Славянский славный день

Первое торжество в честь Кирилла и Мефодия совпало с празднованием тысячелетия России в 1862 году, поскольку на следующий 1863 год отмечалось тысячелетие славянской азбуки. Подобное сочетание было очень символично и свидетельствовало о единстве Церкви, нации и языка. Вполне естественно, что в предзнаменование государственного праздника вспомнили и об «апостолах славянских», поскольку, по словам М.Н.Каткова, язык — это и есть народ. Праздник их особенно «продвигали» славянофилы. Преддверие чествования солунских братьев ознаменовалось своеобразным чудом — в 1855 году историк М.Н.Погодин преподнес в дар домовому храму Московского университете в дар частицу святых мощей Кирилла, некогда подаренную ему в Праге — там и прошли первые в России Кирилло-Мефодиевские торжества.

Почин положила Церковь, и этот первый праздник был исключительно церковным. В XVII веке в связи с правкой русских богослужебных книг по греческим образцам древнейшая служба первоучителям не вошла в состав официального печатного Месяцеслова. Оттого в начале 1860 года епископ Смоленский Антоний (Амфитеатров) обратился к обер-прокурору Святейшего синода с прошением, что память святых Кирилла и Мефодия, положенная Церковью на 11 мая, должна чтиться более подобающим образом, особенно если учесть их древние чествования на Руси. Он предложил составить новую торжественную службу и приурочить ее совершение в храмах к 1000-летию России и просвещения славянских народов.

Служба, составленная владыкой Антонием, была утверждена и включена в богослужебные книги под 11 мая и разослана по русским храмам.

«Яко апостолом единонравнии и словенских стран учителие, Кирилле и Мефодие богомудрии, Владыку всех молите, вся языки словенския утвердити в православии и единомыслии, умирити мир и спасти душы нашя».

Впервые эта служба была совершена в России 11 мая 1862 года. В Москве же   первые торжества в честь Кирилла и Мефодия состоялись в домовом храме Московского университета — на стыке веры и науки, ибо слово, богослужение и просвещение взаимосвязаны. На праздничной литургии читался древний канон св. Кириллу и Мефодию, а по ее окончании был совершен молебен. Затем по предложению профессуры был открыт сбор на сооружение иконы Кирилла и Мефодия для домового университетского храма.   

Первые торжества прошли скромно, но положили начало возвращения памяти о славянских апостолах в современном обществе и почин возрождения   славянской идеи под эгидой России, а главное — осмысления национального самосознания в лоне Православной Церкви, что было своего рода противостоянием воинствующему либерализму и нигилизму. И.С.Аксаков назвал этот праздник «залогом будущего духовного воссоединения всех славян, и звеном, связующим разрозненных братьев».

Молва о празднестве 11 мая в Москве разнесется по всем славянским странам радостною вестью будущего освобождения; потому что невозможно духовное возрождение славян без участия многомиллионного русского племени в общем подвиге славянского самосознания». Так пусть же этот праздник в будущем распространится от Успенского собора до сельской церкви в самом глухом захолустье.

В 1863 году грянул 1000-летний юбилей славянского письма, отмеченный праздничной литургией в кремлевском Успенском соборе. Незадолго до того Святейший синод принял указ, которым 11 мая вновь официально объявлялось днем ежегодного церковного празднования памяти солунских братьев «в память совершения тысячелетия от первоначального освещения нашего отечественного языка Евангелием и верою Христовою».

Само время располагало к подобным торжествам и двигало Россию, да и весь славянский мир к переосмыслению собственного бытия в свете миссии славянских апостолов, ибо юбилейные даты двигались с поразительной скоростью. Уже в 1869 году отмечалось новое тысячелетие: со дня кончины cв. Кирилла. Накануне случилось чудо: двумя годами раньше наместник Троице-Сергиевой лавры архимандрит Леонид во время путешествия на Афон открыл там древнейшее иконное изображение Кирилла и Мефодия. С него написали образ, и привезли в Россию.

Теперь праздник отмечался не только в храмах, а принял характер гражданского торжества. В тот день 14 февраля в кремлевском Чудовом монастыре и многих московских церквях были совершены праздничные богослужения, а затем последовали общественные церемонии. В Московском университете состоялось открытое собрание Славянского благотворительного комитета, на котором было объявлено об учреждении Кирилловской премии для учащейся молодежи, «дабы поощрить молодых людей к занятиям славянством», которое тогда особенным успехом не пользовалось. А затем директор Московского Публичного и Румянцевского музеев В.А.Дашков дал обещание устроить при университетском музее храм Кирилла и Мефодия в архитектурном стиле Х века (на момент крещения Руси) и с приделом во имя св. князя Владимира Великого.

Историческая ситуация была поистине удивительной. С одной стороны — великие юбилеи, ознаменованные всплеском православной, национальной и общественной мысли, события на Балканах кануна русско-турецкой войны располагали к размышлениям об истинной миссии солунских братьев и их наследия. А с другой — их памяти никак не удавалось перерасти церковный и научный уровень и остаться общенациональной темой. После окончания юбилеев эйфория спадала, память утихала, все начинания и замыслы постигало забвение, и славянская миссия вместе с наследством Кирилла и Мефодия по-прежнему оставалась уделом для церковной и узко-научной среды.

Теперь за подготовку юбилея взялся лично обер-прокурор Святейшего синода К.П.Победоносцев, считавший необходимым устроить грандиозное православное торжество. Он писал Александру III:

Думаю, что это торжество не останется без важных последствий и утвердит в народном сознании (что в особенности важно на окраинах) чувство национальности и понятие о просвещении, связанном с Церковью.

Победоносцев просил государя почтить торжество своим присутствием именно для придания празднику должного официального статуса — не только церковного, но и государственного, национального, народного.

Отсюда для перевода Священного Писания со старославянского на русский для народа требуется сохранить его «склад», только заменяя «неудобопонятное понятным», а не переводить «Отче наш» как «Отец наш» или вместо Господи — Господин. То есть не передавать «предметы священные в форме вседневного говора». (Катков редко когда теряет чувство современности). Заслуга же солунских братьев — фактически рождение русского народа.

Они возвели новый пришедший в мир народ к исторической жизни, они создали новую в мире силу которой суждено свое назначение в домостроительстве Промысла, которой при возникшем разделении Церквей суждено пребыть на Востоке... если бы Кирилл и Мефодий не освятили наш первобытный язык, не возвели бы наше слово в Богослужебный орган, не осталось бы места и не было бы сосуда для Восточно-Православной Церкви, некому было бы исполнять дело ее судеб.

Торжества в России прошли с участием императорской четы и с зарубежных делегаций из славянских стран. 6 апреля перед праздничным богослужением в Исаакиевском соборе состоялась хиротония архимандрита Митрофана (Бана), поставляемого в митрополита Черногорского. Победоносцев просил государя высочайше пожаловать ему архиерейское облачение наподобие тех, в которые облачались русские архиереи на коронацию.

А затем состоялась литургия в присутствии государя, обер-прокурор Святейшего синода, министров и славянских депутаций, и зачитано праздничное послание Святейшего Синода.

Благодатию Божиею чрез них нам ниспослано Благовестие Христово, чрез них мы познали церковную красоту и приведены были от тьмы к свету и от смерти к животу вечному

На другой день состоялись гражданские празднества. Вечером прошло торжественное собрание Славянского благотворительного общества под председательством П.П.Дурново. Повторялись все те же «московитские» идеи о единстве славянского племени, «прочное начало которому, тысячу лет назад, положили святые Кирилл и Мефодий». Были и неожиданные свежие мысли. Например, В.И.Ламанский очень поддерживал идею славян-католиков о восстановлении самостоятельного Моравского архиепископата (св. Мефодий занимал пост архиепископа Моравии и Паннонии) со славянскими диоцезами и о возврате латинского христианства к апостольским преданиям и обычаям древней римской Церкви. Именно в этом он видел и начало настоящего примирения, и разрешения многих славянских распрей.

Москва чествовала по-своему, запруженная тысячами богомольцев, окруживших Кремль, Красную площадь и прилегающие окрестности. Литургию в храме Христа Спасителя совершил епископ Таврический Алексий, где, кстати, присутствовали по нескольку учеников из каждой школы — то есть идея о покровительстве Кирилла и Мефодия народному образованию начала понемногу сбываться. Оттуда крестный ход отправился в Кремль. Там в Успенском соборе после окончания литургии начался грандиозный крестный ход под звон всех кремлевских колоколов. Зрелище было величественное — колыхались сотни хоругвей, гудели колокола, сверкали золотые облачения, оглашалась тысячеустная молитва. Праздничная процессия через Спасские ворота вышла на Красную площадь, где была установлена икона свв. Кирилла и Мефодия, прошла до Никольских ворот и через них вернулась в Кремль.

Далее начались гражданские празднества. В Московском университете прошло торжественное собрание, открывшееся пением «Днесь благодать Святаго Духа нас собра». В катковском лицее цесаревича Николая после литургии в домовой церкви юбилейную речь произнёс В.В.Назаревский, выдающийся историк Москвы. В Московской духовной семинарии были исполнены гимны славянским апостолам, на музыку П.И.Чайковского и священника В.Ф.Старорусского. Митрополит Иоанникий предложил почтить память славянских первоучителей учреждением «Братства для вспомоществования церковно-приходским училищам». Братство Кирилла и Мефодия было создано и существовало до 1917 года, и его не надо путать с костомаровским одноименным обществом. Все в тот день заботились и народном празднике просвещения — для простых москвичей были устроены лекции в библиотеках и читальнях.

И еще звучала вполне закономерная мысль, обозначенная в статье Каткова   и в созвучной ему речи иркутского кафедрального протоиерея    Афанасия Виноградова по поводу католического и православного празднования. Можно ли считать их едиными и равноправными? Славяне-католики, «чехи, моравы, словены и хорваты справедливо   празднуют потому, что миссионерская деятельность братьев происходила   в их странах». Однако западные славяне отпали от православного вероучения святых братьев, (которые проповедовали до раскола Церквей), введенного ими чина богослужения и отвергли плоды их просветительной деятельности. В итоге служба на Велеградских торжествах   идет на латыни. По выражению Каткова, русский же народ «положил их дело во главу угла всего своего здания — как церковного, так и государственного». Восточные славяне сохранили учение и богослужение в первозданном виде, и хотя славянские наречия уже значительно отдалились одно от другого, но «язык Церкви доселе остаётся у них общим» — в этом и кроется залог духовного единства славянского мира, «под нравственным воздействием русского народа, как старшего члена этой семьи».

Таким образом, Победоносцев, по мысли современного исследователя А.Поповкина, взял своеобразный реванш за Берлинский конгресс, на котором были дипломатически провалены достижения русско-турецкой войны. Теперь же Россия оказалась во главе славянских торжеств, претендуя на «статус имперского центра славянской цивилизации».   Император остался доволен.

Нить истории тянется. В наше время праздник создателям русского слова стал государственным. В 1992 году был установлен чудесный памятник Кириллу и Мефодию с неугасимой лампадой на Славянской площади, счастливо переименованной из площади Ногина. Памятник как символ возрождения России и как все тот же залог славянского единства.

Напомним слова из Повести временных лет: «да аще хто хулить Словеньскую грамоту да будеть отлучен от церкве».