Владимир Высоцкий: трагедия русской души. Часть 2

Поиски Бога

О духовных исканиях поэта и его отношении к вере могут лучше всего рассказать, опять-таки, его песни. Его стихи – это то, что существует объективно, независимо от скандальных книг о Высоцком и лживых, сделанных с помощью компьютера фильмов о нем. Все, кто знаком с творчеством Владимира Семеновича, знают, что в своих песнях Высоцкий очень часто обращался к духовным темам, широко использовал религиозные мотивы, духовные образы и церковную терминологию. В его стихах мы нередко можем встретить славянизмы: лик, человече, ныне, присно, во веки веков и другие. Его песни изобилуют очень нехарактерными, непривычными для советской поэзии словами: церкви, святая святых, благодать, образа, иконы, кресты, лампады, ладан, свечи, купола, колокола, набат, малиновый звон, молитвы, крещение, первородство, апостол, дьякон, пономарь, звонарь, архангелы, ангелы, херувимы, рай. Не говоря уже об именах Божиих: Господь, Бог, Дух, Христос. Поэт, безусловно, был знаком со Священным Писанием, он нередко цитирует библейские тексты. Конечно, справедливости ради, нужно заметить, что Высоцкий далеко не всегда употребляет священные слова и цитаты к месту, иногда то, как он использует духовные образы, коробит. Но, тем не менее, то, что он так часто прибегает к духовным темам, свидетельствует: духовный мир, вера очень интересны ему, он весьма неравнодушен к религиозным вопросам. Скажите, у кого из поэтов советского периода мы найдем такое количество стихов, где упоминается имя Божие (и совсем не всуе) и поднимаются духовно-философские вопросы?

Приходится иногда слышать возражения такого рода: для Высоцкого церковная терминология была просто «красивым» материалом – не более; он обращался к духовной тематике только для того, чтобы создать красочный образ – без всякого смысла и без веры.

Известно, что поэт обладал очень большим кругозором, имел обширные, энциклопедические познания в самых разных областях: русской и зарубежной литературе, искусстве, истории; он использовал совершенно различные специальные профессиональные термины из разных областей человеческого знания. Но в обращении к духовной тематике я вижу совсем другое: здесь нет поверхностного взгляда, все очень серьезно; к тому же не нужно забывать о том, когда писались эти стихи и где. В стране, где духовно-религиозные темы были не только немодны и непопулярны, но и просто запретны и презираемы. О религии можно было писать либо плохо, либо ничего. Человека, который говорил о Боге без глумления, могли не только не понять, но и просто посчитать душевнобольным. Многие из нас хорошо помнят, как тогда относились к верующим. И, тем не менее, Высоцкий рискует и поднимает в своих песнях, которые он пел перед тысячами людей, те закрытые, гонимые темы, что волновали его самого и тревожили его ищущую духовных ответов душу.

Не мог неверующий, равнодушный к духовным проблемам человек спеть:

Мне судьба – до последней черты, до креста
Спорить до хрипоты (а за ней – немота),
Убеждать и доказывать с пеной у рта,
Что – не то это все, не тот и не та!
Что – лабазники врут про ошибки Христа…

И дальше:

Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу!
Может, кто-то когда-то поставит свечу…

Или другая песня – «Купола российские»:

В синем небе, колокольнями проколотом,
Медный колокол, медный колокол
То ль возрадовался, то ли осерчал…
Купола в России кроют чистым золотом –
Чтобы чаще Господь замечал…

Душу, сбитую утратами да тратами,
Душу, стертую перекатами, –
Если до крови лоскут истончал –
Залатаю золотыми я заплатами –
Чтобы чаще Господь замечал!

Особое место в творчестве поэта занимают стихи, где слышится отчетливое предчувствие его раннего ухода из земной жизни. Это песни «Баллада об уходе в рай», «О фатальных датах и цифрах», «Райские яблоки» и другие.

Один из нас уехал в рай,
Он встретит Бога там,
Ведь есть, наверно, Бог…

(Баллада об уходе в рай)

Или очень пронзительная песня «Я из дела ушел»:

Я из дела ушел, из такого хорошего дела!
Ничего не унес – отвалился в чем мать родила.
Не затем, что приспичило мне, – просто время приспело,
Из-за синей горы понагнало другие дела.

Мы многое из книжек узнаем,
А истины передают изустно:
«Пророков нет в отечестве своем» –
Да и в других отечествах – не густо.

Растащили меня, но я счастлив, что львиную долю
Получили лишь те, кому я б ее отдал и так.
Я по скользкому полу иду, каблуки канифолю,
Подымаюсь по лестнице и прохожу на чердак…

А внизу говорят – от добра ли, от зла ли, не знаю:
«Хорошо, что ушел, – без него стало дело верней!»
Паутину в углу с образов я ногтями сдираю,
Тороплюсь, потому что за домом седлают коней.

Открылся Лик – я стал к нему лицом,
И Он поведал мне светло и грустно:
«Пророков нет в отечестве своем –
Но и в других отечествах – не густо»…

В песне о фатальных датах и цифрах присутствует некоторый оттенок иронии, но на самом деле поэту не до смеха. И куплет, где Высоцкий ставит Христа в один ряд с безвременно ушедшими, поэт исполняет очень серьезно и трагически – это видно по сохранившейся видеозаписи его выступления.

А в тридцать три Христу – Он был поэт, Он говорил:
«Да не убий! Убьешь – везде найду, мол».
Но – гвозди Ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и ни о чем не думал.

Когда Владимир Семенович вспоминает Христа в другой своей песне, «Я не люблю», то делает это тоже без тени иронии, с уважением: «Я не люблю насилья и бессилья, вот только жаль распятого Христа».

В военных песнях Высоцкого духовная тема поднимается неоднократно. Вот несколько цитат:

Вот от копоти свечек уже очищают иконы.
И душа и уста – и молитву творят, и стихи.
Но с красным крестом все идут и идут эшелоны,
Хотя и потери, по сводкам, не так велики.

(Песня о конце войны)

Или строки из песни «Их восемь – нас двое»:

Взлетят наши души, как два самолета,
Ведь им друг без друга нельзя.

Архангел нам скажет: «В раю будет туго!» –
Но только ворота – щелк,
Мы Бога попросим: «Впишите нас с другом
В какой-нибудь ангельский полк!»…

Мы крылья и стрелы попросим у Бога,
Ведь нужен им ангел-ас,
А если у них истребителей много,
Пусть пишут в хранители нас.

Хранить – это дело почетное тоже:
Удачу нести на крыле
Таким, как при жизни мы были с Сережей,
И в воздухе, и на земле.

Или:

Мы летали под Богом, возле самого рая,
Он поднялся чуть выше и сел там,
Ну а я до земли дотянул.

(Песня о военном летчике)

Скоро будет «Надя с шоколадом»:
В шесть они подавят нас огнем.
Хорошо, нам этого и надо.
С Богом, потихонечку начнем!

(Разведка боем)

Стихотворения со строками, в которых Высоцкий затрагивает духовные темы, поднимает религиозные вопросы, есть во всех песенных циклах поэта. Подчас эти строки – лишь вкрапление в песню, но даже так они очень украшают ее, наполняя новым смыслом, как это сделано в песне «Вершина»:

Надеемся только на крепость рук,
На руки друга и вбитый крюк
И молимся, чтобы страховка не подвела.

«Духовные» цитаты из песен Высоцкого, можно, конечно, приводить долго – их совсем не мало, но хотелось бы вспомнить последнее стихотворение Владимира Семеновича, написанное им в 1980 году, – посвящается оно Марине Влади, его последней жене:

И снизу лед, и сверху – маюсь между.
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно, всплыть и не терять надежду,
А там за дело, в ожиданье виз.
Лед надо мною – надломись и тресни!
Я чист и прост, хоть я не от сохи,
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Все помня, даже старые стихи.
Мне меньше полувека – сорок с лишним,
Я жив, двенадцать лет тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним.

Кто-то может усмотреть в последних строках этих стихов большую гордыню, ведь кто может сказать, что ему есть чем оправдаться перед Богом? Но я думаю, что понимать эти строки нужно как предчувствие поэтом своего скорого ухода и как осознание ненапрасности прожитой, пусть и с ошибками, жизни. Свое существование, свое бытие здесь на земле поэт оправдывает тем, что не кривя душой, не приспосабливаясь пел и работал для людей, отдавая им себя без остатка и пробуждая в их душах своими лучшими песнями самые светлые, добрые чувства и веру, честь, честность, любовь, мужество и надежду.

Я от суда скрываться не намерен:
Коль призовут – отвечу на вопрос.
Я до секунд всю жизнь свою измерил
И худо-бедно, но тащил свой воз.

Но знаю я, что лживо, а что свято, –
Я это понял все-таки давно.
Мой путь один, всего один, ребята, –
Мне выбора, по счастью, не дано.

(Мой черный человек в костюме сером)

То, что поэт все эти годы не только находился под покровом Божиим, но был храним и помощью Марины Влади, тоже правда. Можно по-разному относиться к этой женщине, но она действительно несколько раз спасала поэта от смерти.

***

Обычно, чтобы доказать, что Высоцкий не верил в Бога и писал богохульные стихи, церковные критики поэта ссылаются на три его стихотворения: «Про плотника Иосифа и Деву Марию» (действительно, очень неприятное произведение), «Песня космических негодяев» и «Моя цыганская». Слава Богу, первая из названных песен не очень известна широкому кругу слушателей, и даже многие из тех, кто любит и слушает Высоцкого, не знают о ее существовании. Да, к сожалению, есть в огромном наследии поэта и эта кощунственная песня. И из песни, как говорится, слов не выкинешь. В оправдание автора можно сказать только то, что когда он писал ее, то, действительно, не ведал, что творил, не очень задумывался над тем, какой смысл вкладывает в это сочинение. Для Высоцкого эти стихи, несомненно, были лишь подражанием своему кумиру Пушкину, у которого тоже есть подобное произведение. Я имею в виду печально известную «Гаврилиаду». Для Александра Сергеевича, который, в отличие от Высоцкого, родился в православной стране и получил христианское воспитание, это тем более тяжелая ошибка, о которой он, как известно, очень сожалел. Но ошибаются все, и кроме плохих стихов и у Пушкина, и у Высоцкого есть огромное количество других – светлых, духовных, добрых и талантливых – произведений. К тому же песня «Про плотника Иосифа…» является довольно ранним произведением автора, а Высоцкий, как и любой поэт, был разным в различные периоды жизни. Сам Владимир Семенович говорил, что это песня не про какие-то реальные библейские события, а просто про семейные проблемы, – об этом свидетельствует Людмила Абрамова в одном из интервью.

А про неудачные стихи лучше всего сказать строчкой из песни самого Владимира Семеновича: «Люди добрые простят, а злые пусть осудят…»

Другая названная мной песня Высоцкого – «Песня космических негодяев» – заканчивается строчками:

То-то есть смеяться отчего:
На Земле бояться нечего:
На Земле нет больше тюрем и дворцов.
На Бога уповали бедного,
Но теперь узнали: нет Его –
Ныне, присно и во век веков!

Но, как уже становится понятно из самого названия песни, она совершенно не выражает жизненное кредо автора. Она написана от лица этих самых «негодяев» – неких космических молодчиков, бороздящих на своем звездолете бескрайние просторы космоса и уже потерявших надежду вернуться на Землю. Они во всем разуверились, и в их душах царят цинизм и мрак, подобный окружающей их космической тьме:

Вечность и тоска – ох, влипли как!
Наизусть читаем Киплинга,
А вокруг – космическая тьма.

Нам прививки сделаны от слез и грез дешевых,
От дурных болезней и от бешеных зверей,
Нам плевать из космоса на взрывы всех сверхновых:
На Земле бывало веселей!

«Цыганская песня» Высоцкого также очень хорошо описывает состояние тоски, душевного томления и безысходности. Но, в отличие от предыдущей песни, это, к сожалению, уже личные переживания поэта, у которого также были периоды глубокого уныния. Герой его песни нигде не обретает успокоения, его душа мечется и страдает, и ни в кабаке, ни даже в церкви он не находит облегчения. Человек, преданный страсти печали, не видит в жизни вообще ничего хорошего: «Нет, ребята, все не так, все не так, ребята!».

Я тогда по полю, вдоль реки.
Света – тьма, нет Бога!
А в чистом поле васильки,
Дальняя дорога.
Вдоль дороги лес густой
С бабами-ягами,
А в конце дороги той –
Плаха с топорами.

В душе, побежденной страстью уныния, и в правду, воцаряется, тоска и мрак, изгоняющие Божественную благодать. И тогда ни внешние утешения, ни окружающие красоты, ни яркий солнечный свет не могут рассеять эту тьму. Поэт здесь не отрицает бытие Божие в принципе, а лишь свидетельствует о том, что в душе человека унывающего не остается места для Бога. Что ж, песня эта является очень хорошей иллюстрацией состояния унывающей души. Но, слава Богу, у Высоцкого были в жизни не только периоды тоски и депрессии, но и времена радости, хорошего настроения и душевного подъема.

Через тернии к звездам

Высоцкий родился в стране, где атеизм был государственной идеологией, где была поставлена задача полностью уничтожить веру и религию. Появился он на свет в 1938 году, когда проводились массовые расстрелы духовенства и просто верующих людей. Происходил из самой обычной неверующей советской семьи. Отец его был кадровым офицером, членом партии.

Понятно, что в детстве ему неоткуда было получить знания о Боге. Еще одна беда, которая выпала на долю маленького Володи, – это ранний развод родителей: они разошлись после войны, и каждый вскоре создал новую семью. В 9 лет Володя попросил отца взять его с собой в командировку в Германию. Одной из причин его ухода из дома матери послужили плохие взаимоотношения с отчимом. Высоцкий стал жить вместе с отцом и мачехой, Е.С. Лихолатовой. Семья отца несколько лет проживала в Германии. Здесь будущий поэт учился в школе, а также занимался с частным преподавателем фортепьяно по программе музыкальной школы, так что можно сказать, что музыкальное образование Высоцкий имел. Позже кроме гитары Владимир освоил еще и аккордеон. Поэтому неправы те, кто считает Высоцкого человеком немузыкальным, а его песни примитивными. Он не был профессиональным музыкантом и композитором, но обладал очень хорошим чувством гармонии и ритма. Многие его песни (особенно лирические) являются довольно сложными, красивыми и гармоничными произведениями. И это не только мое субъективное мнение, об этом мне говорили люди, занимающиеся музыкой профессионально.

Но вернемся к детским годам поэта. Развод родителей для детей само по себе очень тяжелое испытание. Но когда ребенок еще и растет, лишенный материнской любви и заботы, это обязательно скажется на его дальнейшей судьбе. И хотя, как известно, у Володи с мачехой сложились хорошие отношения, родную мать ему она заменить не могла. Когда человек недополучает в детстве родительской любви, тем более при отсутствии духовного воспитания, он стремится потом восполнить этот недостаток любви и, к сожалению, часто идет неправильным путем, совершая многие ошибки и грехи. То, что ребенок не имел в детстве нормальной крепкой родительской семьи, будет также очень сильно мешать ему потом при создании уже собственной семьи. Безбожие и крушение семейных устоев – общая трагедия русского народа в XX веке.

Владимир остался жить в семье отца, и когда они вернулись из Германии. Его отрочество пришлось на послевоенное время. Тогда очень многие мальчишки, потеряв отцов на фронте, а то и вовсе оставшись без родительского попечения, стали так называемой «шпаной». Слонялись без дела по улицам, воровали, начинали выпивать. С некоторыми из таких ребят Володя общался и дружил. Как он сам потом сказал в одной из своих песен: «Я рос, как вся дворовая шпана». Оттуда родом «блатные» песни Высоцкого. Конечно, это также сказалось на его дальнейшей жизни, особенно послужило развитию пагубных привычек.

Преподобный авва Дорофей говорит: «Иначе судит Бог дела епископа и иначе правителя (мирского); иначе судит дела игумена и иначе ученика; иначе старого и иначе юного; иначе больного и иначе здорового. И кто может знать все суды сии? Только Един, сотворивший всех, все создавший и все ведущий». Он объясняет, что Господь не взыскивает одинаково с тех, кто с детства был воспитан в вере, и с тех, кто вырос в греховной среде, но судит по своему милосердию и человеколюбию. И Владимир Семенович, который в детстве не мог получить православного воспитания, рос и жил в государстве, где религия была вне закона (а потом и вовсе Хрущев обещал советскому народу показать к 1980 году по телевизору последнего попа), конечно, будет судиться Богом по тому, как он сам прорывался, стремился к Нему, по тем хорошим песням и делам, которые у поэта, несомненно, были. Святитель Иоанн Златоуст в «Слове на Пасху» говорит, что Господь и «намерения целует (то есть приветствует. – о. П.Г.)», а не только дела человека.

Та актерская среда, в которой вращался Высоцкий, также была очень далека от духовной и нравственной жизни. Мне приходилось общаться с профессиональными артистами, поэтами, творческими людьми, принимать их исповедь; все они народ очень непростой. Творческим людям бывает порой легче прийти к Богу, они менее приземленные, более душевные, чем представители других профессий, но артистам сложнее бывает воцерковиться, поменять свою жизнь, начать вести духовную работу над своей душой. Артистам, поэтам очень трудно бывает отключиться от своего творчества, и в свою реальную жизнь они несут те образы и роли, которые они играют на сцене или создают в стихах. Их нервная система является их рабочим инструментом, они играют на собственных нервах, как на струнах. Отсюда и перепады настроения, и многочисленные любовные связи, и все другие страсти. Жизнь богемы полна соблазнов, против которых сложно устоять.

Над бездной

Натуру Владимира Высоцкого можно назвать карамазовской. Один персонаж романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» говорит про Митю Карамазова: «Мы натуры широкие, карамазовские… способные вмещать всевозможные противоположности и разом созерцать обе бездны: бездну над нами, бездну высших идеалов, и бездну под нами, бездну самого низшего и зловонного падения». Эта чрезмерная широта, метание из крайности в крайность, к сожалению, присуща русской душе, и эта черта является большой ее трагедией. Владимиру Семеновичу были также очень свойственны такие крайности. Об этих двух безднах написана его знаменитая песня «Кони привередливые»:

Вдоль обрыва по-над пропастью по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю.
Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю.
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю.

Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые –
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою, я куплет допою,
Хоть немного еще постою на краю.

Нахлестывая, подгоняя своих коней, мчащихся над обрывом, поэт прекрасно осознавал, что путь этот очень скользкий, опасный, грозящий гибелью, но – слаб человек – замедлить бешеный темп своей жизни ему удавалось лишь на время.

Его страсти, грехи очень мучили его самого, он, как мог, боролся с ними. Известно, что Высоцкий неоднократно лечился от алкоголизма, у него были периоды, когда он вообще не пил, порой по нескольку лет.

Слово «страсть» со славянского языка переводится как «страдание», и Владимир Семенович страдал от своих неправильных поступков, от пьянства, от того, что своими любовными связями причиняет боль любимым людям. «Жжет нас память и мучает совесть, у того, у кого они есть», – пел он в одной из своих песен. А совесть у Высоцкого, безусловно, была.

Иногда говорят: Высоцкий мучался, впадал в депрессию, пил, потому что его гнали, преследовали, притесняли, не понимали, не давали работать и выступать с концертами. Думаю, что это не так. Поэт страдал и тосковал не из-за этого. По тем временам Высоцкий имел очень многое. Он был одним из самых любимых и востребованных певцов и артистов. Слава его была поистине всенародна, его песни слушали все: от простых работяг до партийного руководства. У него были деньги, связи, иностранные машины. Он неоднократно выезжал за рубеж. Да, его не награждали госнаградами и званиями, его пластинки выпускали крайне неохотно, но все это с лихвой компенсировалось всесоюзной народной любовью и огромным количеством магнитофонных пленок с его песнями, которые ходили по стране. Да, были периоды притеснения со стороны начальства, властей, но не в этом трагедия Высоцкого. Он страдал от другого – от того, что видел, как губит себя, свой талант и доставляет страдания своим близким. Страдал, потому что обладал чуткой, тонко чувствующей честной душой и непрожженной совестью. Он понимал, что так, как он живет, жить нельзя, но найти силы, чтобы вырваться из этого порочного круга, не мог. Однажды я беседовал с человеком, который ставил и исполнял трюки в знаменитом фильме «Место встречи изменить нельзя», – каскадером Владимиром Юрьевичем Жариковым. Владимир Высоцкий в фильме играл капитана Жеглова – одну из главных ролей. Жариков, конечно, общался с Высоцким во время съемок. Однажды у них состоялся весьма откровенный разговор, во время которого каскадер сказал Владимиру Семеновичу: «Володя, ты же убиваешь себя, убиваешь свой талант. Найди в себе силы, брось пить!» Высоцкий очень грустно посмотрел на него и промолвил: «Уже слишком поздно. Я ничего не могу с собой сделать».

К сожалению, Владимир Семенович хотя и, несомненно, имел веру, так и не смог войти в ограду церковную. А борьба со страстями невозможна без духовной жизни и участия в таинствах Церкви, через которые мы получаем благодать Божию, духовную энергию для борьбы с грехом. Невоцерковленность – это еще одна наша общенациональная трагедия. Ведь даже сейчас, при отсутствии гонений на Церковь и очень большом количестве храмов, подавляющее большинство народа находится вне церковной жизни. Поэтому и живем мы так плохо.

Известно, что 1969 году поэт в первый раз пережил клиническую смерть, второй раз он прошел через это за год до своей кончины – в 1979 году. Люди, пережившие подобное, как правило, все приобретают в той или иной степени веру. Там атеистов нет. Но, к сожалению, не все прошедшие даже через такое тяжелое потрясение приходят к подлинно духовной и церковной жизни.

В 1977 году Высоцкий пишет песню «Райские яблоки»; она, безусловно, навеяна опытом переживания им клинической смерти. Он пишет про свое умирание и возвращение в тело, но то, что он описывает, не нужно принимать за какое-то подлинное видение или откровение. Это аллегория, образ того, как он сам на тот момент понимал загробный мир. Картина получилась очень искаженной. Многие вообще не могут понять, о чем эта песня. Но реалии загробного мира закрыты даже для людей, знающих учение Церкви о рае и аде, ибо «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2: 9). Что такое райские обители, мы узнаем только после смерти, когда, по учению Церкви, каждой душе с третьего по девятый день будут показаны селения рая. И неудивительно, что человек, не воцерковленный, не просвещенный в духовных вопросах, понимает реалии жизни вечной согласно собственным, очень искаженным представлениям. Песня Высоцкого даже не о «поездке» в рай, а о состоянии большой тревоги и о болезненном предчувствии близкой кончины:

Я когда-то умру – мы когда-то всегда умираем, –
Как бы так угадать, чтоб не сам – чтобы в спину ножом:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем.
Не скажу про живых – а покойников мы бережем.

В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок,
И ударит душа на ворованных клячах в галоп.
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок.
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Прискакали. Гляжу: пред очами не райское что-то:
Неродящий пустырь и сплошное ничто – беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап, тысяч пять, на коленях сидел.

Герою песни удается проникнуть за райские ворота.

Всем нам блага подай. Да и много ли требовал я благ?!
Мне – чтоб были друзья да жена чтобы пала на гроб.
Ну, а я уж для них наворую бессемечных яблок…
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

В онемевших руках свечи плавились, как в канделябрах,
А тем временем я снова поднял лошадок в галоп.
Я набрал, я натряс этих самых бессемечных яблок –
И за это меня застрелили без промаха в лоб.

И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых,
Кони головы вверх, но и я закусил удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Я тебе привезу: ты меня и из рая ждала!

Поэт, к большому сожалению, не понимает, что такое рай; он только чувствует, что по своей жизни, далекой от нравственности, недостоин райского блаженства, и считает, что рай для него закрыт как некий секретный охраняемый объект. Как в русской пословице: «Рад бы в рай, да грехи не пускают». Но он хочет попасть туда с черного хода, обманным путем, чтобы украсть часть райских благ и вернуться на землю, где ему хорошо с любимой. Он не готов к райской жизни, она для него непонятна, ему хочется еще пожить на земле. Песня спорная, но она отражает предчувствие Высоцким скорого ухода. Это тревожит его, но не заставляет задуматься о покаянии, а ввергает в тоску, как и в песне «Моя цыганская». Он нисколько не сомневается в бессмертии души, но не видит себя в той будущей жизни; даже рай пугает его своей неизвестностью и недоступностью. Здесь, в этой песне, – обычный для всех людей страх смерти. Он не знает, что двери райские открываются покаянием, ибо нет греха непрощаемого, кроме нераскаянного. Да и рай – это совсем не такое, как в песне, место, это область света и божественной любви. Но все это, к сожалению, неизвестно поэту. Кто слышал запись этой песни, знает, что Высоцкий исполнял ее с какой-то беспредельной щемящей тоской, с криком души, и в этом крике слышится в том числе и присущая всему человечеству тоска о потерянном рае.

Вечная память!

Многие верующие люди задаются вопросом: принял ли Высоцкий крещение?

На этот счет существует много противоречивых мнений, но я хотел бы привести одно свидетельство очень близкого к Владимиру Семеновичу человека – его второй жены Людмилы Абрамовой. Когда она давала интервью газете «Московский комсомолец», корреспондент задал ей вопрос: «Был ли Высоцкий верующим человеком?» На что она ответила: «Судя по тому, как тактично он относился к моей сумбурной, очень бестолковой, но очень искренней религиозности, верил. У меня все шло от любви к Толстому в большой степени, а у Володи – от жизни. В начале 1970 года он приезжал ко мне сказать, что едет креститься в Армению. Когда две актрисы с Таганки тайно крестились в Тбилиси, длинные языки нашлись, и Юрий Петрович (Любимов, главный режиссер Театра на Таганке. – о. П.Г.) это расхлебывал. А если бы крестился Володя, то Юрий Петрович потерял бы и театр, и партийный билет. Володя остался бы неуязвимым: его песни создавали вокруг него силовое поле, но у Любимова были бы настоящие неприятности, а Семену Владимировичу (отцу Владимира Высоцкого. – о. П.Г.) пришлось бы уйти в отставку… Он просил крест: “Вот ты Веньке подарила!” Веня Смехов у меня выпросил вот такой величины напрестольный крест, который моя бабушка подобрала, когда в Самаре разрушали храм. Я подарила Володе довольно своеобразную вещь: женский Георгиевский крест, учрежденный для сестер милосердия во время последней русско-турецкой войны. Такой крест был у одной из моих прабабушек».

Вселенская Православная Церковь не имеет общения с Армянской Церковью, но их крещение Православной Церковью принимается. Я уверен, что Высоцкий, если он крестился в Армянской Церкви, просто не знал о догматических и канонических расхождениях Православной Церкви с армянами и считал, что крестится в Православие, тем более что сам он армянином не был, а в Армению поехал просто чтобы избежать огласки. В Армении, кстати, есть не только приходы Армянской Церкви, но и православные храмы; но в каком храме намеривался креститься Владимир Семенович, мы не знаем.

Сын поэта Аркадий тоже подтверждает факт крещения отца.

В пользу того, что Высоцкий действительно принял крещение, говорит и такой факт: сохранилось несколько его фотографий, на которых он в рубашке с расстегнутым воротом, и хорошо видно большое серебряное распятие у него на груди. Известно, что дома у Владимира Семеновича были иконы и кресты.

Сохранился список книг, оставшихся после его смерти, и среди них есть следующие: «Сокращенный молитвослов» (Издание Почаевской лавры), «Православный церковный календарь на 1977 год» (Издательство Московской Патриархии), «Библия» (Издательство Московской Патриархии, 1968), «Новый Завет» (Издательство Московской Патриархии, 1976), «Новый Завет в русском переводе с параллельными местами», напечатанный в Швеции в 1966 году. Этот список можно найти в альманахе «Мир Высоцкого. Исследования и материалы». Согласитесь, человек, равнодушный к христианской вере, никогда бы не стал держать у себя в библиотеке эти необходимые каждому православному книги. И, судя по годам выпуска, они вовсе не являются какими-то букинистическими редкостями.

Леонид Васильевич Мончинский, писатель, друг Владимира Высоцкого, в соавторстве с ним написавший роман «Черная свеча», дает такое свидетельство: «Никогда не спрашивал, крещен ли, но когда он жил у меня в Иркутске, то вставал утром на молитву вместе с моей верующей мамой, совершал крестное знамение и молился. Мы с ним заходили в действующий храм». Мончинский также говорит о вере Высоцкого: «Он ушел верующим человеком».

Марина Влади сомневается в том, что Высоцкий был крещенным человеком, так как, по ее словам, сам он никогда не говорил ей об этом. Но мы знаем, что Марина Владимировна и сейчас позиционирует себя как атеистка, а уж тогда точно ни во что не верила. В то время многие предпочитали не распространяться о своей вере. Мне известны семьи, где супруги годами скрывали друг от друга факт собственного крещения и крещения детей. К тому же вера – вещь сокровенная, и, возможно, Высоцкий не хотел говорить на эту очень личную, деликатную тему с равнодушным к вопросам веры, пусть даже и любимым человеком.

Владимир Семенович оказал на меня в свое время большое влияние; я чувствую с ним духовную связь и считаю своим долгом молиться за него, правда, не на литургии, а во время служения панихиды и в келейных молитвах.

Его песни не раз помогали мне в жизни; я использовал цитаты из них в своих беседах и лекциях, в книгах и статьях. Высоцкий очень помогает мне наладить контакт с людьми, далекими от Церкви. Его песни поются в любых компаниях и церковными, и светскими людьми. А после того как возьмешь в руки гитарку и споешь что-нибудь из Высоцкого, уже гораздо легче вести разговор на более серьезные, духовные темы. Помню, однажды меня попросили выступить в школе на вечере памяти Высоцкого (молодежь, оказывается, тоже его слушает), и для меня эта встреча явилась поводом обратиться к школьникам со словом о Боге.

Да, наши русские поэты – люди небезгрешные, но искренние, честные и любящие свой народ. Может быть, за это им многое простится. И самой большой благодарностью им будет поминовение их в народных молитвах. Поэтому я молюсь за также любимых мною Сергея Александровича Есенина[1] и Игоря Владимировича Талькова, тем более что брат Игоря Владимир Тальков подарил мне когда-то книгу о нем с надписью: «Отцу Павлу на молитвенную память о моем брате Игоре».

А Владимир Семенович сам просил молитв о себе и верил, что за него «кто-то поставит свечу». Вечная память рабу Божию Владимиру и низкий поклон за все, что он для нас сделал.