«Хотеть быть полезным кому-то – это общечеловеческая черта»

Вот уже несколько лет волонтерская группа «Старость в радость» ездит по домам престарелых и скрашивает одиночество их обитателей. Девчата-студентки поют песни и надувают воздушные шарики, выдувают мыльные пузыри, раздают сладости и привозят дефицитные памперсы, а в перерывах между поездками пишут письма совершенно чужим людям, с которыми стали самыми близкими и родными. Идейный вдохновитель этой группы – студентка филфака МГУ Елизавета Олескина. Она не считает чем-то особым дарить душевное тепло бабушкам и дедушкам и принципиально не употребляет слово «старики».

– Когда я поступила в МГУ, было желание кому-то помогать. Я знала, что многие помогают детям, но не слышала, чтобы кто-то помогал одиноким пожилым людям. Тогда же, на первом курсе, я пришла в университетский студенческий союз узнать, помогают ли они бабушкам и дедушкам; там сказали, что в первый раз о таком слышат, но если я буду что-то делать, то они готовы помочь. Вместе с ними мы устраивали концерты в московских домах престарелых. У меня много знакомых музыкантов и тех, кто танцует. Мы устраивали концерты на 8 марта, День Победы, другие праздники. В этих домах престарелых все хорошо и красиво. Бабушки и дедушки радовались нашим выступлениям, хлопали, а нам было приятно.

После первого курса я, как студентка филологического факультета, была на фольклорной практике в Псковской области, в Гдовском районе. Одним из наших объектов был дом престарелых в селе Ямм. Там было совсем не так хорошо, как в московских интернатах: совсем бедно, стоял дурной запах. Поражал вид очень худых бабушек и дедушек. Фольклор нам собрать не удалось, зато мы подружились с обитателями этого дома, и, когда уезжали, нас просили поскорее возвращаться, чтобы просто общаться с ними.

После этой поездки мы еще год посещали московские дома престарелых, а потом решили посмотреть, что происходит в Подмосковье. Нам хотелось узнать, так же там хорошо, как в Москве? Первым нашим адресом был дом престарелых в Раменском, где, кстати, тоже неплохие условия содержания. Мы устроили небольшой концерт, но не все обитатели дома престарелых на нем присутствовали – нам объяснили, что идет подготовка к празднованию 9 мая. Но на вопрос, как будет проходить празднование, какая программа будет в этот день, услышали ответ, что программы никакой не предусматривается, потому что у персонала этот день – выходной. Нам показалось это неправильным. Я написала в своем ЖЖ-дневнике, что хорошо было бы собраться всем, кто может, и устроить бабушкам и дедушкам праздник.

Утром 9 мая 2007 года у станции метро «Комсомольская» собралось 30 человек, которые прежде друг друга не видели. Все принесли сладости, цветы, какие-то подарки, и мы отправились в Раменское. Это, наверное, был наш лучший День Победы.

Потом люди из этой группы стали ездить в Раменское раз в две недели. Так постепенно образовался костяк нашей команды. Я им рассказала, что далеко-далеко, в псковской глуши, нас очень ждут. И посетовала, что мало кто может к ним поехать. Ребята сказали, что могут, купили билеты и поехали в Ямм.

За то время, пока нас не было, условия содержания немного изменились в лучшую сторону, но бабушки и дедушки все равно оставались такими же одинокими и грустными, заброшенными и покинутыми. Тогда мы снова приехали к ним через два месяца и привезли большой плазменный телевизор, которому они очень обрадовались, потому что основное занятие бабушек и дедушек – смотреть телевизор, а если он маленький, черно-белый и «снежит», то ситуация совсем грустная. Телевизор нам помог купить Попечительский совет во имя святителя Алексия, митрополита Московского. Спасибо им за это огромное. После Ямма мы заехали в соседний дом престарелых в Чернево – это было небо и земля в сравнении с Яммом. В Чернево очень красиво, опрятно, бабушки и дедушки относительно здоровые. За те два года, что мы туда ездим, там умерло всего два человека, а в Ямме – одиннадцать.

А еще мы пишем письма всем обитателям домов престарелых, в которых побывали.

– Что сегодня представляет собой ваша группа?

– Сегодня нас уже достаточно много. На нашем сайте «Старость в радость» зарегистрировано более двух тысяч человек. Более тысячи человек пишут письма своим «подшефным» бабушкам и дедушкам. Более 500 человек постоянно помогают вещами, деньгами, какими-то подарками. В каждую поездку мы ездим группами от шести до десяти человек. Тех, кто ездит, порядка 40 человек.

– А кого у вас больше – юношей или девушек?

– В той группе, что ездит в дома престарелых, всего двое юношей.

– Я думаю, что это от разного восприятия действительности. Мы видим в наших поездках радость, которую доставляем бабушкам и дедушкам, а мужчины – тяжелые ситуации, которые не могут исправить. Одиночество и заброшенность тяжело давят на их психику. Но, тем не менее, они всегда готовы помочь с машиной, отвезти подарки, вещи. Вообще мне кажется, что дела такого плана, как у нас, более свойственны женщинам.

– А каков социальный состав вашего движения?

– Активно ездящие – это в основном студенты, а остальные – это люди от 20 до 40 лет, которые получили образование и работают.

– Как обычно проходит ваш визит в дом престарелых?

– Если это однодневный визит без ночевки, то мы собираемся на вокзале или едем двумя машинами. Везем сладости, подарки. Приехав, собираемся обычно в каком-нибудь удобном для общения месте, поем песни под гитару или аккордеон, а бабушки и дедушки нам подпевают. Устраиваем разные конкурсы типа «Угадай мелодию» или «Выдуй самый большой мыльный пузырь», придумываем какую-нибудь лотерею, играем в воздушные шарики, в конце общего веселья дарим подарки. Потом идем общаться по комнатам, обязательно заходим к лежачим; если они хотят, мы для них отдельно поем и пляшем, пытаемся развлечь. Общаемся, интересуемся, всем ли приходят письма, есть ли какие нужды.

– Что сегодня представляют собой дома престарелых?

– Слава Богу, дома престарелых сегодня хорошо финансируются, и там довольно приличные условия. Если где-то неожиданно и натыкаемся на нищету, то это, как правило, по вине руководства.

Мы ездим не только в дома престарелых. Бабушки и дедушки помногу лет проводят и в больницах, но не потому, что лечатся, а потому, что живут там. Это так называемые палаты сестринского ухода, где находятся те, кто не попал в дома престарелых, которые сегодня переполнены – туда существуют очереди. В этих больницах бабушки и дедушки живут в среднем по семь лет, и эти места очень бедные по сравнению с домами престарелых. Там можно наблюдать дефицит всего: от чистящих средств, ведер и швабр до матрасов и кроватей.

– Как к вашим визитам относятся администрации домов престарелых?

– В принципе они понимают, что никакой личной выгоды для себя мы с этих поездок не имеем, а бабушкам и дедушкам веселее. У нас нормальные отношения. Они понимают, что если у них есть в чем-то нужда, например памперсов не хватает, то мы можем помочь.

Директриса одного из опекаемых нами домов престарелых окончила музыкальную школу, и многие бабушки у нее поющие, а пианино туда привезти проблематично – это три с половиной часа езды от Великого Новгорода. Мы поискали по людям, нашли для них подержанный синтезатор. Теперь они там поют.

Мы преклоняемся перед людьми, которые работают в домах престарелых. За ту зарплату, которую они получают, они зачастую делают больше, чем возможно. В большинстве случаев в таких местах работают очень хорошие люди, которые понимают, что лучше быть милосердным и отдаваться полностью работе, чем жить с угрызениями совести. Во многих домах престарелых сотрудники и обитатели живут фактически одной семьей. Есть очень много хороших санитарок, нянечек. Конечно, бывают и исключения. Но, слава Богу, что это всего лишь исключения.

– Как родилась идея писать письма старикам?

– Мы изначально понимали, что бабушки и дедушки скучают по нас, по новостям из внешнего мира. В дальние дома престарелых мы не можем приезжать каждые две недели, а расставаться с людьми совсем нам очень не хотелось. И мы знали, что детям в детские дома пишут письма. Мы решили, а чем хуже бабушки и дедушки? Потом оказалось, что эта в общем-то простая мысль многим по душе, нашим бабушкам и дедушкам стали находиться внуки по переписке. Сегодня многие получают письма не только из Москвы. Но и из Америки, Китая, Финляндии, Бельгии. Повсюду проживают люди, которые хотят иметь бабушку по переписке.

– Что обычно пишут в дома престарелых?

– Какого-то шаблона у нас нет. Мы просим людей, которые вступают в такую переписку, рассказать про себя, про свою жизнь и друзей, про то, почему они написали конкретно этой бабушке, порасспросить бабушку про ее жизнь. При этом мы всех предупреждаем, что не надо ждать ответа. Хорошо, если бабушка напишет, но бывают случаи, когда человек может оказаться неграмотным или руки не работают, зрение плохое. То есть бывают ситуации, когда человек не может физически ответить на письмо, но при этом радуется каждой весточке.

– У вас бывают случаи, когда люди пишут старикам, а потом бросают, забывая, что «мы в ответе за тех, кого приручаем»?

– К сожалению, бывают. Но мы заранее предупреждаем людей, что если они не готовы продолжать переписку, то обязательно должны сообщить нашему координатору. У нас есть три девушки-координатора из разных областей, они раз в месяц рассылают всем внукам по переписке «напоминалки», в которых спрашивают, как идет общение, напоминают о грядущих днях рождения бабушек и дедушек, сообщают разные наши новости и события. Если внук по переписке на «напоминалку» не отвечает, ему шлется повторная; если и на нее не отвечает, то тогда подыскивается другой внук. Но такие случаи очень редки.

– Откуда у вас желание помогать старикам?

– Не знаю. Мне кажется, что всякому человеку приятно быть полезным кому-то. Я думаю, это общечеловеческая черта. Скучно жить, если просто кормишь и поишь себя. Ведь это здорово – быть полезным и дарить радость людям просто потому, что ты есть, а не потому, что ты богатый и успешный.

– Вы помните по имени всех стариков, с которыми общаетесь?

– К сожалению, нет. Я помню всех в лицо, но имена запоминаю плохо. Я всех рада видеть, по многим скучаю, но не всех помню по имени. Но наши координаторы по переписке, что «раздают» бабушек внукам, всех помнят.

– Сколько домов престарелых вы опекаете?

– В 30 домов престарелых мы пишем письма, в 25 ездим.

У нас есть дом престарелых – это на Урале, – который «сам нас нашел». Оттуда написала соцработник, которая про нас узнала, и сообщила, что у них есть бабушки, которые хотят получать письма. Она прислала нам по электронной почте их фотографии и координаты, и мы им в основном пишем, так как ехать туда долго. Это был первый случай активности дома престарелых. Если такие случаи еще будут, то мы будем писать хоть на Северный Кавказ, хоть на Камчатку.

– Как вы определяете очередность посещения домов престарелых?

– Это происходит как-то само собой, хаотично. В Псковскую область мы ездим из-за Ямма, который помним. Что-то выбираем из справочников. Однажды мне понравилось название населенного пункта в Новгородской области – Песь. Нам подумалось, что в место с таким названием не часто ездят и нам будут очень рады. Когда мы туда приехали, то подумали, что логично заехать и в те дома престарелых, которые расположены поблизости. В Новгородской побывали, почему бы не поехать в Нижегородскую область? Так постепенно мы и «обрастали» домами. Знакомые из Брянска сказали, что могут ездить в дома престарелых своей области. Совсем близко от Москвы Тверская и Тульская области, куда ехать два-три часа.

Мы координируем поездки по направлениям.

Сегодня мы уже понимаем, что у нас и так много домов престарелых и новые нам опекать будет трудно. Но нам очень бы хотелось подключить волонтеров на местах. Мы уже больше года этим занимаемся. Потому что абсурдно девять часов ехать в Нижегородскую область, чтобы пообщаться там два часа и уехать домой. Этим могли бы заниматься местные люди. Но пока мы, наверное, плохо ищем, или желающие нас плохо слышат. Но при этом, если, например, в Самаре найдется четыре-пять человек, которые захотят быть волонтерами и попросят их научить, мы обязательно туда поедем, покажем, как мы работаем, и будем им всячески помогать.

– Как изменилась ваша жизнь с тех пор, как вы начали навещать обитателей домов престарелых?

– Это было так давно, что я уже жизни «до» не помню. Во многом для меня это основной смысл жизни – не только помогать и быть полезной, но и находить огромное количество отзывчивых людей, которые становятся моими лучшими друзьями. За это время сфера моего общения расширилась в несколько раз, страну прилично посмотрела.

– Нормально. Конечно, сейчас я им уделяю немножко меньше времени, чем раньше, но большинство из них меня поддерживают. Очень многие ездят со мной.

– А ваши родные бабушка и дедушка как воспринимают ваши поездки?

– Они немного не понимают, зачем ездить к другим, если есть свои. Но зная, что положение тех, к кому мы ездим, намного тяжелее, чем их, говорят, что поступаю правильно. Я приезжаю и к своим родным бабушкам и дедушкам, поэтому все нормально.

– Тяжело быть волонтером?

– Конечно, нет. Это ведь добровольное дело. Учитывая, что в домах престарелых о бабушках и дедушках заботятся (в одном даже администрация всех обеспечила мобильными телефонами), морально тяжело не бывает. Бывает, что где-то условия похуже, но кромешного ужаса нет.

Другое дело, что можно думать и переживать о судьбе каждого человека, который туда попал. Но, на мой взгляд, это бессмысленно; куда лучше развеять тоску этих людей, отвлечь их, сказать им, что они не одиноки и нужны тебе.

Чтобы быть волонтером, не требуется никаких экстраординарных способностей. Нужно иметь желание поговорить с бабушками, улыбнуться им. Никаких ужасов в домах престарелых вы не увидите. Там просто пожилые люди, которые живут вместе, но при этом им очень одиноко.

– Часто приходится сталкиваться с непониманием?

– Нет. Наверное, потому, что те, кто нас не понимают, «делают» это тихо, в сторонке. Вряд ли кто-то в ответ на наши призывы прислать для бабушек и дедушек вещи и сладости станет писать, что не поддерживает нас. Те, кто нас не понимают, либо нас не замечают, либо не придают нам значения.

– Когда вы в первый раз ехали в дом престарелых, думали, что это выльется в такой масштабный проект?

– Я не могу сказать, что у нас какой-то масштабный проект. Мы не охватили все дома престарелых. Когда мы будем писать письма во все дома престарелых, а не в 30, тогда можно об этом говорить.

– А вы хотите писать письма во все дома престарелых?

– Если у нас будет достаточно волонтеров, то да.

– И у вас есть такая глобальная цель?

– Нет. Мы просто делаем то, на что у нас хватает сил и времени. И пытаемся привлечь местных волонтеров помогать нам. Я думаю, что если бы больше людей заинтересовалось тем, что мы делаем, было бы здорово. И нам было бы проще. Ездили бы потихоньку к своим ближним бабушкам и дедушкам. А внуков по переписке мы можем найти много.

Никаких целей мы не ставили и не ставим, что получится, то и получится.

– А в регионах вас не упрекают в том, что вам нечего делать, что вы «с жиру беситесь» и так далее?

– Да нет, люди понимают, что в Москве ситуация намного лучше и с содержанием, и не так скучно. А в областных и сельских домах престарелых как раз и не хватает развлекательно-досуговой помощи. Поэтому мы и едем ночь до Нижнего Новгорода, оттуда два-три часа на автобусе в местную глушь, чтобы, приехав на место, всего лишь два-три часа побыть с бабушками и дедушками. Беда в том, что для нижегородцев такие места тоже глушь, они воспринимают дырой деревни, куда ехать им всего три часа. И неохотно туда едут.

– Откуда вы берете деньги на билеты, подарки?

– За билеты мы платим сами, очень много вещей приносят в ответ на наши просьбы. Сладости нам часто покупают или деньги жертвуют на это. Покупать стараемся всем одинаково, чтобы не было обидно. На какие-то крупные вещи: медицинские кровати, инвалидные коляски – мы собираем деньги целенаправленно. Передаем такие вещи по акту приема-передачи, отчитываемся перед жертвователями.

К сожалению, мы не сотрудничаем ни с какими официальными организациями. И еще нам бы хотелось, чтобы какая-нибудь преуспевающая фирма, занимающаяся кондитерскими изделиями, отдавала бы нам некондиционную продукцию, которая не идет в продажу, но вполне съедобная. Мы обзвонили много таких фирм, но пока безрезультатно. Грустно, но мы не теряем надежды.

– Какого общения старикам не хватает больше всего?

– Любого общения с внешним миром. Они радуются людям, которые будут их слушать и рассказывать о себе. Ведь они «варятся» в своем замкнутом мире, и когда туда попадает какой-то новый человек, им есть о чем поговорить, что пообсуждать, о чем поохать. Если мы приезжаем вдесятером, и среди нас один юноша, то бабушки начинают его сразу по очереди на нас женить, выяснять, кто среди нас его зазноба. Глядишь, и взгляд у них уже повеселее.

– В чем ваша группа нуждается больше всего?

– Нам много чего надо. Но больше всего нам нужны волонтеры на местах.

Наш стандартный набор для поездки – это 30 комплектов сладостей, воздушные шарики, мыльные пузыри и человек с гитарой. По деньгам это немного, а радости вы не представляете сколько! Ведь они забыли, когда пузыри мыльные пускали, шариками перекидывались.

Хочется, чтобы не только мы этим занимались, а люди по всей нашей необъятной родине. Вот, в Питере у нас открылся филиал. Сейчас питерские ребята ездят в две больницы, присматриваются к третьей. Им нужны разные вещи для бабушек и дедушек. Первый раз мы выезжали к ним и навещали вместе. Сейчас они уже сами вовсю развернулись. Это наша большая радость и гордость.

Мы надеемся, что не только Питер, но и любой другой город сможет.

Нужна помощь волонтеров и в Москве, потому что мы не только в городе и Подмосковье навещаем бабушек и дедушек, но и в соседние области ездим. Людей часто не хватает. В той же Тверской области мы посещаем три больницы и дом престарелых, а рядом есть еще места, куда можно приходить и где нам были бы рады.

Всегда у нас большая потребность в памперсах. В дома престарелых их выделяют мало, а в больницах вообще не видят, а они им очень нужны. Очень часто нужны медицинские кровати, матрасы противопролежневые и в чехлах. На это нужно собирать деньги.

Мы не являемся государственной или религиозной организацией. Мы просто волонтерская группа. Мы не говорим, что у нас все православные. Мы рады всем людям, которые вместе с нами хотят помогать бабушкам и дедушкам.

Мы не занимаемся правозащитной деятельностью и не будем. Нам достаточно дарить радость по выходным и ходить после этого остаток дня довольными. Проблемы государственного масштаба пусть решает государство.

– Чем для вас сердоболие отличается от милосердия?

– Не задумывалась над этим. Милосердие – это какие-то активные действия, а сердоболие – это когда сопереживаешь кому-то в душе, но не проявляешь этого. Может быть, так. Надо в словаре посмотреть.

– Ради чего вы навещаете одиноких стариков? Ради того, чтобы «быть довольными остаток дня» или чтобы в мире было больше тепла?

– Наверное, все-таки я больше руководствуюсь эгоистическими соображениями, для себя. Мне это доставляет огромную радость. Мы поем, а бабушки и дедушки тоже радуются, улыбаются, меняются, проникаются к нам расположением, ждут нас потом очень сильно. Мне это дает очень много. Осознание того, что тебя любят очень многие люди ни за что, а просто потому, что ты их навещаешь, что тебя ждут, что тебе рады, приятно и очень сильно окрыляет.

Ну, и самые лучшие друзья, самые лучшие люди, с которыми я сталкиваюсь, – они в этой бескорыстной сфере, они просто хотят помогать и не требуют ничего взамен. Это счастье – видеть их улыбку и радость.