Триодь постная: Первые триодные сборники и их генезис. Часть 2

Триодь святого Иосифа Песнописца

В связи с именем этого гимнографа и его творчеством встает многолетняя проблема авторской и редакторской атрибуции Постной триоди. Традиционно считается, что в создании этой богослужебной книги самое активное участие принял Иосиф Студит, брат Феодора, тогда как Иосифу Сицилийцу нужно приписать минейные и октоишные каноны[1]. Так, например, А.А. Дмитриевский безапелляционно заявляет: «Появление на страницах нашей Постной триоди произведений указанных песнотворцев, несомненно, оказало влияние на исчезновение в надписании названия главных авторов, святых братьев Студитов Феодора и Иосифа, но позднейшие редакторы этой книги сохранили, однако же, незабвенные для потомства имена в надписаниях при самих творениях их, содержащихся в Триоди. И достаточно просмотреть внимательно эту книгу, чтобы убедиться со всей очевидностью, во-первых, в громадном численном превосходстве здесь песнопений святых братьев Студитов пред произведениями прочих песнотворцев и, во-вторых, что древние рукописи, следовательно, не без основательных причин всю книгу надписывали их именами». Более того, он говорит: «Творения святых Иоанна Дамаскина, Андрея Критского, Феофана Начертанного, митрополита Никейского (каноны в неделю Православия на утрени и повечерии и в среду четвертой седмицы), Георгия Писидийского (акафист Богоматери в субботу пятой седмицы), Иоанна, митрополита Евхаитского (два канона святому мученику Феодору Тирону), Филофея, патриарха Константинопольского (служба святителю Григорию Паламе, архиепископу Солунскому, во вторую седмицу поста), Георгия, архиепископа Никомидийского (канон в неделю мытаря и фарисея) и некоторых других песнописцев хотя и входят в состав нашей современной Триоди постной, но составляют сравнительно незначительную часть ее содержания. К тому же, большинство этих произведений появилось на страницах данной книги уже в сравнительно позднее время, в XIV–XV веках, после того как Постная триодь окончательно сформировалась в особую церковно-богослужебную книгу и уже имела широкое применение в богослужебной практике Византийской Церкви»[2]. Надо признать, что один только приведенный перечень авторов и их произведений несколько противоречит тезисам литургиста. Ср. следующее, более осторожное, высказывание: «Весь… строй этой богослужебной книги (Триоди постной. – Г.Б.) продуман преподобным Феодором, для нее им написаны стихиры, каноны и трипеснцы, и вместе со своим братом Иосифом, епископом Солунским, он признается составителем Триоди»[3].

Наиболее убедительной представляется иная точка зрения, получившая системное изложение в трудах И.А. Карабинова и особенно протоиерея Владимира Рыбакова[4], которые доказывают, что право авторства и редакторского составления Триоди постной принадлежит не Иосифу Студиту, а Иосифу Песнописцу.

Итак, долгое время в византинистике одним из важнейших аргументов в пользу епископа Солунского был характер надписания произведений – с добавлением к имени Иосиф слова «кир» и «господин» либо без него. Этот признак, который в конечном счете используется для разграничения двух указанных авторов, представляется протоиерею Владимиру Рыбакову ненадежным. Он пишет: «Приложение к имени Иосифа слова кир и господин не вынуждает нас признать в этом Иосифе непременно святого Иосифа Солунского; но, с другой стороны, и нахождение в надписи канона или другого какого-либо произведения одного имени Иосифа не свидетельствует еще с непререкаемостью о его принадлежности непременно преподобному Иосифу Песнописцу»[5].

Больше ясности, по мнению отца Владимира, вносит принцип акростихования. Общеизвестно, что гимнографы-студиты в большинстве случаев фиксировали свое имя в Богородичных всего канона: так делали Климент, Стефан, Афанасий, Арсений, Епифаний и др., и почему-то только один Иосиф отступает от этой традиции и оставляет акростих в восьмой и девятой песнях. Известно более 400 канонов с алфавитным маркером именно в этом месте. Акростих представляет своего рода рамку, которая скрепляет словесное выражение и направляет его по определенному руслу. Ради соблюдения этой структуры певец иногда отступает от обычного словоупотребления и изменяет сами слова. И даже если считать, что с эстетической точки зрения акростих не представляет большой ценности, все-таки значение его, особенно если он представлен как антропоним, чрезвычайно велико. Он является своего рода писательским автографом, который свидетельствует о подлинности произведения, предохраняет от его порчи, от намеренного искажения, особенно в еретические эпохи, а также дает возможность определить количественные и качественные изменения. Ведущее значение акростиха в случае с преподобным Иосифом заключается в том, что азбучный маркер помогает определить состав канонов в отношении количества песней. Выше уже говорилось, что в эпоху Сицилийца песенные каноны состояли уже из восьми песней. Но многие произведения рассматриваемого автора имеют девять песен. Иначе говоря, Песнописец писал каноны со вторыми песнями, которых нет в греческих и славянских изданиях Триоди. Некоторые из этих песней сохранились в рукописях, а о других можно без труда догадаться на основании алфавитной рамки. Итак, характер акростиха оспаривает участие епископа Солунского в работе над Триодью и заставляет обратиться к Иосифу Сицилийцу[6].

Об этом же весьма красноречиво говорит и лексико-стилистическое однообразие гимнографии, представленной в данном богослужебном сборнике. Оно также позволяет атрибутировать авторство Песнописца. Прежде всего, нужно отметить его сравнительные с современниками и предшественниками простоту, точность, ясность при художественном воплощении любой темы. В связи с этим неслучаен следующий факт: произведения преподобного никогда не были предметом герменевтических дискуссий. У Иосифа нет громоздких выражений и слишком искусственных форм и оборотов, хотя он не чужд нарочитого нагромождения однокоренных слов (парномазии) и анафоры – повторения начальных слов в каждой строке и строфе. В его гимнографии немало сложных слов, многие из которых надо считать авторскими неологизмами. Их употребление, по-видимому, обусловлено требованиями ритмики, когда нужно было удлинить или укоротить слово на один либо несколько слогов. Язык произведений преподобного отмечен безальтернативностью в определении догматических положений. Его художественный мир наполнен церковно-библейскими сюжетами и аллюзиями, воплощенными в ярких и выразительных образах.

Есть также и иные свидетельства, заставляющие усомниться в роли Иосифа Студита. Очевидно, он, впрочем, как и его брат, предназначал свои произведения, прежде всего, для родного монастыря. Однако есть многочисленные письменные источники, в которых высоко оцениваются труды Феодора, тогда как гимнография Иосифа полностью игнорируется. Ввиду этого становится несомненным, что Триодь, «певаемая в Студийском монастыре, имела только трипеснцы святого Феодора, почему и постановлено по древнестудийскому уставу ежедневно в святую Четыредесятницу петь один трипеснец»[7].

С серьезным препятствием сталкивается и вполне логичное предположение о близости писательской манеры братьев Студитов: каждая песнь трипеснцев и четверопеснцев Феодора содержит троичные тропари – по примеру Андрея Критского. В соответствующих произведениях, надписанных именем Иосиф, этого нет.

Теперь обратимся к вопросу атрибуции сборников Постной триоди в старых рукописях. Древнейшие греческие и славянские своды, непосредственно восходящие к константинопольским редакциям, которые, в свою очередь, максимально приближены к студийской практике, если и содержат в надписании имя Иосифа, то не содержат уточнения, что это брат Феодора. Подобное прибавление, ошибочно введенное Никифором Каллистом Ксанфопулом, содержит Триодь 1379 года. Именно эта авторитетная редакция на долгие века фиксирует непреложную роль обоих братьев Студитов в создании Триоди постной.

Лишь в начале XX века И.А. Карабинов, детально изучив большое количество триодных вариантов (греческих и славянских, рукописных и печатных), высказал ряд гениальных догадок, суть которых можно свести к следующему: будучи первым полным собранием великопостной гимнографии, проанализированный труд святого Феодора вызвал большое количество подражаний, относящихся, разумеется, к более поздним эпохам. Это вкупе с вышеперечисленными фактами лингвистического, палеографического, герменевтического и других порядков, которые вводит в научно-богословский обиход протоиерей Владимир Рыбаков, отвергает роль Иосифа Студита в создании Постной триоди и заставляет наконец обратить самое пристальное внимание на результаты деятельности, в том числе и редакционной, Иосифа Песнописца.

Святой Иосиф является самым плодовитым из всех византийских песнописцев и вместе с тем самым типичным представителем константинопольского периода церковной поэзии. Количество составленных им произведений колоссально.

В их написании преподобный строго следует лапидарному правилу, основанному на богатом гимнографическом наследии и сформулированному грамматиком Феодосием Александрийцем: «Если кто хочет написать канон, пусть он определит, установит сначала род (строй, размер) ирмоса, потом пусть расположит, составит тропари, приспособляя к ирмосу число слогов и музыкальный тон, и таким образом он достигнет цели»[8]. Выходит, каждому творцу канонов нужно было решить две задачи. Первая состоит в том, что нужно найти ирмос (с мелодией): или составить самому, или взять готовый. А далее надо приспособить под него соответствующие ему тропари. Таким образом, ирмос есть образцовая строфа для тропарей. Последние должны сохранять одинаковое количество слогов с ирмосом и иметь тождество с ним в ударении. При скоординированности тропарей с ирмосом в количестве слогов и ударений само собою наблюдается равенство стихов. Короче говоря, тропари строятся по законам изосиллабизма и омотонии.

Иосиф Песнописец никогда не отступает от данных схем. Более того, они выступают у него в самом чистом виде, поскольку он почти всегда пишет подобны – произведения по образцу текстов Иоанна Дамаскина, Космы Маиумского и других. Обычно для своих творческих целей он извлекал ирмосы у одного автора и из одного канона.

Ему с одинаковой легкостью удаются трипеснцы, четверопеснцы, стихиры, кондаки, икосы, седальны. Но особенного мастерства он, безусловно, добивается именно в написании канонов, чем и заслужил себе почетное прозвание – Песнописец.

Для круга подвижных дней святой Иосиф составил, как и Феодор Студит, цикл канонов от понедельника первой седмицы поста до субботы перед Пятидесятницей. Но труд первого гораздо обширнее, ведь для Четыредесятницы, за исключением суббот, он предложил двойной комплект трипеснцев и стихир, из которых в печатной Триоди осталась лишь первая группа.

Для Страстной седмицы святой Иосиф составил три полных канона – для Великих понедельника, вторника и среды. Для предпасхальной недели известны также и его подобные стихиры – для Страстных понедельника и среды.

Преподобному приписываются еще пять трипеснцев сырной седмицы.

Кроме вышеперечисленных песнопений, святой Иосиф создал каноны для подвижных дней. Например, на неделю блудного сына, на мясопустную седмицу, на третью неделю поста.

Все произведения для неустойчивого круга совершенно явно распадаются на две группы. Первая, отличающаяся большим объемом, представляет собой гимнографию преимущественно для седмичных дней. И это, как правило, творческое дублирование наследия святого Феодора Студита. Меньшая часть включает в себя воскресные каноны. Данный комплекс не содержит определенной внутренней логики, а также слабо связан с предыдущей группой.

Неправомерно думать, что у святого Иосифа была мысль создать богослужебный сборник для всех подвижных дней, который бы состоял исключительно из его произведений. Нельзя не заметить следующего обстоятельства: свои воскресные каноны он предлагает главным образом там, где они отсутствуют у его предшественников.

Время составления преподобным перечисленных песнопений и сведения их в монографическое собрание точно не известно. Одна из предположительных датировок – не позднее 850 года[9]. Протоиерей Владимир Рыбаков, в целом солидаризируясь с мнением И.А. Карабинова, уточняет: «Возможно, здесь разумеется то тяжелое положение империи и Константинополя, какое они испытывали при императоре Михаиле III, в 860 году, или в 869 году, при императоре Василии Македонянине»[10].

В ряду прочих творений святого Иосифа его Триодь появилась сравнительно поздно. Она написана после песнопений Октоиха. Это хорошо видно из следующего: произведения на первую седмицу поста, представленные в печатных источниках, составлены им на второй глас (здесь будет уместно сказать, что большинство канонов Песнописца предназначены для четвертого гласа). Вероятно, у него первоначально был замысел «составить песнопения Четыредесятницы в последовательном порядке гласов, посвятив каждому гласу по седмице, начиная с сырной седмицы, то есть сделать то, что сделал святой Феодор для трипеснцев Пятидесятницы, но потом он почему-то эту мысль бросил»[11]. Если сравнить трипеснцы названной недели с канонами Иосифа из Октоиха, то оказывается, что почти все они написаны по одним ирмосам.

Полный сборник Триоди святого Иосифа был, судя по всему, составлен в одно время. При этом надо все же оговориться: в ней содержится два слоя произведений, различающихся наличием либо отсутствием акростиха. Трипеснцы второй группы, помимо игнорирования азбучного маркера, имеют еще один интегральный признак: в них много общих Богородичнов. Подобны и седальны поста по своим гласам следуют неакростихованным трипеснцам. Между произведениями двух групп есть значительное сходство в языке, образах, но близкого родства, свидетельствующего о синхронности создания, все-таки нет. Здесь чрезвычайно характерно отсутствие общих Богородичнов. В то время как в неакростихованных трипеснцах святым Иосифом поставлены Богородичны единого содержания, в акростихованных трипеснцах они отмечены дифференцированной сюжетностью.

В силу указанных отличий естественно предположить, что святым Иосифом сначала были составлены акростихованные трипеснцы от понедельника первой седмицы поста до Вознесения, а впоследствии он прибавил к ним еще и вторую группу неакростихованных великопостных трипеснцев с их седальными и стихирами, расширив ряд трипеснцев Пятидесятницы до недели всех святых.

Однако наличие двух гимнографических пластов можно объяснить не только их разновременностью. Вполне вероятно, что, представляя дублирующий комплект, Иосиф подражал уже существовавшим в его время сводным Триодям святого Феодора и святого Климента. Возможна и следующая версия: Иосиф Песнописец старался согласовать свои великопостные трипеснцы с иерусалимскими трипеснцами Страстной седмицы. Первым мотивируется количество трипеснцев в каждой группе (пять и шесть), а вторым – то обстоятельство, что, подобно трипеснцам Андрея и Космы, они характеризуются избирательной акростихованностью.

Что касается содержания обеих групп великопостных песнопений святого Иосифа, равно как и его трипеснцев сырной седмицы, оно, по уже сложившейся традиции, вписано в воспоминания седмичного круга, что делает понятными тематические и даже эмоциональные переклички с Октоихом. Святитель Афанасий (Сахаров) размышляет по данному поводу: «Среди песнопений будних дней, которые берутся из Октоиха, сколько таких, которые по своему покаянному характеру почти не уступают великопостным! Целые каноны в Октоихе (на понедельник и вторник) надписываются как каноны покаянные, поэтому и Триодь постная представляет интерес не для одного только времени Великого поста. В ней человек представляется таким, каков он есть, указывается, к чему он должен всегда стремиться, каким должен быть. И говоря о настроении верующей души по Триоди постной, мы не особое настроение думаем характеризовать, а то, которое должно быть свойственно христианину во всякое время»[12].

В триодных канонах преподобного Иосифа Песнописца преобладает субъективный, лирический элемент. Здесь содержанием зачастую являются душевные переживания автора. Он изливает свои чувствования перед Богом: он то скорбит по поводу своих страстей, греховных привычек и наветов вражиих, то с горячим покаянным чувством обращается к Господу и возносит мольбу упования на Его неизреченные милости, то сетует на свое недостоинство, то с трепетом помышляет о смерти, о Страшном суде Христовом, то всю надежду возлагает на милосердие Спасителя. Конечно, есть в произведениях и историческая фабула, и дидактический компонент, но все в них направлено к одной цели – умилить и привести к покаянию. Многоаспектные реализации общей задачи приводят к тому, что тон канонов весьма разнообразен: начиная от самого высокого, панегирического и кончая самым смиренным, полным глубокого умиления и тихого чувства.

Два обширных проекта – составление Октоиха и Триоди, требовавшие от святого Иосифа огромного количества песнопений, особенно тропарей для канонов на одинаковые темы, делали трудным и даже невозможным для него сохранение художественной оригинальности. Неизбежно встречается – даже с учетом уже указанной схематичности его произведений – повторение мыслей и образов. Но автор старается во всех текстах передать развернутую когда-то мысль по возможности в обновленной форме и с использованием специфических средств.

Кроме указанных параллелей с творчеством Романа Сладкопевца, Иоанна Дамаскина, Космы Маиумского, нужно отметить большое влияние на Иосифа гимнографии святого Феодора Студита, связанное, прежде всего, с внешней стороной произведений, а также с их последовательностью: у обоих авторов седальны и стихиры Четыредесятницы в гласе идут за трипеснцем. См., например, их каноны мясопустной и Страстной недель. Кроме того, несомненно, что святой Иосиф заимствует у Феодора общий план своей Триоди.

Итак, преподобный Иосиф не отличался оригинальностью ни в отношении формы, ни в отношении замысла и содержания. Структура гимнографических произведений, а также их набор к его времени были уже вполне устоявшимися. Содержание черпалось из богатейших житийных и гомилетических источников, а также заимствовалось из песнотворческих трудов предшественников и старших современников. Как было показано выше, Иосиф Сицилиец писал свои произведения, строго и последовательно следуя образцам уже имеющихся текстов. Однако, несмотря ни на что, его гимнография весьма многочисленна и характеризуется содержательным и формальным разнообразием – пусть зачастую даже в строгих и узких рамках подобия. Произведения преподобного имеют необходимую звучность стиха и силу мысли, вызывая сильнейшее впечатление своей покаянной умилительностью и исторической назидательностью. Наконец, большой заслугой Иосифа Песнописца является следующее: он оставил после себя авторский сборник Постной триоди, который до сих пор признается одним из самых удачных – с точки зрения архитектоники, подбора авторов, селекции их гимнографии и, конечно, практического богослужебного использования.

Современниками святого Иосифа являются монахи-студиты – Антоний и Стефан. Оба эти песнотворца известны лишь по именам. Антонию принадлежит собрание трипеснцев, седальнов и стихир на сырную седмицу. Для каждого ее дня у него составлено по одному песнопению каждого жанра. Трипеснцы по композиции и смысловой канве напоминают соответствующие произведения Песнописца. Печатная Триодь фиксирует лишь первую песнь трипеснца понедельника, полный трипеснец среды, седальны вторника, среды, четверга и пятка. Антонию Студиту приписывается также самогласен сырной субботы «Монахов множества».

Стефан является автором еще одного комплекта трипеснцев для сырной седмицы, основанных по обыкновению на воспоминаниях седмичного круга и написанных в 860 году, поскольку они содержат упоминания о нашествии арабов и русичей. Каждая песнь у этого гимнографа состоит из четырех тропарей и Богородична. Таким образом, их построение уже несколько модифицировано в сравнении с каноном святого Феодора и тяготеет к технике Климента.

Кроме названных песнотворцев, в Константинополе в IX веке было немало других гимнографов, создавших произведения для Четыредесятницы и Страстной седмицы: святой патриарх Мефодий († 847), Игнатий, митрополит Никейский († ок. 860), Кассия (род. ок. 805), император Феофил (929–842), император Лев VI (886–911) и некоторые другие.

Так, например, патриарху Мефодию усвояются две стихиры Великого четвертка: «Днесь Иуда нищелюбия сокрывает лице»; «Да никтоже, о вернии, Владычния вечери». Игнатию Никейскому принадлежат отдельные стихиры святому Феодору Тирону: «Священия дар, и богатство Божественныя жизни» и проч. Кассия числится автором стихир недели мытаря и фарисея, а также Великой среды. Самогласен недели ваий «Изыдите языцы, изыдите и людие» создал император Феофил. Христофору принадлежит канон сырной недели о падшем Адаме, представляющий во многих местах редакцию кондака святого Романа на этот день. Сергию Лагофету стихирари приписывают самогласен Великого пятка «Страшное и преславное таинство днесь действуемо зрится». Именем Георгия надписывается другой самогласен того же дня – «Совлекоша с Мене ризы Моя».

Встречается в триодных собраниях IX века и имя святого Феофана Начертанного, который причисляется к иерусалимской школе. Ему можно усвоить следующие песнопения: каноны пророкам и на восстановление Православия в первую неделю, на вторую неделю о блудном сыне – с акростихом, на среду Крестопоклонной седмицы и четыре дополнительных песни к четверопеснцу Космы Маиумского на Лазареву субботу. Кроме того, гимнографу принадлежит целый ряд стихир Великих пятка и субботы: «Вся тварь изменяшеся страхом»; «Господи, восходящу Ти на крест»; «Приидите видим Живот наш во гробе лежащ»; «Тебе, одеющагося светом, яко ризою».

И.А. Карабинов утверждает: «Вне всякого сомнения, святой Феофан был не единственным иерусалимским песнотворцем IX века, составляющим песнопения для великопостных дней. Трудно себе представить, чтобы Иерусалим, давший в VIII веке целую плеяду крупных поэтов и массу песнопений для Четыредесятницы и Страстной седмицы, в следующем веке подвергся в этом отношении резкому оскудению. Памяти Страстной седмицы в силу их особенного местного значения должны были служить для иерусалимских песнописцев неиссякаемым источником их вдохновения. Вероятно, имен иерусалимских песнописцев данного периода не сохранилось просто потому, что эти песнописцы были мелкими авторами, выступавшими с небольшими произведениями – стихирами, седальными и т.п., и притом большею частью с подобными, которые, быть может, выпускались анонимно… Точно так же не сохранилось никаких сведений о песнописцах для великопостного богослужения сицилийских и итальянских. Что они существовали, в этом едва ли возможно сомневаться»[13]. Исследования XX–XXI веков подтверждают указанную гипотезу.

Так, например, детально изучена триодная рукопись-палимпсест IX века, которая является самым древним гимнографическим цельным сборником изучаемого типа[14]. Указанный памятник представляет собой полную Триодь – от недели мясопустной до Пятидесятницы. Среди авторов канонов и стихир установлены святой Андрей Критский, святой Косма Маиумский, святой Феодор Студит, святой Иоанн Дамаскин, Лев Мудрый и другие. Структура расположения гимнографического материала в Триоди IX столетия неустойчива. Вначале может идти тропарь, который в данном случае именуется седальным, затем стихиры, потом блаженны, очевидно – тропари, стихословившиеся во время пения «Блаженны непорочны», и канон. А иногда за тропарями следуют блаженны, после канона – стихиры на хвалитех. В случае наличия двух канонов они обычно расположены друг за другом. Последование богослужения в общем соответствует иерусалимской практике V–VIII веков, однако есть отдельные константинопольские черты: стихословие псалма 118 по праздникам, например наличие блаженств на Вход Господень в Иерусалим. Любопытные сведения как для формирования Триоди в частности, так и для истории литургии в целом дает местонахождение трипеснцев Андрея Критского. В настоящее время они поются на повечерии, в рассматриваемом же сборнике эти песнопения присутствуют на утрене служб Страстной седмицы вместе с трипеснцами Космы. Первоначально трипеснцы Андрея Критского находились на утрени, потом они некоторое время сосуществовали с трипеснцами Космы, а затем вынесены на повечерие. Иначе говоря, исследованная литургическая редакция может быть охарактеризована как промежуточная[15]. Палимпсестная Триодь содержит также свидетельства о существовании особой пасхальной вечерни, независимо от вечерни Великой субботы, так как после пасхальных седальнов есть указание на «Господи, воззвах». И, наконец, комплексный – литургико-филологический разбор – этой Триоди позволил установить ее южно-итальянское происхождение[16].

Возвращаясь к общей истории Триоди, нужно упомянуть следующее: IX столетием датируется такие песнопения, как стихиры на «Господи, воззвах» суббот и недель мясопустной и сырной. Названные произведения встречаются и в восточных, и в западных триодях; следовательно, они принадлежат к основному гимнографическому корпусу. А значит, их нужно возвести к константинопольским источникам, тем более что памяти указанных дней почерпнуты из местного месяцеслова.

Сделаем некоторые выводы.

Важнейшим композиционно-смысловым компонентом Триоди постной являются паримии[17], хотя они и внесены в ее текст сравнительно поздно – в XII веке. Выбор конкретных чтений мотивируется, прежде всего, тем, что содержание книг Бытия, Исход, Притчи и Иова сконцентрировано преимущественно вокруг исторических событий, имеющих общечеловеческую значимость. Помимо этого, сюжеты грехопадения, потопа, исхода евреев из Египта, установление праздника Пасхи и прочие являются наиболее соответствующими покаянному характеру Четыредесятницы. Одновременно ветхозаветные личности, события их жизни дают назидательный материал, изложенный в доходчивой повествовательной форме. К тому же субъектно-фабульная составляющая адресует не только и не столько к прошлому. Важно, что триодные паримии содержат в себе прообразы новозаветных лиц и событий.

Песнопения как второй формально-смысловой слой Триоди постной характеризуются поразительной разветвленностью. Общее число этих произведений превышает 500. Они сильно отличаются друг от друга – генезисом, формой, объемом, наименованием, языком. Первое датированное песнопение в Триоди относится к V, а последнее – к XIV веку. Значит, формирование ее жанрового своеобразия приходится на византийский этап греческой церковной поэзии.

Несмотря на разнообразие, все триодные песнопения имеют одно общее происхождение: они ведут свое начало от припевов, которыми первые христиане сопровождали исполнение библейских псалмов и песней. На их основе постепенно формируется многочленная жанровая система, включающая в себя кондаки, икосы, тропари, четверопеснцы, стихиры, седальны и др. Центральное место в Триоди постной занимают каноны, претерпевшие в ходе исторического развития серьезные трансформации – структурные, содержательные и технико-исполнительские. Особого внимания заслуживают, конечно, трипеснцы, которые, являясь базовым элементом этой богослужебной книги, дали ей название.

В создании гимнографического корпуса Триоди постной, которое нередко сопровождалось самыми драматическими перипетиями, участвовали величайшие песнотворцы: Роман Сладкопевец, Андрей Критский, Косма Маиумский и многие другие. Так было создано большое число многожанровых произведений, которые, однако, были либо вовсе разрозненными, либо объединялись в мелкие фрагменты.

Между тем с течением времени возникла острая необходимость в целостном монографическом представлении богослужебного календаря, связанного с Четыредесятницей, приготовительными и Страстной седмицами. И IX век знаменует собой возникновение первых сборников Постной триоди. Такие гимнографы, как Феодор Студит, Климент, Иосиф Песнописец и некоторые другие, вошли в историю в качестве редакторов-составителей этой богослужебной книги. Они хорошо понимали границы и структуру данного гимнографического цикла. Возможно, их собственное творчество и не отличается оригинальностью, поскольку структура произведений, а также их набор к тому времени характеризовались вековыми традициями. Содержательные коллизии также черпались из широко известных житийных и гомилетических источников, а также заимствовались из художественного наследия предшественников и современников. Писатели IX столетия создавали свои произведения, ориентируясь, как правило, на сложившиеся шаблоны (сюжетные, композиционные, языковые, ритмические и прочие). Однако, несмотря на явную подражательность, их произведения имеют необходимую звучность стиха и силу мысли, производя сильнейшее впечатление своим покаянно-смиренным настроением и историко-дидактической назидательностью.

Следовательно, многочисленные песнописцы IX столетия, выступавшие не только как авторы, но и как редакторы, закончили создание основных частей Постной триоди и объединили их в один сборник. Так была сформирована важнейшая церковно-богослужебная книга. После наступает достаточно продолжительный период – с X по XV век, когда происходило дополнение уже имеющегося цикла, которое, тем не менее, никак не сказалось на установленной содержательно-структурной целостности Триоди постной.