобы ее пропустили без очереди. У мощей она отдала костыли своей знакомой, потом вышла из храма, выпила освященной воды и только потом сообразила, что знакомая так и шла за ней с ее костылями. В храме Христа Спасителя эта женщина уже делала земные поклоны. И это чудо видели шестьдесят человек, с которыми она приехала.

Я думаю, что таких чудес много, и про них рассказывают очевидцы и в Румынии, и в Молдавии. Я видел переведенные на румынский язык акафисты этим святым и их жития.

В России очень заметна разница между верующими и неверующими. И здесь люди очень радуются, когда приезжают православные из других стран. Это отношение также привлекает людей. Духовное единение очень много значит для людей, особенно для молодежи.

Паломников притягивает вера русского человека. Если говорить образно, что весь мир едет в поезде к своему закату, то Россия едет в последнем вагоне и держит стоп-кран. Такое сравнение я слышал от молдавских и румынских верующих.

– Из живущих в Москве румын с вами общаются в основном посольские работники?

– Нет. Много и тех, кто занимается в России бизнесом. Меня удивляет и радует тот факт, что здесь не спрашивают, представителем какой митрополии я являюсь. Все здесь понимают, что распятый Христос Своими руками обнимает нас всех, неважно к какой Поместной Церкви ты принадлежишь. Самое главное – ты православный.

– Разница в традициях церковной жизни не мешает румынам чувствовать здесь себя уютно?

– Это зависит от человека. В России принято чаще причащаться. Но и живущие здесь румыны привыкают раз в месяц ходить на исповедь. Они любят обстоятельно исповедоваться, пользуются возможностью. Когда я бываю в посольстве Румынии или какие-то другие встречи проходят, то мои собеседники любят поговорить на духовные темы. И через эти беседы или через встречи на требах многие потом приходят сюда, в Ново-Спасский монастырь, чтобы исповедаться и причаститься. Следует отметить, что посол и консул Румынии стараются часто бывать на монастырских службах.

– Румынская Церковь в последние годы накопила большой опыт окормления своей диаспоры за рубежом, только в Западной Европе открыты несколько епархий. Вы в своем служении как-то используете этот опыт?

– Да. Я общался с епископом Антонием, который служит в Европе, с другими румынскими иерархами и священниками, служившими там. Также мне многое рассказывал посол Румынии, который работал в посольствах Италии и Турции. Самое главное для румын – это то, что они особое внимание уделяют исповеди, поэтому у них принято исповедоваться не только во время богослужений, но и в течение дня.

Этот опыт замечателен тем, что храмы на чужбине становятся местом общения для соотечественников. В посольство просто так не попадешь, а в храме всегда можно встретиться для общения. Храм – это место, которое объединяет людей, причем не только верующих.

– А какая ситуация с открытием в Москве храма для молдавской диаспоры?

– Пока ждем. Владыка Арсений Истринский предлагал несколько вариантов, но они нас не очень устраивают. Мы смотрели храм в районе метро «Площадь Ильича», но кроме здания там нет ни помещений, ни земли. Был еще вариант храма при больнице в районе метро «Сокольники». Я поговорил с главным врачом, мы нашли взаимопонимание, ему хотелось бы чтобы храм активно действовал, но внутренний распорядок не позволяет принимать там паломников. Надеемся, что этот вопрос скоро будет решен на уровне Святейшего Патриарха и митрополита или президентов наших стран.

Со своей стороны мы сделали большое дело – мы собрали людей. Если перейти служить в другой храм, пусть даже требующий восстановления, то уже есть люди, которые этим займутся. Я думаю, что Господь промыслительно направил нас сюда служить и духовно окормлять диаспору.

– Пасху и Рождество вы празднуете с «молдавским акцентом»?

– Да, на праздники всегда читаем Евангелие и произносим возгласы на румынском языке. А потом бывают встречи в культурном центре и в посольстве. А перед началом Великого поста мы вспоминаем празднуемый в Молдавии Мэрцишор (олицетворяющий борьбу добра и зла), который совпадает со временем подготовки к Великому посту. Вот мы и беседуем о посте, о покаянии, о добрых делах и других добродетелях. Обязательно встречаемся после Пасхи, и люди рассказывают, как провели пост. Я у них спрашиваю, какие изменение в себе они замечают, с пользой ли прошел пост, воскрес ли Христос в душе человека.

– Какие случаи из вашего служения в Москве вам больше всего запомнились?

– Однажды пришла девушка, которая не могла войти на территорию монастыря. Она стояла и плакала у ворот. Я спросил, что случилось. Выяснилось, что ради успехов в спорте она по чьему-то совету сделала татуировку из трех шестерок у себя на шее. Какое-то время у нее действительно были успехи в спорте. Но потом ее подруга, которая поступила так же, покончила жизнь самоубийством, ее знакомый, поступивший аналогично, начал сходить с ума. Я ее соборовал, исповедовал, освятил квартиру, она начала ходить в храм.

Для меня этот случай был неким толчком, я понял по-настоящему, что такое сила Божия. Такие случаи очень укрепляют, показывают, с кем имеешь дело, дают понять, что таинства – это очень серьезно.

Еще случай. Родственники очень больного человека попросили его окрестить. Приехал в больницу, поговорили… Больной был не особо расположен к крещению. Мы общались несколько дней и, наконец, он сам захотел креститься. И на следующий день умер.

Господь посылает таких людей, чтобы священник понял, что вот ради них он и служит Ему.

Всегда запоминаются студенты, которые приходят ради интереса поговорить со священником, иногда ради забавы. А потом незаметно для себя становятся глубоко верующими и, создав семью, детей начинают растить и воспитывать в вере.

Еще в Молдавии я общался со многими футболистами из тираспольского «Шерифа». Они приезжали ко мне в монастырь. Одни из них, выступавший за молодежную сборную Румынии, стал монахом в монастыре Путна, за что мне не один раз руководители команды выговаривали: «Ты виноват, что он ушел».

– Когда вы бываете в Молдавии, какие темы возникают в разговоре с местными священниками?

– Это зависит от того, к какой школе принадлежит собеседник. Выпускники Московских духовных школ спрашивают о новых книгах и дисках, о том, что обсуждают в МДА, интересуются мнением по каким-то богословским темам. Те священники, с которыми вместе преподавал в Кишиневской семинарии и с кем был в миссионерской группе МДА, ездившей в Молдавию, приглашают выступать перед своими прихожанами. Других, честно скажу, интересуют вопросы зарплат, цен и тому подобное. А кто-то и просит помочь трудоустроиться в Москве.

– Кому вы особенно благодарите за возможность служить Богу и молдавской пастве, живущей в России?

– Я благодарю покойного патриарха Алексия, за которого молится весь русский народ, что Господь через него определил нас служить здесь, в Ново-Спасском монастыре, дал возможность духовно расти в России. Благодарен владыке Алексию, что он, будучи строгим архиереем, показал, как надо поступать в тех или иных случаях, как надо правильно воспринимать людей, как говорить им правду, ведь очень важно уметь сказать: «Да-да или нет-нет». Благодарен Московской духовной академии за образование и воспитание, за возможность получить ученую степень. Россию можно благодарить по-разному, но лучше всего – молитвой и верностью.