Неистовые ревнители церковного разделения или нечаянные продолжатели чекистского раскалывания Русской Православной Церкви

Протоиерей Георгий Митрофанов.

Так, вероятно, имея в виду уже не раз подвергавшийся критике как со стороны церковных историков в России, так и со стороны священноначалия Московской Патриархии стереотип о безальтернативности и безусловном положительном значении для церковной жизни политики митрополита Сергия, епископ Таврический и Одесский Агафангел (РПЦЗ (Л)) в своём заявлении, опубликованном на сайте Портал- Credo. Ru3-10-2005, инкриминирует Московской Патриархии какой-то «новый, выдуманный митрополитом Сергием, «догмат» о жизненно важной необходимости взаимодействия, или, вернее единства Церкви и ЛЮБОЙ наличной государственной власти». Естественно, что ни текст этого никогда не существовавшего «догматического» постановления, ни обстоятельства его принятия каким-либо органом церковной власти епископом Агафангелом не приводятся. При этом в качестве результата подчинения этому «догмату» политики Московской Патриархии упоминаются существующие лишь в воображении сектантских обличителей Русской Православной Церкви «огромные инвестиции в МП государства», якобы позволившие «полностью решить материальный вопрос». А между тем, если в чём и можно было бы упрекнуть государственную власть современной России, а за одно и руководство Московской Патриархии, так это в отсутствии до сего времени в нашей стране закона о реституции, который бы позволил восстановить имущественные права многих экспроприированных коммунистами собственников и прежде всего Русской Православной Церкви.

До кощунственности нелепым выглядит утверждение епископа Агафангела о том, что «для дальнейшего сближения пришла пора кому-то отрекаться от заповеданного теми или иными отцами. Об этом сейчас идёт речь и, возможно, будет завершена на четвёртом Всезарубежном Соборе в 2006 году».

Отвечая и во многом соглашаясь с епископом Агафангелом мирянин РПЦЗ (Л) Евгений Магеровский на сайте Портал-Credo. Ru обращается к тем отцам, от которых, согласно епископу Агафангелу, могут отречься члены Всезарубежного Собора и даёт им следующее определение: «Отцы-последователи исконной, 900-летней и непрерывной Православной Греко-Кафолической Церкви, проходившей через серию периодов, включая «Синодальный» и «первый и второй Патриарший», полностью отвечающих церковным канонам». Кажется, что для господина Магеровского в его стремлении объявить лишь иерархов Русской Зарубежной Церкви продолжателями канонически безупречной церковной традиции остаётся совершенно неизвестной глубокая критика, которой подвергались именно канонические недостатки многовековой, и в особенности синодальной русской церковной жизни не только со стороны дореволюционных церковных историков и канонистов, но и со стороны участников так почитаемого в Русском Зарубежье Поместного Собора 1917-1918 гг. При этом далее господин Магеровский указывает на то, что Московская Патриархия «благодаря своему ворованному «богатству» советского государства, чьим органом она являлась, снискала вынужденное признание некоторых зарубежных Поместных Церквей». Отметив, что уже в результате проведения Поместного Собора 1945 г. Московская Патриархия получила официальное признание почти всех, а вовсе не «некоторых зарубежных Поместных Церквей», следует напомнить, что ведь и признание восточными патриархами в 1723 г. безусловно не каноничной синодальной системы управления в Русской Православной Церкви произошло под давлением ликвидировавшего Соборы и Патриаршество императора Петра Великого и отнюдь не бескорыстно со стороны восточных патриархов.

Осуществив столь поверхностные и бессодержательные исторические экскурсы, которые не имеют никакого отношения к процессу воссоединения двух частей Русской Православной Церкви, господин Магеровский, проявляет поразительное незнание не только фактов далёкого исторического прошлого, но и недавних событий, имевших место в церковной жизни современной России. Говоря об отношении Московской Патриархии к своему прошлому, господин Магеровский подчёркивает, что «она и сейчас, уже пятнадцать лет после падения советского режима, всё ещё не хочет признать своего вынужденного подъяремного состояния под Советами и отказывается принести личное и общее покаяние за свою службу безбожному государству». Между тем именно неоднократные заявления как Святейшего Патриарха Алексия II и других представителей епископата, так и многочисленных представителей духовенства и мирян Московской Патриархии, критически и покаянно оценивавшие наше недавнее историческое прошлое, и сделали возможным тот процесс воссоединения Русской Православной Церкви Московского Патриархата и Русской Православной Церкви Заграницей, который вызывает столь естественную для патриотически настроенных русских православных христиан радость и столь странное неприятие и подозрительность авторов указанных заявлений.

Среди опубликованных на сайте Портал-Credo. Ru «обличающих» переговорный процесс материалов выделяется статья протоиерея Иоанна Стукача «С кем мы?», которая исторически некомпетентно апеллируя к прошлому пытается доказать недопустимость общего будущего для двух частей разделённой коммунистическим гонениями Русской Православной Церкви. «Советская власть не сдающейся Русской церкви предложила новый вариант – вариант легализации, - пишет протоиерей Иоанн Стукач. – Этот лукавый обман был отвергнут М. Петром Крутицким, М. Агафангелом Ярославским и многими другими высокими иерархами. Прельстился «легализацией М. Сергий Страгородский». Протоиерей Иоанн Стукач, по всей вероятности, забывает, что переговоры о получении государственной регистрации органов высшего церковного и епархиального управления, то есть о легализации, велись св. Патриархом Тихоном с 1919 г. и продолжали вестись св. митрополитом Петром (Полянским) вплоть до его ареста в декабре 1925 г. Митрополит Сергий лишь продолжал в этом отношении деятельность своих предшественников и может быть подвергнут упрёку лишь в том, что получил весной 1927 г. эту казавшуюся необходимой почти всем церковным иерархам легализацию на таких условиях со стороны государственной власти, на которых её отказывались принимать свв. Патриарх Тихон и митрополит Пётр. Цитируемые далее протоиереем Иоанном Стукачом слова священномученика архиепископа Илариона (Троицкого): «Надо побывать в этой обстановке хотя немного, а то не опишешь. Это, воочию, сама сатана!», как раз и имели отношение к тем переговорам о легализации, которые вёл св. архиепископ Иларион по поручению св. Патриарха Тихона с начальником 6 отделения секретно-оперативного отдела ГПУ Е.А. Тучковым. К тому же именно св. архиепископ Иларион, находившийся к тому времени в Соловецком лагере, последовательно поддерживал политику митрополита Сергия даже после получения им легализации в 1927 г., когда от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя с начала 1928 г. стали канонически отделяться многие представители епископата.

Приводимые протоиереем Иоанном Стукачом цитаты из «отзыва» соловецких епископов на Декларацию митрополита Сергия от 27 сентября 1927 г. подобраны весьма тенденциозно и не отражают в полной мере их отношения к Декларации. Так, например, в первой части отзыва соловецкие епископы отмечали: «1. Мы одобряем самый факт обращения Высшего Церковного Учреждения к Правительству с заверением о лояльности Церкви в отношении Советской власти во всём, что касается гражданского законодательства и управления. Подобные заверения, неоднократно высказанные Церковью в лице почившего Патриарха Тихона, не рассеяли подозрительного отношения к ней правительства; поэтому повторение таких заверений нам представляется целесообразным.

2. Мы вполне искренно принимаем чисто политическую часть послания, а именно:

   а) Мы полагаем, что клир и прочие церковные деятели обязаны подчиняться всем законам и правительственным распоряжениям, касающимся гражданского благоустройства государства

   б) Мы полагаем, что тем более они не должны принимать никакого ни прямого, ни косвенного, ни тайного, ни явного участия в заговорах и организациях, имеющих целью ниспровержение существующего порядка и формы правления

   в) Мы считаем совершенно недопустимым обращение Церкви к иноземным правительствам с целью подвигнуть их вооружённому вмешательству во внутренние дела Союза для политического переворота в нашей стране».

Протоиерею Иоанну Стукачу следовало бы знать, что из 23 известных к настоящему времени епископов, находившихся в Соловецком лагере в 1926-27 гг. и возможно имевших отношение как к «посланию», так и к «отзыву» соловецких епископов 15 выступали впоследствии сторонниками политики митрополита Сергия.

Утверждение протоиерея Иоанна Стукача о том, что «за измену Христу Катакомбная Церковь наложила анафему на МП» можно рассматривать лишь в качестве ещё одного свидетельства как церковно-исторической некомпетентности, так и человеческой недобросовестности автора, видимо пребывающего в созданном им самим мире экклезиологических химер.

Вся эта пропагандистская аргументация, уже во многом изжившая себя в результате глубоких перемен в церковной жизни России, могла бы быть проигнорирована накануне Всезарубежного Собора. Однако настойчивые попытки некоторых чад Русской Зарубежной Церкви затруднить проведение этого Собора и предопределить отрицательный по отношению к воссоединению русских православных христиан характер его решений вынуждает вновь обращаться к проблемам, уже во многом разрешённых развитием церковной жизни в России и Русском Зарубежье. Очевидно проявляющаяся в подобных заявлениях готовность их авторов отвергнуть неугодные им решения Всезарубежного Собора свидетельствует прежде всего об утрате ими духовной преемственности по отношению к отцам–основателям Русской Православной Церкви Заграницей. А ведь именно эти русские православные епископы в изгнании столь мучительно переживали вынужденное разделение Русской Православной Церкви и именно им в отличие от нас так и не довелось дожить до благотворных перемен в церковной жизни России, сделавших возможным именно сейчас проведение того «свободного Всероссийского Собора», о котором с надеждой писал ещё в 1933 г. председатель Синода Русской Православной Церкви Заграницей митрополит Антоний.