Мы снова вместе. Часть 1

Первое совместное богослужение, которое возглавил митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Лавр после подписания «Акта о каноническом общении», состоялось в московском Сретенском монастыре – всенощное бдение в канун дня памяти святых Иова Многострадального и Иова Почаевского. После службы зарубежные гости рассказали о своем отношении к совершившемуся воссоединению Русской Церкви.

Священник Серафим Ган, личный секретарь митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Лавра

Священник Серафим Ган, личный секретарь митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Лавра

Православие.Ru опубликован ряд интервью со священнослужителями и прихожанами зарубежных приходов, где они делились своими впечатлениями перед подписанием Акта о каноническом общении. Ну а теперь хотелось бы задать другой вопрос: что вы чувствуете после подписания Акта?

– Что я чувствую после подписания Акта? Конечно, усталость, во-первых, но радости гораздо больше. Чувствуешь радость гораздо больше, чем усталость. Радость и мир. Владыка Лавр вчера сказал, что первое слово, которое Господь сказал по Воскресении Своим последователям, было: «Радуйтесь!», а вторым словом, с которым он обратился к ним после Своего Воскресения, было: «Мир вам!». И действительно, ощущается радость и мир. И какое-то облегчение и утешение, потому что мы столько времени трудились ради единства, мы столько времени ждали, чаяли, надеялись. И Господь исполнил наши молитвы.

Я помню, когда я приезжал сюда первый раз, будучи священником (до этого я, конечно, тоже приезжал в Россию), и потом, я всегда останавливался у покойного отца Иосифа (Шапошникова) – он был ризничим кремлевских соборов. И он меня всегда приглашал на все патриаршие службы. И вот как-то, стоя в алтаре Успенского собора, я помолился и попросил Господа дать мне возможность каким-то образом послужить единству Русской Церкви.

– Интересно, что именно в соборе Московского Кремля к вам пришло понимание о необходимости преодоления разделения.

– Да, удивительно, но именно в кремлевском соборе.

Но исподволь я к этому был подготовлен моими предками.

Мой двоюродный дедушка, владыка Ювеналий (Килин), был архиереем в Харбинской епархии. Он рукополагал в священный сан моего деда – Ростислава Гана. Сам владыка Ювеналий, после того как советские войска заняли Манчжурию, оказался в России. Ему дали Челябинскую кафедру, но потом постоянно переводили с места на место, потому что он проповедовал, активно проповедовал, служил, посещал приходы… А в то время это был большой минус в глазах властей.

А отец Ростислав оказался в Австралии.

Так вот, они все время думали о преодоление разделения, молились об этом. И нас, несмотря на то, что мы были чадами Зарубежной Церкви, всегда воспитывали в духе уважения к Церкви в России, несмотря на все проблемы, несмотря ни на что. Мы всегда понимали, что здесь, в России, нелегко, что Русскую Церковь надо поддерживать, а не осуждать. Не осуждать, а молиться, помогать, служить ей.

Я и сам давно об этом думал. И в Успенском соборе меня охватило сильнейшее желание послужить делу воссоединения каким-то образом. Я молился, чтобы Господь помог мне в этом.

И вскоре, неожиданно для меня, мне было предложено переехать в Нью-Йорк и работать в канцелярии владыки Лавра, в Архиерейском Синоде. Я принял предложение, и таким образом мне пришлось включиться и подготовительную работу, связанную с процессом воссоединения.

– В канун подписания Акта о каноническом общении, когда уже делегации Русской Зарубежной Церкви со всех континентов съехались в Москву, оставались ли еще какие-нибудь сомнения в необходимости происходящего или опасения, что чего-нибудь не выйдет, не состоится?

– Конечно, перед подписанием Акта происходили всякого рода искушения. Но мы знали и верили, что это все-таки произойдет. Мы этого ждали. И мы находились в таком состоянии, как в Великую субботу, – мы спокойно ожидали наступления следующего дня.

Когда в день Вознесения началась Божественная литургия – наша первая совместная литургия, – то я почувствовал, что все это совершенно естественно. Мне даже показалось, что мы уже много лет служим вместе. И несмотря на то, что мы столько времени трудились над этим, так долго ждали этого, во время службы я совершенно забыл обо всех трудностях, скорбях и проблемах на пути к единению.

– Наверное, трудности и проблемы еще будут, ведь не все члены Русской Зарубежной Церкви согласились с объединением?

– Я думаю, что особых проблем не будет. IV Всезарубежный Собор, состоявшийся год назад, повлиял на очень многих. Участники этого Собора, как некогда апостолы и мироносицы, распространили не только решения, но и все то доброе и светлое, что там происходило, по всему миру.

Знаете, почему две тысячи лет тому назад многие перешли в христианство, несмотря на гонения и преследования? Потому что они увидели сияние Божие в глазах этих людей – провозвестников. И не только в глазах, но и в их жизни.

Я думаю, что и участники нынешнего исторического события, наши священники и прихожане из Зарубежной Церкви, приедут домой и расскажут о том, свидетелями чему они были. И люди увидят на них и через них сияние этого торжества. И это тоже подействует на других, не бывших здесь, в России.

Мы, например, ночью, после Вознесения, выставили на нашем сайте 250 фотографий об этом событии – подписании Акта и Божественной литургии. Мы считаем это необходимым. Надо чтобы люди почувствовали себя участниками этого события.

Священник Виктор Болдевскуль, настоятель Богоявленского прихода в Бостоне (США)

Священник Виктор Болдевскуль, настоятель Богоявленского прихода в Бостоне (США)

– Я думаю, что если бы в храме Христа Спасителя присутствовала вся наша паства, все бы радовались и плакали от радости. И мне очень жаль, что не все смогли присутствовать здесь и понять значение этого события, – значение для Русской Церкви, для русского народа, для истории России. И это всё – все эти точки – соединились 17 мая. И главное то, что если бы каждый из наших прихожан смог бы присутствовать на этом событии в храме Христа Спасителя, у нас было бы все по-другому.

– Мы знаем, что недавно почивший отец Роман Лукьянов был вашим наставником. Расскажите, пожалуйста, о нем.

– Отец Роман – человек, который жил для Церкви. Когда он стал священником, он все делал для Церкви и для прихода. Он был человек, который всегда жил для России и для Русской Церкви. Вопрос разделения всегда его очень беспокоил. Отец Роман никогда не любил это слово – «примирение». Он говорил: «Что, разве были ссоры? Ссор не было. Были временные обстоятельства». И, конечно, ему было очень трудно переносить некоторые церковные события 1990-х годов. Он очень переживал это и открыто, но очень корректно, говорил об этом и писал.

– Вы имеете в виду открытие параллельных приходов у нас?

– Да. Мы приняли тех людей, которых мы не знали, и меньше, чем через год рукоположили некоторых во епископы и открыли приходы здесь, в России. Отец Роман считал, что это неправильно. Он говорил, что это неканонично и что это противоречит заветам наших духовных наставников. Он очень дипломатично и корректно писал об этом и говорил. Но, конечно, этих его писем и статей вы не найдете в нашей церковной прессе тех лет. Может быть, теперь они могут быть напечатаны. Это было бы неплохо. Если издать эти письма в каком-нибудь сборнике, это было бы очень полезно. Теперь, для сегодняшнего дня, они звучат очень мягко.

Были люди у нас, которые понимали, как это нужно, как это важно – работать на воссоединение. Конечно, отец Роман понимал, что это не произойдет через день. Надо было стараться не обижать друг друга, а лечить эту рану.

Обвиняли отца Романа, что он молился в храмах Московской Патриархии. Да, он молился. И вот плоды его молитв!

И очень знаменательно, и трогательно, что 17 мая в храме Христа Спасителя за Божественной литургией епископ Саратовский Лонгин вынимал частицу в память отца Романа. Я эту просфору передам, конечно, его матушке. Его матушка – это замечательный человек, который тоже пример для всех нас на приходе, человек глубокой веры, она тоже имеет очень большую любовь к России. Она, я думаю, была камнем, на котором отец Роман стоял.

– Мы слышали, что многие коренные американцы, то есть не имеющие русских, сербских и других славянских этнических корней, принимают Православие с великой радостью. Что их приводит к Православию?

– Я думаю, американцы ищут то, чего им не хватает. Они сами часто говорят, что в их храмах пустота и что они видят у нас, православных, дух Христа, дух истинного христианства, дух древней Церкви. Когда они только знакомятся с Православием, им все как-то непонятно. Начинают читать об этом – и говорят: это логично, это понятно. Потом они изучают историю и понимают, что Православная Церковь и есть Церковь Христова – в апостольском преемстве, вероучении, богослужении…

– Что бы вы хотели сказать посетителям нашего сайта?

– Прошу, чтобы все молились за усопшего новопреставленного протоиерея Романа Лукьянова. И я уверен, что он молится за всех нас.

Монахиня Корнилия (скит блаженной Ксении Петербургской, Калифорния, США, юрисдикция Сербской Православной Церкви)

Монахиня Корнилия

Многие православные американцы, находящиеся в разных юрисдикциях, считают, что для православных в Америке это также будет очень большое и полезное дело. Русская Зарубежная Церковь всегда держалась православной традиции, и из этой сокровищницы теперь легче будет черпать всем остальным людям.

Для нас, коренных американцев (я сама не славянских корней, мои предки живут в Америке уже много поколений, я даже не знаю, когда они приехали с Британских островов), очень важно непосредственное общение с людьми, которые с рождения православные, и особенно с теми, кто с ранних лет уже в монашестве. Нам просто необходимо соприкосновение с древней православной традицией, важной составляющей которой является русская духовная традиция. Наша обитель – скит во имя блаженной Ксении Петербургской – основана Русской Зарубежной Церковью. И хотя сейчас монастырь находится в юрисдикции Сербской Православной Церкви, влияние Русской Церкви на всех нас никогда не прекращалось.

Сейчас, с моей точки зрения, очень важно найти правильный подход, правильные методы в организации миссионерской деятельности среди американцев и вообще западных людей, интересующихся Православием. Надеюсь, что единая отныне Русская Православная Церковь со своим тысячелетним духовным наследием сможет возродить эту поистине апостольскую миссию, сможет сеять слово Божие в сердца искренне ищущих истины людей, и пожнет от своих трудов сторичный плод.

Нина Зезюлина (Франция)

Нина Зезюлина

– У меня самые разные чувства. Хотя я уже более двадцати лет живу во Франции, родом я из Сиклифа (США). Там был в свое время епископ Митрофан (Зноско-Боровский). Первое мое чувство: я сразу вспомнила своих предков и людей, которые меня воспитали в Православии. Владыка Митрофан – один из таких людей. Я своих детей посылала в русскую школу в Париже, которая «под Патриархией». Там церковь на улице Петель. Это была самая хорошая русская школа. В ней преподавали русский язык, закон Божий… Я спросила владыку Митрофана: «Можете вы меня благословить послать детей в русскую школу не Зарубежной Церкви, не Константинопольской Патриархии, а на улице Петель?» Он мне ответил: «Да. Потому что я верю, что мы скоро соединимся. Может, это будет после того, как я умру».

Владыка Митрофан – дедушка моего двоюродного брата. Две дочки владыки Митрофана – Анна и Вера – приехали тоже. Они приехали в Россию в первый раз. Когда было подписание Акта, я видела, что у моей тети слезы на глазах.

Для меня лично это очень важное и значительное событие. Мы так этого ждали, так надеялись. Я считаю, что это очень правильно. Мы ходим не только в храм Зарубежной Церкви в Медоне, но и в Шавиль, в церковь Константинопольской Патриархии, и я считаю, что руководству Константинопольской Церкви во Франции также важно было бы изменить многое в своих отношениях с Русской Православной Церковью. Но не все там, к сожалению, к этому готовы.

– Но и в Зарубежной Церкви есть противники воссоединения?

– К сожалению. Я, например, очень любила ездить в Леснинский монастырь. У меня там две знакомые монахини, мы с ними росли вместе. И очень печально, что сестры обители заявили о выходе из Зарубежной Церкви. Я считаю, что это ошибка. Это временно. Я верю, что они вернуться.

– Как вы воспитываете своих детей в западном мире?

– У меня трое детей. И все они говорят по-русски. А их дедушка – староста в медонской церкви. Я очень хотела приехать в Россию, чтобы стать свидетелем этого события. Я вспоминала всех своих предков – бабушек и дедушек. Я была здесь как бы за них, как их представитель. Моя бабушка из Костромы. В детстве мы ходили вместе на все службы. И я не имела права никогда никакой службы пропустить. Так воспитывали и моих родителей. Мама мне рассказывала, что в Греции нужно было несколько километров в храм идти (моя мама родилась в Греции). «И я помню, – мама мне говорила, – как я в церковь не иду, а лечу». Эти принципы воспитания я постаралась сохранить и в отношении своих детей.