Ольга Рожнёва. Возвращение домой |
Вот и бедное сердце Петрова при виде Кузи начинало биться чаще. Какая-то прямо-таки аритмия случалась с его сердцем. И когда он, первый зам генерального, примерный семьянин, отец двух сорванцов, сидел в своём кабинете, а Кузя вошла, вплыла, появилась, дыша духами и туманами, наклонилась к нему, сидящему, близко-близко, так, что локоны её коснулись шеи Петрова, у него подпрыгнуло сердце, а в голове произошло полное замыкание.
Иначе как этим самым полным замыканием нельзя было объяснить дальнейшее поведение Петрова. Они стали встречаться, и Петров чувствовал себя юнцом, мальчишкой, влюблённым в первый раз. Как это могло случиться – он не понимал. И как при этом он мог продолжать любить свою жену – добрую, мягкую Танечку, – тоже было совершенно непонятно.
Петров приходил домой и с удвоенным старанием впрягался в семейные заботы, как-то: проверить домашнее задание сынишек, а то и сделать его вместе с ними, привезти из супермаркета продукты, свозить семью в кафе, в парк, на пляж. Он стал дарить жене более дорогие подарки, а к мальчишкам относиться с удвоенной заботой. И всё потому, что испытывал жгучее чувство вины. Испытывал, но остановиться не мог. И во время всех домашних забот часто думал только о Кузе: о её ямочках на щёчках и светлых локонах.
В общем, накрыло по полной программе. Петров мрачно шутил с другом: «Есть такие решения, после принятия которых тараканы в голове аплодируют стоя». Вот и его, Петрова, тараканы точно аплодировали стоя, когда он связался с красавицей Ларисой Кузьминых – Кузей, милым Кузнечиком. А верный друг семьи, молчаливый Тарасов, на глазах которого развивался этот роман, сердито отвечал: «Некоторым давно пора идти в Изумрудный город. Кому – за сердцем, кому – за мозгами, а тебе, Петров, – и за тем, и за другим сразу!»
Петров улыбался как-то болезненно и говорил суровому Тарасову: «Ничего, Тарас, прорвёмся! Думаю, что скоро я найду выход и всё наладится...» На что Тарасов, который был когда-то свидетелем на их с Танюшкой свадьбе, а потом держал венец над головой друга во время венчания, отвечал ещё более сердито: «Ага! Как говорится, “я научился находить выход из самых запутанных ситуаций. Удивительно только одно: как я, блин, нахожу туда вход!”»
Но вот – случилось, и продолжалось, и конца-краю видно не было. Какая-то зависимость болезненная от этой Кузи была у Петрова.
– Понимаешь, Тарас, её невозможно не любить! Она – совершенство! Ангел!
Тарасов мрачно кивал:
– Ага, ангел... только не света... Дурак ты, Петров! Всё, я пошёл. Пока ты не прекратишь с ней встречаться, я к вам в дом – ни ногой: мне Татьяне в глаза смотреть стыдно.
А Кузя очень быстро стала предъявлять на Петрова права. И требовать развода с женой и женитьбы на ней, Кузе. Он пришёл в ужас, промямлил что-то невразумительное. Сама мысль оставить верную Танечку и любимых сыновей казалась абсолютно неприемлемой. Но и отказаться от коротких встреч с Кузей он также был не в состоянии. Таня, видимо, чувствовала неладное, но молчала. Она вообще была неконфликтной. Когда Петров приходил позднее обычного, она ни о чём не спрашивала, кормила его, как всегда, вкусным ужином. И дома, как всегда, было уютно и чисто, пахло пирогами и семейным уютом. Петров видел, что жена как-то осунулась, похудела. Её милое личико с такими родными веснушками стало печальным. Он чувствовал себя предателем, но остановиться не мог, и тайные встречи продолжались. Мальчишки тоже что-то чувствовали. Он чаще обычного вывозил их куда-нибудь развлечься, но как-то в дельфинарии Петров увидел, что его младший, белобрысый Костя, смотрит не на дельфинов, а на него самого. Смотрит пристально и как-то тревожно.
– Костик, ты чего?
– Пап, ты где?
– Что значит «где»? Вот он я! Рядом с вами стою!
– Не, пап, ты не с нами...
И Петров покраснел, поймав себя на том, что действительно все мысли его были там – рядом с Кузей.
А Кузя делала успехи в карьере. Из отпуска вернулась Марина Львовна. Но за свой старый стол, за которым работала много лет, она уже не села. Шеф объявил, что за время отпуска выявились пара крупных ошибок и недочётов в её работе, и предложил написать заявление по собственному желанию. Теперь Кузя прочно сидела в приёмной директора. Генеральный уезжал рано, и иногда они встречались прямо в его кабинете.
Как-то в очередной раз «задержавшись на работе», Петров обнаружил сынишек уже спящими. А жена не встретила его, как обычно, в коридоре. Петров насторожился. Сердце заныло в тревожном предчувствии. Он прошёл в спальню и увидел, что там, при свете свечи, перед иконой стоит его Таня. Стоит на коленях. Петров ужасно перепугался. Он опустился на пол рядом с женой:
– Танечка, милая моя, что-то случилось?!
Таня посмотрела на него, и он почувствовал, как больно стало ему где-то в груди: по лицу жены текли слёзы. Но взгляд её был любящим, тревожным – совсем родным:
– Нет, Серёжа, ничего не случилось. Мальчишки спят. А я вот решила помолиться. За нас с тобой. Мне так жаль, Серёженька, что я не молилась за нас раньше. Я люблю тебя. Ты мой муж и отец наших детей.
– Тань, ты чего это? Я знаю, что я твой муж... И отец... Чего ты, а?! Да ещё на коленях... Вставай, а?
– Я и в церковь ходила, Серёжа. Знаешь поговорку «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится»? Так я, Серёж, как этот мужик... А ещё, знаешь, я ничего батюшке про себя не рассказывала. Просто стояла у иконы Пресвятой Богородицы. И чего-то плакала. А батюшка сам подошёл, посмотрел на меня и отчего-то спросил, венчана ли я с мужем. А потом сказал... Сказал, что когда люди сожительствуют, то лукавый их не трогает. Потому что они и так живут во грехе. Когда женятся, то лукавый уже приступает с искушениями. А самое приятное для него – это разбить венчанный брак. Поэтому люди, обвенчавшись, не должны забывать о Боге. К таинствам должны приступать – к исповеди, к причастию. И Господь их защитит. Понимаешь, Серёж? Защитит! Давай пойдём в воскресенье в храм, а?
– Тань! Чего ты сочиняешь-то?! От чего нас с тобой защищать-то?! У нас всё в полном порядке! Какая исповедь, какое причастие?! Оставь этот детский лепет! Всё! Пойдём ужинать, а?
Петров ужинал внешне спокойно, но в душе поднималось сильное раздражение: батюшка, исповедь, храм! Какое вообще имеет отношение какой-то там батюшка к его личной жизни! Если б этот батюшка сам познакомился с Кузей, так тоже бы, наверное, не удержался! А тут этот самый поп будет его, Петрова, исповедовать! И говорить ему, как нехорошо изменять жене... Как будто он сам не знает, как это нехорошо! Как будто он не боролся со своими чувствами!
И всё продолжалось по-прежнему. Изменилось одно: по воскресеньям Таня с мальчишками уходила в храм. Храм был рядом с домом, пешком минут пять. Он, Петров, отсыпался, а когда вставал, они уже возвращались. Петров молчал, хотя внутреннее раздражение росло: вот и мальчишкам отдохнуть не даёт, за собой таскает. А зачем? Если из-за него, то это просто трата времени. Пустая трата. Кто тут поможет? Батюшка? Петров мрачно хмыкал. А потом что-то стало меняться. Как-то случайно он стал открывать в Кузе новые стороны. И они были такими незнакомыми и какими-то пугающими. А может, это было и неслучайно?
Как-то Петров, замешкавшись при входе в приёмную, услышал, как подруга Кузи, круглолицая Настя, которая когда-то работала вместе с ней в отделе, говорила:
– Лора, а ведь ты подставила Марину Львовну. Тебе что, её совсем не жалко?! Ей ведь пару лет до пенсии оставалось.
– Кто умней – тот и съел. Умный человек не даст себя подставить.
– Лор, я ещё тебе хотела сказать... Ты бы оставила Петрова в покое... У него семья.
– Настя, ты моя подруга, а не подруга его жены! Видела я его жёнушку! Дома сидит, не следит за собой совсем... И веснушки эти... при зарплате Петрова могла бы себе внешность улучшить! Я, что ли, виновата, что она такая клуша!
– Так она ведь старше нас... И потом, если ты родишь парочку детей, то фигура и у тебя изменится...
– Настя, я хочу быть с этим мужчиной и я буду с ним! Я к бабке ходила, она знаешь какие привороты делает! Так что Петров – мой.
Петров развернулся и тихо вышел в коридор. Пошёл в свой кабинет. Там сел в кресло и долго сидел и смотрел в окно. Смотрел и ничего не видел. Только слышал, как стучит сердце и как всё повторяются и крутятся в голове услышанные слова.
В перерыв он не пошёл обедать. Вышел на улицу, завёл машину и поехал к дому. Не доезжая, свернул. Остановился. Положил руки на руль и долго сидел. В голове было пусто. Потом решительно завёл машину и поехал в храм. Зашёл в него так же решительно, как будто с вышки нырнул. А потом всю свою решительность растерял. Постоял в прохладном полумраке и увидел выходящего из алтаря священника. Петров пошёл навстречу и, не дойдя несколько шагов, брякнул:
– Я это... Я на исповедь...
– Завтра приходите на службу, тогда и исповедуетесь.
Петров молча развернулся и пошёл. Но священник вдруг сказал вдогонку:
– Подождите. Пойдёмте со мной. Я исповедую вас.
Петров не умел исповедоваться. На исповеди он почти ничего не мог выдавить из себя. И вообще плохо помнил, что говорил. Слова священника он тоже как-то плохо понимал. В память врезалось только одно: «За вас молятся ваши жена и дети. А их молитва сильнее колдовства и приворотов. Господь сильнее бесов». И ещё запомнил: «Ничего не бойтесь, кроме греха». С обеда опоздал. Прошёл к себе в кабинет и увидел там Кузю. Она подошла-подплыла к нему, коснулась локонами шеи, улыбнулась, и её на щёчках появились обворожительные ямочки. Кузя протянула своим мелодичным голосом:
– Петров, мы сегодня едем ко мне. Петров! Ты чего молчишь?! Какой ты странный сегодня... Ты не заболел?
Петров смотрел на Кузю и видел её как будто в первый раз. И – удивительное дело! – не было больше аритмии и сердце не билось чаще. В голове не было прежнего полного замыкания – она была ясной и светлой. А сама Кузя – красавица Кузя – больше не вызывала у него никаких восторгов. Он смотрел на неё и видел перед собой чужую, холёную женщину, которой не было никакого дела до окружающих её людей.
– Нет, Лариса, я не заболел. Я выздоровел.
Вечером Петров приехал домой, вошёл в дверь и радостно крикнул:
– Я дома!
Из детской выбежали мальчишки. Старший смотрел пристально и как-то недоверчиво. А младший, Костик, вдруг вцепился ручонками в отцовские брюки и громко всхлипнул.
– Костик, ты чего? – растерялся Петров. Он взял сынишку на руки и уткнулся носом в светлую макушку, вдыхая родной запах.
– Папа... Я знал, что ты вернёшься и снова будешь с нами... Мам, папа вернулся!
Таня вышла из кухни. Она стояла в прихожей и молча смотрела на него, Петрова. А потом подошла ближе и прижалась к его плечу. И он обнял её, такую родную, мягкую, свою. Свою любимую жену. В голове крутились слова: «В горе и в радости. В бедности и в богатстве. В здравии и в болезни».
Горло перехватило. И он боялся, что если заговорит, то всхлипнет громко, как Костик. Он откашлялся и сказал, стараясь изо всех сил, чтобы голос не дрогнул:
– Я там, на работе, решил все проблемы... Теперь на ужин не буду опаздывать... Прости меня, пожалуйста, что я заставлял тебя ждать... Пожалуйста, прости меня...
Таня прижалась сильнее, и он почувствовал, что рубашка на плече его стала мокрой. Потом она подняла голову и тихо ответила:
– Хорошо, Серёжа. Я прощаю тебя.
И Петров уже радостно сказал:
– Так есть хочу! Картошечки бы жареной, а? Давайте картошки нажарим? Помнишь, мы с тобой картошку всегда жарили, когда денег не было? И она была такой вкусной! Помнишь?
Правдоподобно или неправдоподобно - нет никакой разницы.
Люди часто задают вопрос: "Как быть (жить) христианином в современном мире?" Так вот поведение девушки, - героини рассказа, - образец, к которому нужно стремиться! Про "бабок", "привороты", "а как бы оно решалось в действительности" ломятся все телеканалы, именно это и есть нафталин. Люди устали от всего этого, они хотят видеть чистоту, радость, и тянуться к этому! Чтобы был толк, равняться надо на лучшее, светлое! Нам всем всего этого очень не хватает, особенно в такое время...
Автору.
Я давно разуверился в современных книгах, последнее время только Библия и св. Отцы.. Ваши рассказы вернули эту веру, - есть даже что и деткам будет почитать. Спаси Вас Господи, что делитесь с нами своим внутренним миром, это так непросто!
Прежде всего, настораживает та легкость и быстрота, с которой Петров меняет свое отношение к «Кузе» (пара фраз – не тот калибр) и прибегает к покаянию. Насколько я поняла, вразумление Петрова происходит по молитвам жены и детей. Но судя по глубине пропасти, в которой он оказался, путь из нее обещал быть долгим, тяжелым, с разворотами к старому. А то лукавый как-то неправдоподобно легко отпустил беднягу, со дня своего венчания в храм не заглядывавшего. Со стороны Петрова необходима огромная внутренняя работа, которая не умещается во временные рамки рассказа и никак не показана, а это, пожалуй, самое интересное.
Об ангельском терпении и всепрощении жены уже писали. Как исключительный случай такое может быть, но вряд ли в столь знакомой каждому семье – формально венчанных христиан. Откуда Татьяна, внезапно вспомнившая о Боге и венчании, черпает силы для своего невидимого подвига? Для него нужны десятилетия духовной работы…
А что касается прощения/не прощения, то прощение, в принципе, вообще, в любой ситуации, полное прощение возможно, на мой взгляд, только когда человек смог преодолеть свою гордость, или гордыню, как уж правильнее сказать - даже и не знаю.
Ольга, я буквально только что начала знакомиться с вашим творчеством, и оно мне очень нравится. А ваш рассказ о маме меня просто потряс до слёз. Спасибо.
"...А потом что-то стало меняться. Как-то случайно он стал открывать в Кузе новые стороны. И они были такими незнакомыми и какими-то пугающими..." - ехидное хихиканье и комментарии по поводу одной женщины, моего друга, которая меня молодого тогда специалиста выучила всему. А еще нас было двое, кого она выбрала в жертвы. Переключилась на него. Я потом с ними разговаривать перестал и пересел в другой кабинет.Пришла другая крайность, вредная христианину - ненависть. Какая тварь, думал я, моих детей готова оставить без отца, детей моего товарища. Каялся я истово - и ругал себя и подозревал себя, что ревную - до сих пор мне не хорошо. Вот такая война - с потерями и ранениями. Но Господь все устроил - мою семью уберег, а товарища моего - увела из семьи - ребенок у них - 2 года уже. Легко впасть в искушение - но вот бороться и вылезти очень тяжело.Спасся я как-будто из огня.
Сюжет правдивый, жизненный. Слава Богу за все!
Лейтмотив рассказа - ЧУДО...
Ольгушенька, я тебя люблю...
Не слушай ни завистников, ни хулителей...
Пиши, пиши, и еще раз пиши...
Лейтмотив рассказа - ПОДАТЕЛЬ ЧУДА - ХРИСТОС...
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ !
Потому чо оскудела любовь в наших сердцах. Потому что мы слишком немощны духом и совсем невеликодушны. Потому что мы зациклены на своем эгоизме. Потому что протянуть руку падшему в наше время, это, как тут выразились-минус.
Вообще, даже сам Господь не требует от нас такого подвига. Нет, не из-за того, что знает о нашей абсолютной немощи. Просто брак при прелюбодеянии разрушается. Он автоматически умирает после свершившегося факта. И сохранять абсолютно нечего (никакой семьи уже нет). Можно только начать сначала. Такая жесткая, страшная перезагрузка,апгрейд. Да, способны немногие. Но могущие восхищают.
Мне милостью Божьей просто несказанно повезло - после того, как я узнала о начавшемся романе своего мужа с коллегой по работе, я начала "разбор полетов" именно с себя: высокодуховной мою жизнь до увлечения мужа назвать было трудно, так что воцерковляюсь сейчас, стараюсь жить по Заповедям Божьим, молюсь за мужа, за ближних, за коллегу эту неразумную тоже. Попущено мне это было Господом, так может не пришла бы эта скорбь, не задумалась бы о жизни.Что у нас с мужем в итоге будет (он остался в семье) - не знаю, Господь все управит к лучшему, верю в это! Что зависит от меня, как от слабого человека, я стараюсь делать, терпение, мужество и постоянство - возможно это то, чему лично я должна была в этой ситуации научиться. А супруг мой - так он за годы брака стал очень родным, и он тоже сейчас проходит свой урок, друг у друга мы с ним учителя.
Извините, что много написала.
11 лет назад я была на месте Татьяны,но мне не хватило опыта, душевных сил, знаний повлиять на ситуацию, которая сложилась в моей семье. И Муж ушел к молодой девушке, забыв о 17 лет супружества, разрушив все, что создавалось.
Прошло почти 11 лет, мы с дочкой воцерковились, много пережив и перестрадав и сейчас я думаю, что если бы все все вернуть назад многое могло быть иначе!
Но видно мне нужно было пережить весь этот кошмар, чтобы прийти к Богу.
Кажется, как просто: иди в церковь, молись о муже, проси помощи и заступления у Господа и Пресвятой Богородицы! Но для этого нужна вера! Нужна любовь! Искреннее прощение! Нужно преодолеть обиду, может быть, какие-то мстительные чувства... Просто?! Вы думаете?!
Если всё так просто, почему немногие способны повторить подвиг спасения своей семьи, который совершила главная героиня этого рассказа?!
Мы слушаем наставления духовников, но не всегда понимаем, что они хотели сказать. Вы услышали о том, что есть слёзы душевные и духовные. И сделали вывод, что душевные слёзы – это плохо. Также, по-видимому, Вы считаете, что стяжали духовные слёзы. Вполне допускаю, что Вы действительно находитесь на такой высокой ступени духовной жизни, что стяжали бесстрастие, так как, по словам Святых отцов, пребывание в духовном плаче невозможно для людей страстных. Вы действительно стяжали бесстрастие? И давно?
Духовные слёзы – это слёзы, которые доступны аскетам-подвижникам, это плач Адамов о своей падшей природе, о разобщенности с Богом. Многие подвижники благочестия не смели называть себя духовными людьми, так это звание слишком высокое. Духовность достигается не тотчас. Как сказал один богослов, прежде чем обожиться, сначала нужно очеловечиться. У апостола Павла есть такие слова: «сеется тело душевное, восстает тело духовное... не духовное прежде, а душевное, потом духовное» (1 Кор. 15). Так вот, сначала нужно научиться душевному, научиться сострадать и сочувствовать, а потом уже взбираться на вершины духовности.
Если же Вы не желаете читать душевных рассказов, то есть, рассказов, которые берут за душу, учат сочувствию и сопереживанию, рассказывают об обычных людях, их радостях и скорбях, а желаете читать духовное – то, пожалуйста, читайте св.Игнатия Брянчанинова, св. Феофана Затворника и других Святых Отцов.
Марина,пишет этот коммент Елена, которая про нафталин брякнула.
Вы озвучили то, что я хотела высказать: - "Автор просто транжирит свой немалый талант на ветер"- вот что я хотела тогда сказать.
И еще - есть комменты - душевный рассказ.
Вспомнилось, в этой связи, как мой духовный отец, говоря проповедь с амвона Введенского храма Оптиной пустыни сказал - "есть слезы душевные, а есть - духовные". Сказал, глядя на меня, и это мне не показалось.Помню очень хорошо этот момент, и стараюсь проверять себя.Трудно. конечно.
Верю, что Ольга вернется к своему легкому и радостному (хотя жизнь -не малина :)стилю, где засияют жемчужины духовной жизни.
Лидия, все мне чувства знакомы, через многое только помощью Божией по молитвам батюшки своего, отцов Сретенского монастыря, оптинских отцов, друзей - прошла.Ольгу знаю немного, и, поверьте, радуюсь ее рассказам. Спасибо Вам за критику - перегнула с нафталином.
Ну вот так, вкратце.
С уважением и просьбой простить, Елена.
Все правильно,очень правильно,все из жизни,увы, но... сегодня, Ольга - минус.
Дорогая Елена, мы с вами не на уроке литературы, вы, к счастью, не учительница, а этот рассказ не сочинение из домашнего задания
Выражайте более правильно своё сугубо личное мнение
Так и надо писать: Мне не понравилось. Меня не затронуло. Потому что далека я от подобных чувств.
А не раздавать тут с пафосом минусы, как будто ваш приговор здесь решающий и подводит черту под всеми комментариями
И вообще не нравится - проходите мимо. Никогда не понимала людей, которые критикуют то, что пишется от всей души и выкладывается на всеобщее обозрение. Какая цель у этой критики?
И по поводу нафталина. Если для вас эта история пережиток, это не значит, что подобное не происходит сплошь и рядом и сегодня
Рассказ тронул. Задумалась, а если бы я была на месте этой жены, смогла бы простить? Для этого надо иметь определенную силу...
Спасибо автору. Дай Бог нам всем любви верной, не лицемерной!
При всем моем уважении и симпатии к Вам - оптинскому чаду, - минус. Нафталином запахло. Простите.
Елена
Оля,Спасибо за такой рассказ!
Будем с нетерпением ждать новых произведений!!!
Спасибо!