We came home: мы пришли домой

Летом 2009 года, на всенощной в храме во имя святых Царственных Страстотерпцев, что при Саратовском государственном университете, все шло как обычно — до того момента, когда после «Ныне отпущаеши» из алтаря вышел высокий темноволосый чтец и повернулся, как положено, на восток, чтобы читать Трисвятое. Чтец был новый, но не это привлекло внимание прихожан, а зазвучавшие в тишине храма слова:

Кафедральный собор Святого Иоанна Предтечи (Вашингтон). После венчания Джона и Елены

«Кто это?» — изумленно спросила меня шепотом стоявшая рядом прихожанка. «Это Джон, он американец»,— так же шепотом ответила я. Женщина кивнула и погрузилась в молитву.

– Glory to the Father and to the Son, and to the Holy Spirit both now and ever and unto the ages of ages,— разносилось по храму. Моя соседка, явно не знавшая ни слова по-английски, сосредоточенно крестилась и кланялась в нужных местах — как будто все понимала. А я (да и не только я, наверное) в эти минуты по-настоящему ощутила кафоличность, «вселенскость» Православия…

В тот вечер чтецом у нас был Джон Свенсен. Он несет послушание чтеца в храме во имя Святых апостолов в Белтсвилле, штат Мэриленд. Приход принадлежит Русской Православной Церкви Заграницей и включен в Восточно-Американскую епархию под омофором Высокопреосвященнейшего Илариона, Митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского.

Тогда Джон приезжал в Россию к своей невесте Елене Светалкиной, регенту нашего храма. Весной 2010 года в Фомино воскресенье Джон и Лена обвенчались в вашингтонском соборе Святого Иоанна Предтечи. Собор был основан владыкой Иоанном Сан-Францисским (Максимовичем) — святым, которого Елена всегда особо почитала...

Елена родом из Пензы. В Саратове прожила двенадцать лет. Здесь окончила Саратовскую государственную консерваторию имени Л.В. Собинова и аспирантуру, осталась при кафедре специального фортепиано и преподавала ряд дисциплин. Познакомились будущие супруги самым современным способом — через интернет, на одном из православных сайтов.

Теперь Джон и Елена Свенсен живут в Потомаке. Это пригород Вашингтона, как и Белтсвилл. В августе они приезжали в Саратов. Я попросила их рассказать о жизни американского православного прихода. И еще мне хотелось понять: как американцы приходят к Православию?

Мы беседуем в библиотеке при университетском храме, и я задаю Джону этот вопрос.

Протоиерей Георгий Джонсон и матушка Дебора

Дополним эти слова: такое решение не было скоропалительным. Переломному моменту предшествовал длительный духовный поиск, о котором прекрасно рассказал сам отец Георгий на англоязычной версии сайта «Православие и мир»[1]. Он и матушка Дебора долго искали истинную веру. Уйдя из баптистской среды, в которой родились, в Англиканскую Церковь, они не смогли и здесь утолить духовную жажду. И продолжали искать, читали очень много религиозной литературы. Потрясающее впечатление произвела на них книга о русских новомучениках ХХ века.

— Отец Георгий создал переводы русской духовной музыки на английский язык,— говорит Елена.— Это титанический труд, несколько томов по двести страниц каждый. Он работает над этим почти двадцать лет. Теперь я имею честь помогать ему в его трудах как музыкант. Музыка отца Георгия находит признание в православных хорах в Англии. Когда недавно он принес мне свою новую «Милость мира» (регенты меня поймут), я была поражена. «Отец Георгий,— сказала я ему,— это очень русская музыка». «Нет,— возразил он,— это очень английская музыка». Мы точно живем в эпоху, когда Православие объединяет весь мир.

Путь самого Джона был тоже непростым. Еще в юности он, изучая во Франции историю искусств, был поражен красотой православных икон. Он стал задумываться над тем, каким христианство было до Лютера, до Кальвина. В девятнадцать лет, уже в США, зашел в греческую православную церковь, чтобы купить икону в подарок другу…

– …и провел там три часа. Шла служба, и мне как будто вспоминалось что-то такое, что я знал в далеком детстве, а потом забыл. Я сразу почувствовал, что мне надо быть здесь, что я пришел домой.

Джон хотел принять Православие. Но против этого категорически высказалась его мама — убежденная протестантка: «Нам не нужно греков в нашей семье!» В Америке — многонациональной стране, созданной иммигрантами,— принадлежность к той или иной религии в какой-то степени еще и способ сохранения национальной идентичности: греки ходят в греческую церковь, румыны – в румынскую. Род Свенсенов издавна живет в США; корни его — скандинавские, поэтому Свенсенам как бы «положено» быть протестантами.

— И я послушал маму больше, чем Бога,— говорит Джон с долей самоиронии.

После этого он отправился учиться в протестантский университет пятидесятников в Бостоне. Увлекла его туда не вера, а дружба. Джон близко сошелся с молодым пятидесятническим проповедником: «Он был мне тогда как старший брат». Но разочарование в пятидесятничестве наступило довольно скоро:

— Я слышал там много глупостей. К примеру, нам говорили: «Если у вас есть вера, вы никогда не заболеете» или «Если вы глубоко верите в Бога, Бог пошлет вам богатство».

Плоская апология земного успеха, равно как и потребительское отношение к религии не казались думающему молодому американцу ни убедительными, ни истинно евангельскими.

Будущий храм во имя Святых апостолов

Близкий друг Джона Роберт Шиллен, в крещении Кирилл, также прихожанин храма Святых апостолов, был когда-то католическим священником[2]. Потом разочаровался в католицизме и отошел от религии. Однажды он из любопытства зашел во время службы в православный храм и уже не мог забыть пение, по его словам, простое и очень умилительное. Принимая Таинство Крещения, он выбрал имя в честь святого равноапостольного Кирилла, просветителя славян. Теперь Кирилл — постоянный певчий храма Святых апостолов. А вообще-то он переводчик-синхронист: переводит речи иностранных дипломатов, послов, других vip-персон. Его родной язык — английский, и он совершенно свободно владеет еще шестью: французским, испанским, немецким, русским, греческим, латынью. Сейчас усиленно учит китайский. Перед началом Пасхальной утрени прихожане храма Святых апостолов читают Деяния на 15 языках: Лена, например, по-церковнославянски, Джон — по-испански. «Деяния» звучат на сербском, на японском… Причем по-японски читает не японец, каковых в приходе пока нет, а юная американка, студентка София. В своем колледже София изучает совсем другие предметы, а японский язык — это так, хобби.

А у жениха Софии, 27-летнего Питера, «хобби» — церковный устав. Никто лучше него не знает уставных подробностей, чинопоследований богослужений, церковной истории. «Необыкновенно начитанный человек»,— говорит о нем Лена. Еще Питер прекрасно поет в церковном хоре. Работает он инженером в НАСА. Переход в Православие поставил его перед воистину евангельской остротой выбора: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня (Мф. 10, 37). Родители Питера, стопроцентные американцы, были настолько против его православного Крещения, что Питеру пришлось отделиться от них.

Примечательная особенность: в Америке к Православию приходят чаще всего интеллектуалы. Православие выбирают люди, у которых есть внутренняя культура, вкус к сложности, а не к упрощению. Их выбор — это результат напряженных раздумий, поисков истины, изучения истории христианства.

Джон и Елена рассказывают об этом, а я с грустью думаю о молодых и не очень молодых россиянах, влипших в самые примитивные американские секты, наводнившие нашу страну в начале девяностых годов. Вот уж истинно: не лучшим, что у него есть, делится Запад с Россией, а худшим.

Но не будем забывать и о том, что Сам Господь в Своей земной жизни изволил быть плотником, а проповедовать начал рыбакам. Дух дышит, где хочет (Ин. 3, 8), и в Православную Церковь в Америке приходят также простые, неученые люди, чье сердце открыто зову Истины. Таков, например, электрик Сайлос. Его интерес к Православию начался с увиденной однажды по телевизору праздничной службы. В Крещении он взял имя в честь святого Силы — спутника апостола Павла, вместе с ним бывшего в узах. Когда-то Сайлос тоже был «в узах», а сейчас он — бессменный президент прихода по хозяйственной части (говоря по-нашему, староста).

По словам Лены, Православие в США — самая быстрорастущая конфессия. Конечно, оговаривается она, точных статистических данных у нее нет, но таковы ее впечатления, основанные на участии в жизни американской православной общины.

Приход храма во имя Святых апостолов был основан в 2001 году. Он изначально создавался как миссионерский, для проповеди Православия на американской земле, поэтому службы здесь — только на английском языке. В общине около пятидесяти человек разного этнического происхождения. Почти все — «конверты» (от английского «convert»), то есть люди, перешедшие в Православие, а не родившиеся в православных семьях. Лена приводит слова матушки Деборы Джонсон: «Святитель Иоанн Сан-Францисский (Максимович) говорил, что целью русского рассеяния было распространение Православия по всему миру. Мы чувствуем, что, став православными, должны нести веру нашему народу здесь, в США».

Приход очень дружный — после воскресного богослужения прихожане нередко едут куда-нибудь все вместе — в кафе, на пикник. Бывает, что собираются в доме настоятеля.

— Очень сплоченная приходская жизнь,— говорит Лена,— я не чувствую, что я чужая там. Это такая Божья милость… У нас здесь, в Саратове, у святых Царственных Страстотерпцев, был приход как одна семья. И вот, я оказалась в другой семье, столь же дружной. Православные американцы — такие же, как и мы. Очень любят наших святых: и Сергия Радонежского, и Серафима Саровского. Необыкновенно трепетное отношение к нашим новомученикам. Вообще, когда смотришь на православных разных культур, национальностей — на афроамериканцев, на latinos (это люди испано-говорящие, их много), на бывших протестантов (а их здесь большинство), думаешь: вот это да, такие разные культуры — и такое единство.

Священник Грегуар Легутэ и Джон Свенсен

— Он друг Джона, приехал на полмесяца в США. На Гаити осталось два православных священника, один из них — отец Грегуар. Он не говорит по-английски, но понимает, а говорит и служит по-французски. Джон с ним по-французски разговаривает. Отец Грегуар родился на Гаити, и внешность у него — типично гаитянская. Нам непривычен такой облик батюшки. Но он так прекрасен внутренне, что это сразу чувствуешь. Очень, очень скромный, добрый, с мягким взглядом черных глаз. Он рассказывал, что пережили люди во время январского землетрясения. Там население страшно бедное, и, когда он идет по улице в рясе, и люди узнают в нем священника, то он всегда должен иметь что-то в карманах для тех, кто просит о помощи. Все в Русской Зарубежной Церкви собирали для него деньги, вещи. Мы с Джоном ездили покупать бытовую химию для миссии на Гаити.

Жизнь общины Святых апостолов начиналась в домике в лесу; в настоящее время приход снимает помещение площадью 1200 футов в офисном парке. Но, конечно, прихожане всегда хотели, чтобы был настоящий храм, и молились об этом. Неподалеку находится красивая кирпичная церковь во имя святого Иосифа, построенная в 1880 году и принадлежавшая католическому братству. Но она уже давно заброшена, и на кладбище рядом с ней упокоились монахи этого братства. Когда в сентябре 2008 года приход Святых апостолов посетил Митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Иларион, прихожане показали ему церковь святого Иосифа. Владыка сказал: «Не беспокойтесь, Господь построит церковь. Молю Бога, чтобы Он даровал ее приходу». А 3 июня 2009 года прихожане стали свидетелями истинного чуда: им отдали помещение церкви даром в обмен на обещание отреставрировать ее и совершать в ней богослужения. Сейчас всем приходом зарабатывают деньги на реставрацию.

Но пока будущее здание храма — в стадии ремонта, и поэтому венчание Джона и Елены совершалось в великолепном вашингтонском кафедрале — Свято-Иоанно-Предтеченском соборе. О нем Джон и Лена могут рассказать немало интересного. Например, о том, что здесь находятся частицы мощей восьмиста пятидесяти святых. О том, что в храме есть старинные антиминсы (один — с личной подписью Святейшего Патриарха Тихона), походный иконостас святителя Иоанна (Максимовича), его богослужебные Евангелия самых разных размеров — в старинных серебряных окладах, которые и поднять-то трудно.

Главный экскурсовод собора Святого Иоанна Предтечи — протодиакон Леонид Михайличенко (Микл), по словам Джона и Елены — удивительный рассказчик. Он родился в Германии, но, когда ему было два года, его родители (эмигранты второй волны) переехали в Нью-Йорк. Сам он считает себя американцем (потому и Микл), но прекрасно говорит по-русски. Будучи уже взрослым молодым человеком и совершенно отдалившись от веры, он решил выяснить «раз и навсегда», нужна ли она ему, и жить так, чтобы к подобным вопросам больше никогда не возвращаться. С этой

Собор Святого Иоанна Предтечи (Вашингтон)

— У отца Леонида,— говорит Лена,— какой-то необычный русский язык. Он отличается некоторой архаичностью выражений, ясностью, каким-то особым ароматом. Это есть и у потомков эмигрантов Первой волны; они передали этот русский язык своим детям. Я, приехав в Америку, услышала язык, которым изъясняются герои Бунина, Шмелева… В России такого уже не найдешь.

Такой русский язык Елена услышала от прихожанки храма во имя Святых Апостолов Ольги Николаевны Присекиной (урожденной Никольской), с которой особенно подружилась.

– Она мне сказала: «Я тебе здесь буду как мать, хотя по возрасту гожусь в бабушки». Ольга Николаевна — необыкновенный человек. Она из тех людей, от которых исходит свет, которым дано достичь какой-то удивительно мудрой, просветленной старости. У нее в роду были аристократы и представители духовенства. Она родилась в Сербии, в Белграде, где встретились ее родители, бежавшие от большевиков. Потом была учеба в гимназии, в Мюнхене, и снова бегство — теперь уже из нацистской Германии. Архиепископ Аверкий (Таушев) был ее учителем греческого языка, и всю жизнь она оставалась его духовной дочерью. В США она преподавала русский язык и литературу, а также сербский язык и литературу. Ее прадед был священником, дед — видным юристом. После революции большевики уничтожили почти всю семью. Когда расстреливали семью деда Ольги Николаевны, он попросил большевиков убить его последним — чтобы он мог читать молитвы над всеми убиваемыми сыновьями и дочерьми. А бабушку Ольги заставили на все это смотреть и потом увезли неизвестно куда.

Не удивительно, что некоторые потомки эмигрантов были против «объединения с Москвой» — восстановления евхаристического общения между Русской Православной Церковью и Церковью Заграницей в мае 2007 году. Лена рассказывает со слов прихожан в Белствилле, что только огромный авторитет митрополита Лавра удержал тогда Церковь от раскола. Отчасти раскол все-таки произошел: вот и в Белтсвилле после объединения часть прихожан ушла — кто в ОСА (Американскую Православную Церковь), кто неизвестно куда. Но все уверены: если бы не митрополит Лавр, было бы намного хуже. Ольга Николаевна перед объединением тоже была на грани ухода. Лена воспроизводит ее рассказ.

Внутри собора Святого Иоанна Предтечи

Под самый день воссоединения я вижу такой странный сон. Наступает раннее утро. Я подхожу к своему окну (живу на пятом этаже), смотрю вниз — и вижу нашего отца Георгия, идущего с кадилом по дорожке. «Почему он здесь? — думаю я.— Должен же быть в Москве». И вдруг вижу, как он поднимается вверх — выше, выше, уже достиг уровня пятого этажа, поднимает голову, ан — это святой Иоанн Кронштадтский, молча улыбается, с пронзительно синими глазами, и все кадит на восток, в сторону России… и я проснулась. Сегодня же будет Соединение Церквей! Потом я пересказала этот странный сон матушке Деборе. Смотрю — а у нее слезы на глазах. И она рассказала, что, когда отца Георгия рукополагали во священники, владыка Иларион благословил его на священство иконой святого праведного Иоанна Кронштадского.

Говоря о православной Америке, нельзя не вспомнить отца Серафима (Роуза): по словам Елены, все разговоры меж православными американцами, независимо от их происхождения, приводят к нему. Человек, выросший в типично американской семье, стал для многих православных американцев примером искреннего обращения ко Христу и Его Церкви. Его слова: «I came home» («я пришел домой»), сказанные при первом посещении собора «Всех скорбящих Радосте» в Сан-Франциско, могут повторить многие и многие американцы.

— С нескрываемым любопытством,— говорит Елена,— я спрашивала всех знакомых, пришедших в Православие: «Как же это было?». У каждого была своя история обретения Православной Церкви, но все говорили одно: «Мы пришли домой».

Оксана Гаркавенко

Журнал «Православие и современность» № 17 (33)

[1] http://www.pravmir.com/article_755.html

[2] В отличие от практики Московской Патриархии, Русская Православная Церковь Заграницей крестит всех, кто присоединяется к ней, даже католиков.