«В каком порядке нас перечислять, и в каком порядке мы должны стоять – это же не суть православной веры!»

Беседа с протоиереем Игорем Якимчуком, секретарем ОВЦС по внешнеправославным связям.

Протоиерей Игорь Якимчук

– Как говорят в Церкви – «по диптиху». Диптих – это порядок, в котором перечисляются Предстоятели Православных Церквей. Этот порядок установился исторически. По решениям Соборов, в том числе Вселенских соборов или Поместных расширенных соборов, или по другим историческим причинам. Первое место занимает Константинопольская Православная Церковь. Это место ей усвоено решениями II и IV Вселенских соборов. Точнее, ей было усвоено второе место, первое принадлежало Римскому престолу, но после отпадения Рима автоматически произошло перемещение Константинополя на первое место Диптиха. Первое место говорит о том, что эта Церковь имеет первенство чести. Но не нужно это путать с первенством власти. Тем мы и отличаемся от Католической церкви, что у нас нет одного земного возглавителя Церкви. Глава у нас на небесах, Господь наш Иисус Христос. А все Поместные Церкви равны в правах. Вторым является Александрийский престол – в силу особых заслуг этого города, в честь апостольского происхождения этой кафедры, святителей, которые украшали ее. Исторически Александрийский Патриарх именуется «Судья Вселенной». Третий – Патриарх Антиохийский. Это тоже значимая кафедра. В Антиохии впервые последователи Христа стали именоваться христианами. Кафедра основана первоверховными апостолами Петром и Павлом. Затем следует Иерусалимская Православная Церковь. Четвертое место ей усвоено решениями Вселенских соборов, как Церкви, на земле которой проходила земная жизнь Господа нашего Иисуса Христа, Его Пречистой Матери, святых апостолов. Эта Церковь несет особую ответственность за сохранность святынь, которые связаны с евангельскими и библейскими событиями. Пятое место занимает Русская Православная Церковь. Это место ей принадлежит на основании решений двух Всеправославных соборов, которые состоялись в Константинополе в 1590 и 1593 гг. Русская Церковь была возведена в ряд Патриарших – у нас Патриархат.

– А что сказать о состоянии нашей Церкви, когда у нас была революция?

– Даже можно говорить раньше, не только про время революции. Мы знаем, что во времена Петра I было упразднено Патриаршество. Восточные Патриархи реагировали на это изменение Русской Церкви так: оставили пятое место не за Предстоятелем Церкви, которого не стало, а за коллективным главой Церкви: у нас появился Святейший правительствующий синод. Ему было усвоено пятое место, которое перешло к Святейшему Патриарху, когда Патриаршество было восстановлено в 1917 г. Шестое место в диптихе занимает Грузинская Православная Церковь. Она одна из древнейших, создана в IV веке, имеет автокефальный статус, правда, не сохранилось документов, свидетельствующих, каким образом она его получила. Здесь мы опираемся на церковное предание, знаем, что автокефальный статус ей предоставила Мать – Церковь, а таковой для нее является Антиохийская Православная Церковь. Седьмое место занимает Сербская Православная Церковь. Восьмое – Румынская, тоже Патриархат. Девятое – Болгарский Патриархат. Следующие Церкви не имеют статуса Патриархатов, поэтому далее следуют Епископии Кипра и Эллады, десятое место занимает Кипрская, одиннадцатое – Элладская, двенадцатое – Албанская Православная Церковь, тринадцатое – Польская, четырнадцатое – Православная Церковь Чешских земель и Словакии, и пятнадцатое – Православная Церковь Америки. Вот последние из перечисленных получили свои места в диптихе по хронологическому принципу: кто раньше получил автокефалию – тот выше стоит, кто позже – тот ниже. Последней получила автокефалию Православная Церковь Америки в 1970 г. При определении места Церкви в диптихе совершенно не важны ее размеры: сколько приходов, епархий, сколько верующих окормляются, и т.д. Т.е. учитываются самые разные обстоятельства – исторические, фактические, хронологические.

Т.М.– Отец Игорь, а как влияет на взаимоотношения внутри сообщества Православных Церквей их положение в диптихе?

– Как я уже говорил, из православной экклесиологии следует: все эти Поместные Церкви абсолютно равны между собой, равночестны и равноправны. Этот порядок, который я перечислил, носит условный характер. Но есть поползновения со стороны первой из этих Церквей, Константинопольской, трактовать эту привилегию быть первой в расширительном смысле. Это искушение побороло первую Римскую Церковь в свое время. К сожалению, с ним столкнулись и наши константинопольские братья. Пока эти попытки не вышли за рамки дозволенного и не нарушили православного единства.

– Но и внутри они не укрепляются.

– Надо сказать, что в разное время настроения разные. Это связано с историческими обстоятельствами. Константинопольская Церковь имела больше возможностей во времена Византийской империи потому, что находилась в столице этой империи, ближе к рычагам государственной власти. Когда Константинополь пал, образовалась Османская империя – Константинопольская Церковь также получила большие полномочия, чем другие. Константинопольский Патриарх получил чин Мелет-баши, по-турецки, а по-гречески «этнарх», начальник народа. На него возлагалась ответственность за все христианское население Османской империи. С точки зрения осман не было отличия грузин, болгар, сербов, армян – это все был один христианский народ. У этого народа был один главный человек – Константинопольский патриарх. Это давало патриарху некоторые привилегии, право суда. Он фактически был государственным чиновником высокого ранга. Но, с другой стороны, эта ответственность трагически сказывалась на судьбе Константинопольского Патриаршего престола. Стоило начаться где-нибудь какому-то восстанию, где христиане показывали свою нелояльность, на взгляд турок – первым страдал константинопольский патриарх, такая у него была должность. В истории Константинопольской Церкви были патриархи – мученики. Соответственно, другие патриархи этого не имели, иногда просто носили титул, даже не живя в своих патриархатах, а проживая в Стамбуле – Александрийские, Иерусалимские, Антиохийские. Десятилетиями они не бывали в своих кафедральных городах – а управлял всем Константинопольский патриарх. Видимо, инерция тех времен дает о себе знать и до сих пор. В XX веке, когда не стало Османской империи, Константинопольский патриархат попытался как-то переосмыслить свое место в православном мире, подвести под него какие-то идеологические обоснования. В их число и входит теория о принадлежности Константинопольскому патриаршему престолу всех территорий, которые не входят ни в одну из Поместных Православных Церквей – так называемая территория диаспор. Автор этой теории – Константинопольский патриарх Мелетий IV Метаксакис. Но дело в том, что данный патриарх святительствовал во время после I мировой войны, когда рушились государственные границы, когда прекратилось существование империй – Российской, Австро-венгерской, Германской, Османской, возникновение множества новых независимых государств, полное переустройство международной политической системы и потеря патриархом Константинопольским тех прав, которые он имел в Османской империи. И, в попытках найти какую-то опору в этом меняющемся мире, была придумана эта теория, которая не имеет никаких канонических оснований. То основание, которое придумали авторы, зиждется на 28 Правиле IV Вселенского собора, который был в Халкидоне. Это правило, с одной стороны, определяет канонические границы Константинопольского патриархата, которых до этого Собора не существовало. Такой интересный патриархат, у которого не было своей территории. Чтобы в каком-то смысле уравнять его с другими Поместными Церквами, Отцы Собора решили, что Константинопольскому патриарху должны подчиняться митрополиты от трех диоцезов – это такие крупные административные подразделения в Византийской империи – диоцезу Асийскому, Фракийскому и Понтийскому. В наше время это примерно соответствует нынешней территории Турции. Кроме того, отцы собора определили патриарху Константинопольскому, чтобы он имел полномочия над митрополитами варварских народов, которые проживают в этих диоцезах. Как мы знаем, это было время великого переселения народов, они огромными массами приходили и поселялись на территории как Западной, так и Восточной Римской империи. Во время, когда проходил собор, речь шла о готах. Готы, поселившись на просторах Византии, приняли христианство. Но у них были собственные епископы, которые говорили на готском языке. Эти епископы не подчинялись местным. Так вот отцы Собора постановили, чтобы эти «варварские» епископы подчинялись также Константинопольскому патриарху. Но при обосновании этой доктрины небольшое добавление было, что не всех варварских народов, а только тех, которые живут в этих трех областях, нужно подчинить Константинопольскому патриарху. Это вот как-то упускается. И проводится очень расширительное толкование. В этом случае получается, что и Северная, и Южная Америка, и Западная Европа, и Австралия – это все территория Константинопольского патриархата. С таки подходом Русская Православная Церковь, как и множество других Православных Церквей, не согласна. С другой стороны, этот подход с самого начала своего существования, с 20 гг. XX века, создает напряжение в семье Православных Церквей. Потому что пытаются подчинить приходы русскоязычные, сербскоязычные, румыноязычные, которые во множестве в появились в Западной Европе, в Америке, Константинопольскому патриархату, на что никаких оснований не имеется.

– Как сегодня этот вопрос решается?

– Как известно, последние 50 лет Православная Церковь готовит Великий и Святой собор Православной Церкви. Речь идет не о Вселенском соборе, но о Всеправославном соборе.

Этот вопрос волнует многих, раздаются панические высказывания. Связано это с тем, что люди не знают, что будет решаться на этом Соборе. Одна из тем как раз и будет устроение жизни православных христиан, живущих в диаспоре. Собор не будет касаться догматических тем вообще. Собор предполагается созвать для установления общих для всего Православия дисциплинарных норм. Если говорить о диаспоре, то такого положения, как сейчас, еще сто лет назад, не существовало. Если бы мы перенеслись в начало ХХ века, то ни за что нельзя было поверить, что могут быть сотни тысяч православных англичан, или немцев, или французов. Для всех было совершенно понятно и очевидно, что немцы – это протестанты или католики, англичане – это англикане, французы – это католики, но никак не православные. Их просто физически в мире не существовало. Но Господь так устроил Своим Промыслом, что трагические события ХХ века, мировые войны и революции вызвали массовый исход именно православных: из России, из Украины, Болгарии, Сербии, Греции, из Турции – греки. Они уходили в те страны, где раньше никогда не жили. И на новых местах создавали православные общины, строили храмы, вели церковную жизнь. Это было своеобразной миссией. Многие местные жители, видя красоту православной веры, потянулись к ней, становились членами этих общин. Созданные в западном мире православные прихода группировались в епархии – русские, греческие, румынские, сербские. Это положение привело к коллизии. Потому что согласно канонам Православной Церкви, в одном городе может быть только один епископ. А сейчас в Париже мы имеем четыре или пять православных епископов – русский, греческий, болгарский…. Это вполне естественно: каждая Мать – Церковь посылала своих епископов для окормления своих чад, оказавшихся в рассеянии. И встает вопрос, как согласовать это положение, которое сейчас сложилось, которого не было во времена Вселенских соборов, оно возникло в последние сто лет, и никаких канонов на этот счет не существует. И мало того, сейчас уже трудно сказать, что это православные христиане в рассеянии. Прошло уже три поколения с тех пор, как их отцы и деды переселились, и люди, которые родились православными во Франции, считают себя французами, в Америке – американцами, в Англии – англичанами. Они смешались с коренными жителями, тоже принявшими православие. Есть десятки приходов, на 100% состоящих из местных жителей, бывших католиков или протестантов, принявших православие, и они не считают себя приезжими, это их родина.

Для тех, кто приехал из-за рубежа, главный авторитет – Мать-Церковь. Для русского – Русская, для румына – Румынская, для грека – Константинопольская. И если в одном городе существует несколько православных приходов – каждый существует сам по себе, что противоречит принципу соборности Церкви. И вот это положение подвигло православную Полноту продумать, как обустроить жизнь православной диаспоры. И при попытке решить этот вопрос мы столкнулись с двумя видениями этой проблемы.

Первое видение основано на упомянутой доктрине Константинопольского патриархата, что раз эти земли не входят ни в одну из исторических Православных Церквей, они должны принадлежать Константинопольскому патриаршему престолу.

Другое видение, которое поддерживает другая группа Церквей, состоит в том, что люди-носители определенной национальной традиции должны ориентироваться на Церковь, которая является источником этой традиции: румыны – на румынскую, русские – на русскую. Когда местные Церкви – французская, немецкая, английская, американская – дозреют до такого состояния, когда они могут обходиться без Матери-Церкви, сами готовить свои кадры, решать другие вопросы – им вполне можно предоставить самостоятельность. И Русская Православная Церковь верна этой позиции и доказательством является то, что она предоставила автокефалию Православной Церкви в Америке, своей дочери, в 1970 г. Православная Церковь в Америке – это Церковь православных американцев, коренного населения, это не Церковь эмигрантов. Это не та Церковь, которая воссоединилась с нами. С нами воссоединилась Русская Зарубежная Церковь, Церковь русских, находившихся за рубежом. И еще мы предоставили автономию Японской Православной Церкви, это самобытное такое образование. Которое готово было к тому, чтобы жить самостоятельно.

Два видения столкнулись, и Церкви долго согласовывали модель существования в этих странах. В конце концов, договорились, что в каждом из регионов диаспоры – таких регионов двенадцать, условно поделили все территории, которые не входят ни в одну из Церквей, на регионы. И в каждом из этих регионов образуется епископское собрание, в которое входят все канонические епископы, которые там имеют архиерейскую власть. И они все вместе собираются и вместе решают вопросы, общие для всех православных в этой стране или в этом регионе. Это нужно, во-первых, чтобы продемонстрировать внешним, прежде всего инославным, что Православная Церковь все же одна. Это не федерация или конфедерация Православных Церквей Поместных, это одна Христова Церковь. Для административного удобства она существует в виде Поместных Православных Церквей. Чтобы наше свидетельство было общим, тогда оно будет намного авторитетнее, чем разношерстные голоса юрисдикций. Мы можем многое вместе сделать. Допустим, у одной Церкви хорошо налажена социальная работа, у другой – катехизаторская, у третьей – богослужение. Мы можем обмениваться опытом, помогать друг другу, и уже в 2009 г. было принято решение, о создании таких епископских собраний, и уже в каждом регионе прошло заседание, а в некоторых регионах – по нескольку. И предполагается, что со временем, когда это станет нормой, когда православные разных национальностей привыкнут друг к другу, они образуют естественным путем единую поместную Церковь – французскую, бельгийскую, и т.д. Это случится, когда Богу будет угодно, и тогда надо будет думать, какой статус этой Церкви предоставить. Мы не сняли этих противоречий, не решили, кому будет подчиняться та или иная структура, но, пока мы будем это обсуждать, надо что-то делать. И мы это делаем.

Я рассказал вам только об одной теме. Таких тем десять. Мысль о том, что нужно восстановить соборное управление Церковью, возникла в начале ХХ века. Что мешало? Этому мешали исторические обстоятельства: Европа была поделена между империями, и собраться вместе епископам из Османской, Российской, Австро-венгерской империи было физически трудно. С другой стороны, не было таких средств сообщения: сейчас сел на самолет – и через три часа ты в Европе. Раньше на такое путешествие нужно было потратить месяцы, а то и годы. Но сознание того, что есть вопросы, которые нужно решать вместе, было. Были попытки решать их путем переписки. Так, в 1904 г. Константинопольский патриарх Иеремия IV разослал, условно говоря, вопросник. Там были вопросы о церковном календаре, о том, как относиться к инославным, и прочее. И каждая Церковь присылала свои ответы. Их пытались суммировать и выработать общеправославную позицию по тем или иным вопросам. Неудобства такого способа: во-первых, страшная растянутость во времени, во-вторых, пока согласовывают общую позицию, все успевает перемениться, а это было начало ХХ века, все менялось очень быстро. Некоторые Церкви, например, прекратили свое существование: Черногорская Церковь влилась в Сербскую. Когда политическое положение стабилизировалось, было несколько попыток созвать такие соборы, или собрания, которые предварили бы соборы. Например, была попытка собрать всеправославный конгресс в Константинополе в 1923 г. – неудачная, потому что половина Церквей в ней не участвовала. Русская Церковь в 1923 г. естественно, никакой возможности полноценно участвовать не имела. Три восточных патриарха не приняли участие в силу своих личных отношений с патриархом Мелетием, который был инициатором и председателем этого конгресса. Но, тем не менее, конгресс состоялся, однако большая часть его решений не получила общеправославного признания, кроме решения о принятии юлианского календаря, так называемого «нового стиля». С 1923 г. этот календарь был введен в некоторых Поместных Церквах. В 1936 г. была попытка собраться на Афоне – но Русская Православная Церковь не принимала участия – 30-е годы, о чем говорить? Кроме того, Константинопольский Патриархат тогда поддержал наших раскольников – «обновленцев» и пригласил их на этот собор. Участвовать вместе с ними Патриаршая Русская Церковь, естественно, не могла. Когда стало посвободнее, в 1948, 1958 г. были попытки собрать такие совещания, но

не все смогли принять в них участие. И только в 1964 г. было положено начало правильному предсоборному процессу. Сначала всеми Церквами было предложено около ста тем повестки дня. Это было, конечно, неподьемно. Потом из ста выбрали десять. И эти десять тем согласовываются, начиная с 1964 года. Это темы о браке, о посте, об отношении к экуменизму, о церковном календаре, об отношении к инославию, об отношении к общественно-политической проблемам –были проблемы, решения по которым выглядят устаревшими, например, о расовой дискриминации – прошло уже полвека, мир за это время изменился. Есть четыре темы, которые согласовываются сейчас – о православной диаспоре, о предоставлении автокефалии, о предоставлении автономии, тема диптихов – можно ли сделать единый, потому что диптихи в отдельных Православных Церквах различаются. Договорились, чтобы все эти темы рассмотреть, не на соборе спорить, а до собора все согласовать, найти единый знаменатель. Это происходит на всеправославных предсоборных совещаниях, в центре Константинопольского патриархата, в Женеве, точнее, в пригороде Женевы – Шамбези. Их состоялось уже четыре. На этих совещаниях утверждаются документы, предназначенные для рассмотрения на соборе. А сами эти совещания готовятся всеправославной подготовительной комиссией. Это такой орган, в который входят представители всех Православных Поместных Церквей и который регулярно собирается и согласовывает тексты документов, подлежащих утверждению предсоборным совещанием. Эта работа требует терпения, определенной гибкости, принципиальности. Вот этим и занимаются иерархи и богословы. Они собираются раз или два в году.

Если говорить о перспективах собора, то сейчас мы ближе к нему, чем когда бы то ни было, потому что восемь тем из десяти уже, формально, по крайней мере, согласованы. Встает вопрос, как быть дальше. Оставшиеся две темы трудны для согласования, например, тема диптихов. Диптихи вытекают из обычаев той или иной Церкви. В каждой Церкви эти обычаи свои. В нашем обычае Грузинская Церковь на шестом месте, а в Константинопольском – на девятом, потому что они только недавно признали ее как патриархат, и из своих соображений поставили на девятое. Мы не видим оснований, почему мы должны следовать за кем-то, Грузинская Церковь у нас давно на шестом месте. Сами грузины тоже не готовы отказываться от своего места, а почему они должны отказываться? Если у них Автокефальная Церковь с V века, когда Константинополь, собственно говоря, никаких прав не имел. Это вопрос очень сложный для согласования. Может, его лучше отложить? Не стоит ломать копья по этому не такому уж важному вопросу, в каком порядке нас перечислять, и в каком порядке мы должны стоять – это же не затрагивает сути православной веры!

Второй несогласованной темой является предоставление автокефалии – не сам порядок предоставления – это согласовано, а в каком порядке должен подписываться томос о даровании автокефалии, как будут стоять подписи. Это, можно сказать, 10% от всей темы. Эти две темы отложили до следующего собора – предполагается, если будет один собор, то будут и следующие. Это нормально, Церковь по своей природе соборна. Народ ссылается на предания, что вселенских соборов семь, и больше быть не может. Но если говорить об этом, во-первых, мы не созываем Вселенский собор, мы созываем Всеправославный собор. Никогда целенаправленно никто Вселенский собор не созывал. Во-вторых, статус Вселенского этому собору давал следующий собор. Если говорить о страхах, связанных с Восьмым Вселенским собором, то его сейчас не может быть по определению. Если сейчас соберется собор и захочет присвоить себе номер восьмой, то он будет относиться не к этому собору, а к ранее бывшему. Например, Свято-Софийскому собору, который проходил в IX веке с участием Римской Церкви, которая еще в то время не отпала. Эти страхи связаны с нашим непониманием и низкой образованностью. И третье, речь не идет о рассмотрении догматических истин. Не подвергаются сомнению каноны Церкви. О языке Церкви вообще речи нет. Речь идет о том, как предание Церкви должно применяться в современных условиях, в тех обстоятельствах, в которых мы живем сегодня. Дух канонов должен сохраняться. Русская Церковь в течение всех пятидесяти лет делала все, чтобы и тени отступления от догматов и от церковных канонов не было. И если непредвзятый читатель ознакомится с материалами, подготовленными за это время, он не найдет ни малейшего повода для волнения, для каких-то претензий, якобы существует измена Православию. Речи об этом быть не может. Если бы даже и было бы какое-то решение, которое было бы несогласно с нашей верой – то Церковь вправе не принимать это решение. Никому такие решения не могут быть навязаны. В связи с этим у Русской Церкви есть принципиальная позиция: все решения, которые готовятся к собору, должны приниматься единогласно. Так они и принимались до сих пор. И принцип согласия, консенсуса мы должны сохранить, потому что если мы будем пренебрегать этим принципом, то перспективы принятия этих решений всей полнотой Церкви будут весьма туманны. Если мнение Русской Православной Церкви, объединяющей сотни миллионов верующих, будет проигнорировано, кто может поручиться, что соборные решения будут приняты полнотой этой Церкви? Поэтому в ответ на предложение заменить полное согласие голосованием, демократическим принципом мы категорическим «нет». Мы за то, чтобы решения принимались полным единогласием, как было до сих пор.