Жизнь, нравственность, вера

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) Мы хотели бы вам рассказать об одном замечательном человеке, о священнослужителе. Это архимандрит Иоанн, в миру Иван Михайлович Крестьянкин. Он родился 11 апреля 1910 года в городе Орел. 5 февраля 2006 года умер в Псково-Печерском монастыре. Священнослужитель Русской Православной Церкви, около 40 лет он был насельником монастыря и является одним из наиболее почитаемых старцев в Русской Православной Церкви, и что самое интересное — это наш современник. Он жил в XX и даже застал XXI век, и вот сегодня очень бы хотелось поговорить об этом замечательном человеке.

Архимандрит Иоанн решил посвятить себя служению Богу еще в детстве. Как вы думаете, как у маленького мальчика могут возникать такие серьезные порывы?

Просто так они никогда не возникают. Мы знаем несколько житий святых, например Сергия Радонежского, когда еще до того как выйти из утробы матери на свет, он был отмечен Богом. Сам Господь даровал ему такую тягу к Самому Себе, такое влечение. Далее, мы знаем ветхозаветного пророка Иеремию. Он сам о себе говорит: «Господь, обращаясь ко мне, — так он говорит — сказал: «Еще до того как ты вышел из утробы матери твоей, Я избрал тебя, Я призвал тебя». Есть такие счастливые избранники Божии, которые задолго до рождения, а быть может и до зачатия избраны Богом на служение Ему. Ну, а в конце концов, ведь служить Богу — это значит служить людям. На особое служение ближнему своему, и не одному, а многим, многим десяткам и сотням тысяч, вот таким и был батюшка Иоанн Крестьянкин. Почему мы сегодня говорим о нем? Потому что еще в самом начале нашей передачи вы упомянули день его рождения – 11 апреля 1910 года. То есть 11 апреля исполняется 100 лет со дня его рождения, и мы, наша епархия приняли такое решение, посвятить эту неделю этому великому старцу. На сайтах нашей епархии опубликовано несколько материалов о нем, очень интересных. Мы сделали несколько буклетов, собираемся также 23 апреля в областной библиотеке имени Крашенинникова провести вечер, посвященный этому удивительному старцу. Там будут показаны довольно редкие видеоматериалы о его жизни, там будет выставка его книг, будет рассказано о старчестве, как таковом, и там конечно же выступят те люди, которые его прекрасно знали, в том числе и я. Я имел великое счастье и честь быть духовным сыном этого знаменитого старца.

Так вот. Будучи маленьким мальчиком, он пришел в храм, в это время в храме служил владыка епископ Николай Никольский, довольно известный иерарх нашей церкви, и когда он подошел под благословение владыки, владыка спросил его: «Кем ты хочешь стать?» И тот, не задумываясь, ответил: «Монахом». Владыка посмотрел на него и сказал: «Только сначала окончи духовную семинарию, затем примешь монашеский постриг», и благословил его на этот путь, ну а дальше началась жизнь отца Иоанна, которая привела его к монашеству, а затем через большой, глубокий подвиг самоотвержения и служения людям, к всероссийскому старчеству.

Это действительно человек удивительный, всероссийский старец. Я знал всего трех таких людей: это отец Николай Гурьянов ныне почивший, отец Кирилл Павлов – духовник Троице-Сергиевой лавры, и вот, третий старец — мой батюшка, почивший не так давно архимандрит Иоанн Крестьянкин.

Давайте прочтем еще одну маленькую историческую выдержку нашим слушателям. До того, как стать уже действительно священнослужителем, хотя и служил он в детстве в церкви, он успел поработать бухгалтером. Он окончил бухгалтерские курсы, работал по специальности в Орле. Однако частая сверхурочная работа мешала ему посещать церковь. Когда он воспротивился таким порядкам, сразу же был уволен. Некоторое время он был безработным, а в 1932 году переехал в Москву, где стал главным бухгалтером на небольшом предприятии. Эта работа не мешала ему посещать богослужения, он участвовал во встречах православных молодых людей, на которых обсуждались вопросы церковной жизни. Ну а затем стал он служителем Церкви. В 1944 году он стал псаломщиком в московском храме рождества Христова в Измайлово, а в январе 45-го дьяконом. Он был рукоположен в безбрачном состоянии митрополитом Николаем Ярушевичем. Давайте немножко объясним нашим слушателям, что значит, был рукоположен в безбрачном состоянии. И почему так сильно в нашей Церкви разделяется быть рукоположенным уже будучи женатым человеком либо быть рукоположенным в безбрачном состоянии

У нас ныне существует два только состояния священства: это черное священство и белое. Черное священство — это священники в монашеском сане, те которые дают обеты: обет послушания, обет нестяжания, обет безбрачия; и белое священство, которое выполняет все что необходимо священнослужителю: и требные богослужения, и молитву за паству, и окормление своей паствы, но они имеют свою семью, свою собственность и живут в миру, как люди, обычные мирские люди, только вот такое служение осуществляют они. С 1920 до 2000 года в нашей церкви был еще третий вид священства – так называемый целибат, то есть когда священник не принимал иночества, но и не обзаводился семьей. Тогда тоже так можно было. Вот так и жил отец Иоанн Крестьянкин, не будучи еще монахом, будучи еще, так сказать, одиноким человеком. Но сейчас целибат в нашей церкви упразднен. Архиерейским собором 2000 года было предписано молодым людям, которые желают принять священство, до этого либо принять монашество, либо обзавестись семьей, и уже после того как человек принимает священный сан он уже не имеет права обзаводиться семьей. Так что это просто надо решить до того как принимать священство. И вот отец Иоанн, поскольку тогда был целибат, не монахом вступил на священнический путь.

Владыка давайте вернемся к нашему священнослужителю, о котором мы сегодня разговариваем, к нашему великому старцу. Как пишется в его истории, он много проповедовал, пользовался любовью к прихожанам, но находился на плохом счету у органов советской власти, в том числе и из-за нежелания сотрудничать с ними. В его жизнеописании говорится, что от молодого священника требовали уступок невозможных, и когда обстановка вокруг него накалилась особенно, он обратился к патриарху московскому Алексею I, который морально его поддержал.

Да было действительно так. Надо сказать, что священники в советское время ограничивались в своей деятельности настолько, насколько это было возможно. Потому что священнослужители — это люди исключительно образованные, это люди которые оканчивали Московскую Духовную Семинарию и Академию, а по советским меркам эта степень образования была исключительно высока. Я знаю даже случаи когда в Московскую духовную семинарию, Киевскую духовную семинарию приводили слушателей высшей военной политической академии, для того чтобы они послушали, как необходимо вести беседы с людьми. Чтобы у священников, будущих священников чему-то поучились, даже сами замполиты об этом мне рассказывали. Потом, в семинарии, в академии изучали и до сих пор изучают огромное количество таких предметов, о которых в светских вузах даже не слышали, например богословие, сравнительное богословие, догматическое богословие, историю церкви, историю Русской Православной Церкви, причем изучали на очень серьезном историческом материале, а о Церкви наши слушатели, даже слушатели исторических университетов ничего практически не знали. Кроме того, отец Иоанн Крестьянкин, поскольку он был божьим избранником, обладал удивительным духовным зрением, прозорливостью, как бы мы говорили, и конечно это привлекало к нему людей.

Почему же, собственно, так ограничивали органы КГБ этого великого старца? Понятно почему. Это же такой мощный конкурент. Везде и всюду в головы нам вдалбливалось: Бога нет! Что все попы – пьяницы, что они сами-то в Бога не верят, безграмотны, и тут такой светоч жизнью своей, словом своим опровергает все эти небылицы касающиеся Церкви. Как же можно его не ограничивать? Более того, ограничивали самыми разными способами. Ну например, был такой человек в Псково-Печерском монастыре, не стану называть его имени, который, не будучи монахом по душе, носил монашескую рясу приняв монашеский постриг. И вот ему было дано задание всякий раз, как к отцу Иоанну приходили посетители, приходить после их ухода и спрашивать: «О чем с тобой говорил с тобой тот, о чем говорил с тобой тот». Но слава Богу, батюшка Иоанн знал, что на самом деле приводило его не распоряжение КГБ-шников, а желание узнать: «А тебе что-то пожертвовали не пожертвовали твои почитатели, твои духовные чада», и он все деньги которые ему приносили отдавал этому «монаху», и тот монах, успокоенный, уходил. Ну а батюшкина совесть была чиста, потому что он никогда бы и без этого не сказал, что, о чем с ним говорили и в чем ему исповедовались его духовные чада. Вот такие средства слежения были приняты по всей России, в том числе и в наших монастырях.

Но по отношению к священнослужителю Иоанну наши органы не ограничились только такими вот действиями. И как раз в тот самый момент, когда он учился на заочном секторе Московской духовной академии и писал кандидатскую работу на тему «Преподобный Серафим Саровский, чудотворец и его значение для русской религиозно-нравственной жизни того времени», и незадолго до защиты этой самой работы, в 1950 году он был арестован. Четыре месяца он находился в предварительном заключении на Лубянке и в Лефортовской тюрьме, с августа содержался в Бутырской тюрьме в камере с уголовными преступниками. Владыка я возьму на себя часть того, что вы, наверное, сами хотите нам рассказать, но меня очень потрясло одно из воспоминаний одного из уголовных элементов, который находился рядом с ним вместе в тюрьме, Вот этот человек, наверное, не очень высоконравственный и может быть не очень верующий, в своих воспоминаниях говорит, что он помнит, как шел своей легкой, стремительной походкой, не шел, а летел по деревянным мосткам в наш барак, в своей аккуратной черной куртке застегнутой на все пуговицы. У него были длинные черные волосы, хотя заключенных стригли наголо, но администрация разрешила ему их оставить. Была борода. В волосах кое-где блестела начинающаяся седина, его бледное, тонкое лицо было устремлено куда-то вперед и вверх, Особенно поразили меня его сверкающие глаза, глаза пророка, но когда он говорил с вами, его глаза все его лицо излучали любовь и доброту, и в том что он говорил были и внимание и участие, могло прозвучать и отеческое наставление скрашенное мягким юмором. Он любил шутку, и в его манерах было что-то от старого русского интеллигента. Как вы считаете, насколько нужно быть хорошим и добрым человеком, чтобы вот такие слова о тебе оставил человек, наверное, не очень нравственный.

Глубоко хорошим и глубоко добрым. Вы знаете, отец Иоанн — человек удивительной любви. Никто и никогда из приходивших к нему духовных чад или людей, просто за советом обращавшихся, не уходил от него не утешенным. Каждому он находил хотя бы одно слово, полное искреннего расположения и участия, каждому находил его индивидуальный совет, который помогал ему справиться с его духовными проблемами, каждому обращал свой взор, полный удивительной любви. Он всегда погладит по головке, он всегда похлопает по спине, он всегда посадит рядом с собой. Это не смотря на то, что к нему приходило пол-России. У него зачастую даже не оставалось времени, чтобы отдохнуть. Но что касается его воспоминаний о тюремном периоде жизни….

Отец Иоанн Крестьянкин из тюремного заключения был освобожден досрочно в феврале 1955 года, и после освобождения служил в Псковской епархии, так как в Москве ранее судимому жить и работать было запрещено. Меня потрясло количество мест, где он служил. Такое впечатление, что он надолго не задерживался ни в одном из храмов. Почему так происходило?

Вы знаете, не то что он не задерживался, его не задерживали ведь архиереи, то есть руководители епархии, в то время практически не имели возможности управлять своими епархиями. Они номинально существовали, они номинально действовали, а фактически всем распоряжались управляющие по делам религии исполкома того или иного региона. Естественно, как только отец Иоанн приезжал на приход, он сразу же собирал вокруг себя народ, да не собирал, вокруг него собиралось огромное количество людей, потому что многие люди, в том числе и неверующие, и в то время хотели слышать слово истины, хотели слышать слово Божие, слово правды, слово чистоты и святости. Он это слово нес и во время богослужения, и во время проповеди, и, конечно же, чаще всего, во время личного общения. Потому что в то время даже проповеди зачастую запрещалось говорить. Тем не менее, люди собирались. Но кто же из власть придержащих потерпит такого авторитетного священнослужителя у себя под боком? Поэтому была целенаправленно организована такая целая система гонений на него, которая включала в себя также и очень частое перемещение с одного прихода на другой, чтобы люди не привыкали. А люди не только привыкали, они еще и передавали из уст в уста о том, какой замечательный старец у них на приходе побывал хотя бы месяц, хотя бы год. И Господь настолько премудр, что даже скорби, которые нам посылаются, обращает во благо. И вот это частое перемещение с прихода на приход очень содействовало тому, что по всей России начала очень быстро разноситься весть об этом удивительном старце, который провел столько времени в лагерях, сохранил этот дух, сохранил эту святость, сохранил эту великую силу. И затем он, получив свободу, продолжал заниматься несением слова Божия людям, и стал, таким образом, постепенно становиться не просто старцем, но всемирно известным старцем, всероссийским старцем, вселенским старцем, как о нем часто говорили.

Да, с 1967 года и до своей кончины он жил в Псково-Печерском монастыре, и, как говорится в истории, уже спустя год после того, как отец Иоанн поселился в обители, к нему стали приезжать верующие со всех концов страны за советом и благословением. Владыка, у нас есть, конечно, исторические выдержки о том, как это было, и как проходили эти самые встречи с верующими, но вы как человек там побывавший, пожалуйста, расскажите нам об этом.

Я был тогда молодым послушником в монастыре в Вильнюсе. Псково-Печерский монастырь находился где-то в 12 часах езды от моего монастыря. Конечно, по традиции монашеской, каждый монах должен иметь своего духовного отца, который руководил бы его жизнью, и вот таким образом я и познакомился с отцом Иоанном Крестьянкиным. Ко мне подошла монахиня в нашем монастыре и сказала, назвав меня светским именем: «А у вас есть духовник?» Я сказал: «Знаете, пока еще не избрал». — «Так вот, я вам посоветую удивительного человека — старца, прозорливца». Ну, женщины это все любят — он пророк, он мне то предсказал, он мне то сказал, и это все сбылось и так далее. Но меня это мало интересовало, мне нужен был просто мудрый наставник в моей жизни, который бы помог мне разрешить мои вопросы духовного пути. Чудеса-то не так важны для меня, как мой путь ко спасению, мой собственный – это естественно. И меня заинтересовали ее слова. Тогда книг его еще не было, они практически не выпускались, и я решил съездить в Псково-Печерский монастырь, попросил у настоятеля нашего монастыря благословения, сел на поезд и поехал. Как-то быстро я доехал до этого монастыря, пришел, поднялся на второй этаж, где, как мне сказали, находилась его келья. Постучался. Выходит женщина, которая мне сказала: «Вы знаете, он далеко не всех принимает, и вас он тоже не примет, подождите до вечера» Я пошел в храм, помолился, вечером прихожу, она открывает дверь: «Проходите, он вас примет». Тогда я не знал, что человек, который в первый раз приезжал в монастырь и с первого же раза получал доступ к отцу Иоанну – это была страшная редкость. Я тогда, правда, этого не знал. И вот, я вхожу, меня проводят в маленькую чистенькую комнатку, там большая кровать стоит, иконостас, диванчик, столик с разными баночками-скляночками и много-много книг. Вот я зашел в эту комнатку, он находился, видимо, в соседней, не знаю. Меня попросили присесть на диванчик. Я сижу, жду. И вдруг заходит такой небольшой старичок в белом подрясничке, сам весь такой белый-белый с белыми волосами, с белой бородой, весь такой благообразный, светлый, чистенький. Не глядя на меня, прошел мимо, подошел к иконостасу и стал читать молитву, я встал рядом с ним и он помолился, помолился Псково-Печерским святым, помолился моим Виленским святым – мученикам Антонию и Евстафию – покровителям нашего монастыря в Вильнюсе. Он знал эту молитву, ну и после того как он помолился, призвал благодать Духа Святого на нашу беседу, и вот усадил меня на диван. Дальше началось что-то для меня невероятное. Он взял маленький пузыречек, кисточку – в этом пузыречке было миро святое, и помазал меня. А тогда это было большой редкостью, из Иерусалима миро, сейчас его привозят, а тогда-то это редкость была большая. Он помазал мне чело, глаза, уста, уши, руки, то есть все чувства освятил, а затем взял большую чашу со святой водой, и сказал: «Ну, во имя Отца и Сына и Святого Духа. А теперь попейте», Я сделал один глоточек, второй глоточек, третий. В чаше еще осталась вода, где-то даже больше половины. Он сказал: «А это вот сюда», и вылил мне все это за шиворот. Я от такого приема, конечно, опешил. Я сижу мокрый весь, как курица мокрая, и стараюсь, чтобы мой подрясник то к телу не прилипал, потому что вода холодная. Но он взял еще специально провел мне по груди. Но, вы знаете, я был весь напряжен я же со старцем великим сейчас встретиться должен был, я уже забыл от волнения, о чем спросить должен был. После такого приема у меня все напряжение спало, вся напряженность прошла, и у нас начался свободный откровенный разговор. Он внимательно слушал, давал много советов, и после этого он стал моим духовным отцом. Он мне подарил сразу, не зная о том, люблю я книги не люблю, целую связку книг, и всякий раз, как я к нему приезжал, он всегда дарил мне книги. Он знал о том, что я приеду, и всегда готовил связочку книг. Он всегда мне говорил «Ты книжная душа.».

А незадолго до своей блаженной кончины, он подарил мне в первый раз, единственный раз, икону Воскресения Христова. Я, конечно, не ожидал, что он скоро уйдет, и когда я получил от него икону, мне было как-то даже непонятно, почему батюшка всегда мне книги дарил, а тут икону Воскресения Христа.

И вот так происходила наша беседа. Ушел я оттуда мокрый с ног до головы, но зато очень успокоенный. И вот с тех пор началась наша с ним любовь, наша переписка, он мне постоянно посылал подарочки какие-то: то конфетку, то печенье — подсластить нашу монашескую жизнь, как он выражался. Я всегда, когда мне было необходимо, писал ему письма с вопросами, он мне отвечал, причем отвечал всегда по-доброму, просто, ясно, и мне ничего больше не оставалось делать, как выполнять его благословение. Ну, например, я был послушником. Конечно, как любой послушник, я представлял себя монахом, строгим подвижником, аскетом и так далее. К тем людям, которые хоть чуть-чуть нарушали церковные каноны, с моей точки зрения, относился очень строго и свысока. И вот однажды я увидел, как наши послушники и даже некоторые из наших монахов за монастырем в поле играли в футбол, я был настолько потрясен! А в другой раз я увидел, как один из наших архимандритов в своей келье телевизор смотрел, для меня это тоже было страшным ударом. Пишу батюшке: «Батюшка, это безобразие, это нарушение, это кощунство!..» И получаю от него письмо. Я-то думал, что он меня поддержит, скажет: «Да, действительно, какой ты молодец, какой ты там подвижник:. Он мне пишет: «Дорогой отец Игнатий, давайте сделаем так: и в футбол, если не хотите играть, не будем, и телевизор, если вам не нужно, смотреть не станем, но и других осуждать тоже не будем. Не суди, да не судим будеши». Удивительный был это старец, у меня скопилось много его писем, но и когда мне особо трудно или когда я вспоминаю о нем, я их обязательно перечитываю. Замечательный старец!