Влияние Святой Горы Афон на монашеские традиции Восточной Европы. Часть 1

Мы — славяне, одно любим и одного требуем.
Свт. Николай Сербский. «Легенда о панславизме»

«ВРАТА НЕБЕСНЫЕ»

Есть на свете много разных гор, есть горы и выше, и величественнее, и красивее. Однако когда разговор касается Святой Горы, всем сразу становится ясно, что речь идет не о географическом понятии. Парящая над северными водами Эгейского моря гора Афон на крайней восточной оконечности полуострова Халкидики, конечно, может быть описана и в этих терминах. Но насколько более органично для восприятия всех православных христиан говорить об этой земле как о территории с особым статусом — территории, управляемой Самой Богородицей, где ощутимо действуют иные законы земного бытия, отличные от распространенных в нашем мире, на который по мере людских грехов активно влияет князь тьмы.

Скит святой Анны. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

…Как страшно сие место! Это не иное что, как дом Божий, это врата небесные, — восклицал ветхозаветный Иаков, пробудившись от известного сна (Быт 28, 16–17). Из его слов мы заключаем, что на земле действительно есть места особого присутствия Божия, с одной стороны, принадлежащие обычной земной реальности, с другой — представляющие собой реальность сакральную.

История Афона — история цивилизации

У кого-то обязательно возникнет вопрос: может ли такое скромное по политическим и географическим меркам образование, населенное к тому же совершенно аполитичными людьми, отрекшимися от мира, влиять вообще хоть на что-нибудь, не говоря уже о Православных Церквах Восточной Европы или, тем более, о целых странах и континентах?

Вид на Афон с вершины Святой Горы. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

Афон воспет в творчестве самых знаменитых поэтов древнейших времен. Так, Никандр в 146 году до Р. Х. в своей «Европе» изобразил Афон как исполина, который немного ниже звезд стоит среди неизмеримого моря и мечет две величайшие стрелы, особенно к противоположному мысу Канастрийскому. Вергилий за 19 лет до Р. Х. в своих наставлениях земледельцам описал Зевса, мечущего свои молниеносные стрелы на Афон в глубокую полночь, так что земля трясется, люди трепещут, звери бегут, ветер в лесах воет, дожди льются, а на небе звезды мятутся. А в «Энеиде», описывая единоборство Энея с Турном, Вергилий сравнивает его с Афоном. У него Эней высок, громаден и неодолим, как Афон. Поэт Овидий в своих «Превращениях» вспоминает о горении Афона во время общего пожара на земле: «Пламень пожирает самые возвышенные места земли… Дерева с листьями сгорают… Большие города рушатся со стенами. Народы и целые страны от пожара обращаются в пепел… Пылает Афон и Тавр Киликийский» (5, 65).

Святая Церковь сохранила в Священном Писании четыре упоминания о горах, связанных с событиями Священной истории. На горе Синай пророк Моисей получил десять заповедей, выражавших Божественную волю. На горе Кармил пророк Илия переживает присутствие Божие и вкушает знамение Его могущества. На горе Елеонской совершилось Божественное вознесение Господа. Наконец, на горе Фавор Господь преобразился, являя вид лица Своего иной (Лк 9, 29), и ниспослал Свой Божественный и нетварный свет. Святая Гора Афон заключила в себя все, что относится к каждой из них: это гора Божественных заповедей; место деятельного жития, терпения, смирения и любви; место крайнего, непрекращающегося подвига и самоотречения, а также место Божественных покровов и присутствия Божия. «Если ты монах, иди в горы», — говорил прп. Арсений Великий (24, 442). В горах нет того, что побуждает чувственность, вносит в душу шум и смятение страстей. Красота Святой Горы особая — она напоминает человеку о Боге.

Предание гласит, что перед концом мира именно в храме Преображения Господня на самой вершине Святой Горы двенадцать афонских старцев отслужат последнюю литургию на земле. Афон, без сомнения, таинственно связан с судьбами земных цивилизаций и всего человечества в целом. Он представляется мне масштабным историческим полотном, растянутым во времени и в пространстве. Кажется, Сам Господь, пропуская через него основные события мировой истории, заботливо подбирает нужные краски и осторожно накладывает необходимые штрихи, постепенно завершая картину мира. И поскольку будущее всегда коренится в прошлом и настоящем, может быть, Афон дан людям как образ «грядущего века», как подсказка, которую еще предстоит не только осмыслить и расшифровать, но и извлечь из этой подсказки правильные уроки.

Неизвестно, какая роль уготована Афону во дни Второго Пришествия Иисуса Христа. Пока же самым значительным, даже поворотным пунктом в его истории, самой яркой краской на этом полотне можно смело считать посещение Афона Пресвятой Богородицей в I веке по Р. Х., через несколько лет после Вознесения Господня. Судно, на котором Она отправилась вместе со святым апостолом Иоанном Богословом и их спутниками на остров Кипр по приглашению кипрского епископа Лазаря Четверодневного, бурей было отнесено к Афону. Обращаясь ко встречавшим Ее местным жителям, Пресвятая Богородица, как пишет св. Стефан Святогорец, произнесла: «Место сие да будет Моим жребием, который дан Мне Сыном и Богом Моим! Да пребудет благодать Божия на месте сем… Сему месту Я буду Заступница и теплая о нем Ходатаица к Богу» (16, 8).

Объекты, проводники и инструменты влияния

В современных учебниках по общей психологии с основами физиологии высшей нервной деятельности канадского автора Годфруа, которого трудно заподозрить в сочувствии к какой-либо религии, тем не менее отмечается, что менталитет и культура любого народа всецело предопределяются господствующей у этого народа религией (18, 135). Это важное свидетельство из уст интеллектуального приверженца теории эволюции Дарвина ценно для нас тем, что позволяет утверждать в отношении Поместных Православных Церквей: влияние на Церковь, понимаемую как от Бога установленное общество человеков, соединенных православной верой (19, 15), по существу тождественно влиянию на народ в целом, если православная вера является неотъемлемой частью жизни большинства людей. Здесь уместно будет вспомнить и английскую поговорку custom rules the law (25, 92) о том, что традиции есть основа государственности. Применяя эти слова к церковной среде, отметим, что с исторической точки зрения монашеские традиции являются одним из прочных оснований Церкви.

Преподобные Евфимий Иверский, Афанасий Афонский, Петр Афонский и святой апостол Петр. Фреска в Карее. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

Далее необходимо признать, что влияние не может быть оказано само по себе, а осуществляется с помощью неких проводников. В качестве таковых вернее всего рассматривать тех афонских мужей и угодников Божиих, которые святостью жизни, а также церковными, литературными и другими трудами немало послужили укреплению в Поместных Церквах святой православной веры. При этом каждый из них по-своему достигал означенной выше цели, выбирая для этого инструменты в соответствии со своими дарами, полученными от Бога: кто-то содействовал развитию самобытной книжности и храмостроительства, кто-то оставил богатое наследие как переводчик и справщик церковных текстов, кто-то вел огромную просветительскую деятельность, а кто-то понес крест исповедничества и мученичества.

Святые отцы говорят, что «никто не становился монахом, не увидев на лице другого отблеск вечного света» (24, 17). Для обретших благодать Божию поведать миру о подлинных измерениях бытия оказывается делом сложным, ибо, с одной стороны, Бога нельзя познать как объект, но только как Того, Кто Сам раскрывается в личном общении; с другой — предполагает весьма подготовленную «аудиторию». Научение искусству святости и передача монашеских традиций осуществляются тем не менее через человека: становление монаха происходит в личном контакте с людьми, которые несут в себе тайну приобщения Богу.

И наконец, следует сказать, что объем настоящей книжки не позволяет подвергнуть анализу влияние Святой Горы на монашеские традиции всех Православных Церквей Восточной Европы. Поэтому ограничимся рассмотрением только живоносной славянской ветви, а именно: влияния Афона на Русскую, Сербскую и Болгарские Православные Церкви, понимая, что работа не претендует на полноту охвата всего материала по данной теме.

Афон — граница греческого и славянского миров

Почему с определенного момента времени славяне стали проявлять устойчивый интерес к Афону? Первые просветители славян — греки, передавая им правила христианской веры, рассказывали и о святых местах, где совершалось спасение рода человеческого. Поэтому стремление русских, сербов и болгар на Святую Гору тесно связано с их просвещением. Многие люди в те годы посещали места проявления христианской веры не только с паломнической целью, но и начали избирать постоянное пребывание на Востоке. Известное «Сказание и воспоминание отчасти Святыя Горы Афонския», возникшее не ранее 1568 года, содержит сравнение греческого и славянского народов с орлиными крыльями, данными апокалиптической Жене — Церкви (24, 76). Афон, лежащий на границах мира греческого и славянского, сделался к концу первого тысячелетия жилищем высоких подвижников иночества вместо пустынь Египта и Палестины. Император Василий Македонянин своею грамотою определил Афонский полуостров исключительно для пребывания иноков. В X веке Афон славился уже на всем Востоке святостью своих отшельников и служил средоточием православного монашества. Монастыри на Афоне стали возникать еще в IV–V веках: в это время были основаны Ватопед, Эсфигмен, чуть позже — болгарский Зограф и грузинский Ивирон. Святитель Димитрий Ростовский в житии прп. Антония Печерского так описывает духовную атмосферу того времени: «Обходя монастыри Святой Горы, он удивлялся жизни в них святых отцов, которые, будучи во плоти, возвышались над человеческою природою, подражая в подвигах бесплотным ангелам» (12, 266). Проскинитарий Святой Горы Афонской «изящнейшего доктора Иоанна Комнина» предваряется стихами: «Наземный рай аще хощещи получити, поиди на Святую Гору и имашь ся удивити» (24, 76). А в одном из памятников древнерусской письменности XVI века находится следующая характеристика Афона: «…соль и светило есть Святая Гора… тамо есть корень и источник» (24, 76).

Русский свято-Пантелеимонов монастырь. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

Положение славян на Афоне: историческая справка

Каково было положение славян на Афоне от зарождения там монашеской жизни и до настоящего времени? Думаю, уместно будет дать относительно этого краткую справку главным образом затем, чтобы напомнить себе известные факты и показать, на каком историческом фоне действовали подвижники благочестия, через которых и осуществлялось влияние Святой Горы Афон на славянские Церкви.

Сербский монастырь Хиландар. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

Болгарские иноки могли появиться на Афоне практически сразу после принятия христианства в Болгарии в 865 году. Однако первое достоверное свидетельство о болгарском Зографском монастыре — подпись его игумена Симеона — встречается только в 1169 году в Акте о передаче Пантелеимонова монастыря русской обители Ксилургу (24, 390–391).

В 1191 году в Пантелеимоновом монастыре принял монашеский постриг Растко Неманич, сын великого жупана Сербии, будущий свт. Савва Сербский. А вскоре состоялось основание первого сербского общежительного монастыря на Афоне. Это случилось в 1198 году, когда на месте древней заброшенной греческой обители сербский царевич Савва вместе со своим отцом Симеоном заложили монастырь Хиландарь. Летописи отмечают, что в XII веке на Афоне монахи из славян подвизались уже не только в Зографе, Хиландаре и на Русике, но и во многих греческих обителях: Григориате, Кастамоните, Кутлумуше, Филофее, Ксенофонте, Ксиропотаме и других (3, 146).

В XII–XIII веках благодаря активным связям между русской и сербской монашескими общинами среди братии Русика было много сербов. В то же время в работе над переводом сербской редакции Кормчей вместе с Саввой Сербским принимали участие русские книжники. Одна из глав Евергетидского Типикона получила широчайшее распространение в русской письменной традиции. В 1219 году Досифей Печерский посещает Святую Гору и пребывает там длительное время. Возвращаясь в свою обитель, он увозит с Афона жития святых подвижников Горы Афонской, «Ответы афонских отцов», «Чинопоследование двенадцатипсалмия» и «Типик скита Кареи» свт. Саввы Сербского. Он стал первым русским монахом, кто смог составить обширные труды о святогорской жизни, передать дух Афона своим братьям и тем самым скрепить духовную связь между святогорскими и русскими обителями (24, 210). После установления на Руси в середине XIII века монголо-татарского ига число русских иноков в Пантелеимоновом монастыре уменьшалось.

В 1349 году сербский царь Стефан Душан в своем хрисовуле отмечает «нищету последнюю монастыря и еще же от Руси всеконечное оставление» (7, 22). С этого времени более чем на столетие исключительными благодетелями славянских монастырей становятся сербские правители из династии Неманичей. В XIV веке торжество исихазма привело к значительному росту духовного влияния Афона — места, где зародилось это движение. К концу XIV века относится достоверно дошедшее до нас, хотя весьма краткое и сухое, описание Святой Горы, выполненное диаконом Троице-Сергиевой лавры Зосимой. Тогда же святогорец Вселенский Патриарх Филофей Коккин отправляет послание прп. Сергию Радонежскому с призывом превратить его обитель в общежительный монастырь: «…даю тебе благословение и разрешение создать святой киновий, а милость и благодать Божественной Троицы да пребудет с тобой вечно» (24, 210). Из этого общежительного монастыря, как известно, берут начало сорок других российских монастырей. Многие иерархи того времени избирались из среды афонского монашества. Афон стал важнейшим духовным центром не только для стран Восточной Европы, но и для всей Византийской империи. Однако «славянская линия» постепенно начинает ослабевать.

Последняя четверть XV века — самый тяжкий период для славян на Афоне, когда «оставление от Руси» еще не закончилось, Византия была уже окончательно разгромлена, а сербские властители, теснимые турками, сами оказались изгнанниками из своего Отечества. Промысл Божий послал славянским обителям руку помощи через покровительство угровлахийских воевод, которые поддерживали ее ровно до того времени, пока Россия, стряхнув с себя татарское иго, снова не обратила внимание на Афон.

На рубеже XV–XVI веков были установлены официальные отношения между Афоном и московскими великими князьями, а также русской митрополией. Много потрудился для восстановления былого благолепия славянских монастырей царь Иоанн IV Васильевич. Флорентийская уния и падение Константинополя вызвали и в России, и на Афоне сходную реакцию: второе воспринималось как непосредственное следствие первого. Таким образом, Россия и Афон оказались единственной опорой Православия во всем мире. Концепция Третьего Рима, оформившаяся в послании старца Спасо-Елеазарова монастыря Филофея псковскому великокняжескому наместнику дьяку Мисюрю Мунехину в 1527–1528 годах, также невольно втягивала Афон в орбиту эсхатологического последнего царства и усиливала к нему интерес.

Но недолго продолжалось могущественное покровительство Руси. После смерти в 1598 году доброго царя Феодора Иоанновича и кратковременного и бурного правления Бориса Годунова с начала XVII века наступило Смутное время, совершенно прервавшее как официальные, так и частные сношения России с Афоном. Тем не менее уже в 1621 году на Соборе в Киеве, где разрабатывались меры по утверждению Православия, в числе других было принято решение, «чтобы русских, искренно расположенных к добродетельной жизни, посылать на Афон, как в школу духовную» (3, 154). В XVII веке патриархом Никоном издается первая подробная история Афона — «Рай мысленный». В это же время происходит сближение представлений об Афоне и древнерусских сказаний о земном рае.

Восемнадцатый век стал временем упадка монашеской жизни на Святой Горе. Причиной тому были русско-турецкие войны и ухудшение отношения турецких властей к православному монашеству, прежде всего к славянскому. Поменялось отношение к афонским инокам и в России: «…русское правительство, духовное и светское, смотрело на выходцев из России, удалявшихся на Святую Гору ради подвигов благочестия, как на своевольников и дезертиров и дозволяло обратный въезд в Россию не иначе, как в том звании, в каком они выезжали из нее» (3, 160).

После поражения Турции и заключения Адрианопольского мирного договора в 1829 году славяне стали снова беспрепятственно приезжать на Афон и принимать постриг. В то же время русские монахи находились под постоянным страхом выселения с Афона. Турки, опасавшиеся вооруженной помощи русским войскам со стороны монахов, в 1878 году готовили даже корабли для их депортации (24, 262). Однако в целом относились к русскому присутствию на Афоне достаточно безразлично. Главным местом поселения русской братии в то время стал Ильинский скит. Монашеская жизнь заметно оживилась. В Кишиневской духовной семинарии было открыто три казенных вакансии для зографских монахов. По окончании обучения в Кишиневе монахи обычно продолжали учиться в духовных академиях Киева и Москвы. Впоследствии русское правительство избрало именно зографских монахов, окончивших русские учебные заведения, для обустройства Пантелеимонова монастыря. Вообще Зографская обитель в первой половине XIX века являлась центром балканской политики России. Стало меняться в лучшую сторону и отношение к Афону внутри России. Так, императорским указом от 8 декабря 1879 года был учрежден Ново-Афонский монастырь на Кавказе, в Абхазии. В этом документе, в частности, говорилось: «В случае смутных обстоятельств на Востоке и невозможности дальнейшего пребывания на Афоне братство Пантелеимонова монастыря получает убежище в новой обители, как отрасли сего монастыря, обязанной своим началом и образованием усердию его братства» (24, 170–171).

К началу XX века на Афоне подвизалось небывалое доселе количество иноков из России, монастырская библиотека Русского Пантелеимонова монастыря превратилась в одно из крупнейших книжных собраний на Афоне. Однако разгром имяславия на Афоне, ставший свидетельством глубокого кризиса Русской Православной Церкви накануне революции, и водворившийся вскоре после этого коммунистический режим в России и Восточной Европе, а также настойчивые попытки эллинизации Афона греческим правительством привели славянскую братию Святой Горы к весьма бедственному положению: к середине века на Афоне проживало примерно в 60 (!) раз меньше монахов, чем в начале столетия (3, 163). Парадоксально, но положение славянских монастырей резко ухудшилось, когда внешняя власть над Святой Горой перешла от мусульман-турок к православным грекам в 1912–1913 годах. Отношение греческого правительства к русским монахам было однозначно отрицательным и отражало пробританскую антирусскую позицию афинского кабинета. В 1926 году был издан закон, согласно которому все афонские монахи, независимо от их национальности, считались подданными Греческого государства. В афонские монастыри с тех пор не могло быть принято лицо, не имевшее греческого подданства (24, 237). К середине XX века борьба уже шла за предотвращение физического вымирания русского афонского монашества. Ценой многолетних настойчивых усилий удалось в самый критический период истории русского Афона оказать ему действенную помощь. Неоценимый вклад в спасение русского дела на Афоне внес митрополит Никодим Ротов, который «…добился допуска в численно оскудевшую братию Русского Пантелеимонова монастыря… иноков из монастырей Русской Православной Церкви» (29, 18).