Русский навигатор. Часть 2

Часть 1

Подвиг первый

«Схимник» – такое прозвище дали сокурсники Феде Ушакову за его принципиальное равнодушие к разгульным пирушкам и обществу легкомысленных женщин.

Алексей Боголюбов Петербург при заходе солнца 1850 г.

Не имеющий знатных покровителей и богатых родственников, он отчетливо понимал: пробиваться в жизни придется самостоятельно и с Божией помощью. Поэтому, не растрачивая физического и духовного здоровья, он целиком отдался учебе, прерываясь лишь на посещение праздничных и воскресных богослужений. А на прозвище не обижался. Не обижались на Ушакова за его из ряда вон выходящее поведение и друзья-товарищи. Природная доброта Фединого характера и крепкое телосложение позволяли ему эффективно решать «проблемы межличностной коммуникации».

Почти сказочный случай из жизни кадета Ушакова приводят биографы.

Теплым весенним вечером 1763 года случился в Петербурге небольшой пожар. На одной из улиц горел обывательский домик. Как водится, поглазеть на зрелище собралась толпа зевак, были тут и гардемарины Морского корпуса, располагавшегося неподалеку.

Пламя уже вырывалось из окон, а пожарных все не было. Но толпа реагировала спокойно: жильцы успели покинуть здание, прихватив с собой ценные вещи. Плакала лишь одна маленькая девочка: в доме осталась клетка с ее любимым снегирем. В панике о ней забыли, и теперь никто не пытался спасти несчастную птицу. Вдруг сквозь толпу протиснулся гардемарин, узнал, где находится клетка, и бросился в горящий дом.

– Сгорит! Рехнулся парень! – заголосили бабы.

Всеобщий вздох облегчения раздался через пару десятков секунд:

– Жив! И клетку принес!

Парня окатили холодной водой и хотели было осмотреть: не угорел ли. Но тот уже скрылся в толпе. Сокурсники бросились за своим героем, а он, наглухо закрывшись в «кубрике», в этот день больше не выходил и ни с кем не разговаривал. Встретили его лишь утром – за учебной скамьей…

Математика, астрономия, кораблестроение, такелажное дело, картография, танцкласс – вот неполный перечень дисциплин, штудируемых кадетами. И, конечно, иностранные языки: французский, английский, немецкий – так как «и знание иностранных языков очень нужно для морского офицера, ибо морской офицер в своей службе имеет частые сношения с иностранцами и, кроме того, для достижения совершенства в своем искусстве должен читать иностранные книги о мореплавании, каких книг на русском языке, кроме самого малого числа их, вовсе нет», – объяснялось в методическом пособии того времени.

Корпус был разделен на три класса, составляющих три роты. Переходили из третьего класса во второй, из второго в первый «по знанию». Не окончившие курса пополняли корпус морской артиллерии, портовые службы, научные экспедиции. В первом классе кадеты получали звание гардемарина («морского гвардейца» по-французски) и отправлялись на практику. Нередко это были суда иностранных компаний, бороздившие воды возле берегов Ост- и Вест-Индии и Америки. После практики и «за высокие успехи в учебе» гардемаринам присваивалось офицерское звание мичмана.

В свое первое плавание Ушаков отправился на корабле «Евстафий» от Кронштадта к Гогланду. Погода была отвратительной, Балтику штормило. Гардемарин вдоволь смог насладиться всеми «прелестями» морского путешествия. Заплесневелая вода, вонючая солонина, подгнившие сухари. Выскальзывающая из-под ног, шатающаяся палуба. Суровый капитан, мужики-матросы и пудовый боцманский кулак, который тут у них, матросов, «главный учитель». А еще изнурительные нескончаемые вахты под завывание «мордавинда» – так русские моряки окрестили крепкий лобовой ветер. Вот когда вспомнились службы в родном Богоявленском монастыре. Благодаря им он умел выстаивать долгие часы, сконцентрировавшись на главном. И заступивший в ночную вахту Федор возносил молитвы в штормовое небо: лишь бы не сдрейфить, не растерять собранность и достойно дождаться ударов склянок – корабельного колокола. «Тот Богу не молился, кто в море не ходил», – тогда он проникся этой старинной моряцкой поговоркой.

И вот на нем уже новенький зеленый кафтан мичмана, он стоит перед строем выпускников Морского корпуса. Плац залит слепящим майским солнцем, хлопает на ветру Андреевский флаг, левая рука Ушакова лежит на Евангелии:

«Аз, Феодор Ушаков, обещаю и клянусь Всемогущим Богом пред святым Его Евангелием в том, что хощу и должен Ея Императорскому Величеству моей всемилостивейшей государыне императрице Екатерине Алексеевне, самодержице, и Ея Императорскаго Величества любезнейшему сыну государю цезаревичу и великому князю Павлу Петровичу, законному всероссийского престола наследнику, верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови… В чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий!»

Совсем скоро в составе команды трехмачтового транспортного судна под названием «Наргин» мичман Ушаков вышел в открытое море. Предстоял долгий путь: через северные моря, вокруг Скандинавии к городу русских корабелов, богатейшей торговой пристани империи – Архангельску.

То была отличная школа. Суровый корабельный быт и ледяные шквалы норд-оста закалили молодого офицера, помогли обрести спокойную уверенность и реальный опыт. Без свежего морского ветра ему уже плохо дышалось.

Изучение ролей

Начало карьеры Ушакова совпало с воцарением Екатерины II. С места и в карьер императрица предалась реформаторской деятельности.

В Петербурге, Кронштадте, Ревеле, Архангельске – в главных портах и верфях империи – закипела работа. Стремительно увеличивается численность судов торгового флота, одна за другой снаряжаются научные экспедиции на поиски новых земель и морских путей. Под монаршим лозунгом «Чтоб флаг наш везде надлежащим образом уважен был» обновляется военный флот. Попутно увеличивается жалование морского офицера, повышается его статус в обществе.

Начиная с середины XVIII века взоры российских государственных стратегов все чаще обращаются к южным границам империи. С одной стороны, манят колоссальные экономические и геополитические перспективы выхода к Азовским и Черным морям. С другой – со стороны Дикого поля вновь повеяло угрозой.

14 октября 1768 года Турция объявила войну России. Находящаяся в вассальной зависимости от Османской империи Крымская орда огненным вихрем пронеслась по малоросским землям. Из-под одного только Харькова было угнано в плен 20 000 человек мирных поселян. Участвовавший в набеге французский барон Франсуа де Тотт, представлявший Версаль в Бахчисарае, так описывает эти события: «Головы русских детей выглядывали из мешка. Дочь с матерью бегут за лошадью татарина, привязанные к луке седла. Отец бежит возле сына на арканах… Впереди нас бегут угоняемые волы и овцы. Все в удивительном движении, и уже никто не собьется с пути под бдительным оком татарина, сразу же ставшего богачом». Несколько недель спустя «прилавки» рабовладельческого рынка Кафы (будущей Феодосии. – Д.И.) ломились от «живого товара» из русских земель.

«Лучшая защита – наступление», поэтому на Особом военном совете при императрице решено было вести войну на многих направлениях сразу – Молдавия, Валахия, Крым, Кавказ, Балканы, Архипелаг. Нужно «подпалить турецкую империю со всех четырех углов» – поставила цель императрица и выпустила на волю своих «орлов»: Паниных, Голицыных, Орловых, Чернышевых, Румянцева, Потемкина…

6 марта 1769 года русские войска вновь овладели Азовом и Таганрогом. Когда-то здесь сгнил петровский флот. Петр I планировал присоединить Крым к России и даже сделать Азов столицей империи. Но Прутский поход 1711 года закончился неудачей – потерей завоеванных земель и едва зародившегося южного флота. Екатерина II, проведя «работу над ошибками», предприняла вторую попытку.

Пешие артели мастерового люда, кареты и брички с инженерами-судостроителями и откомандированными офицерами потянулись к воронежским верфям, где стартовало строительство первых кораблей нового Южного флота России. Затем их сплавляли по Дону к Азовским берегам, где они становились на рейд у попутно возводимой крепости Таганрогского порта. Возглавлял так называемую Донскую экспедицию контр-адмирал Алексей Наумович Сенявин.

Впервые будущий контр-адмирал зарекомендовал себя во время Семилетней войны (1756–1763) при взятии крепости Кольберг – пожалуй, самой эффективной совместной операции русской армии и флота в тот семилетний период. Под его командованием фрегат «Святой Павел» сделал бесстрашный рейд вдоль крепостных стен, посылая ядра и уничтожая прусские фортификации. Сенявин был контужен, но из боя не вышел.

Взятие крепости Кольберг. 5 декабря 1761 г. А. Коцебу.

Перед самым отъездом из Петербурга на квартире однокашника по Морскому корпусу Федор встретил девушку. Миловидная и скромная, она просила его передать письмо своей матери, проживающей в Воронеже. Она не успела договорить, а Ушаков уже был согласен. Он узнал в ней ту девчушку, для которой спас на пожаре снегиря…

Адмирал Сенявин

– Поостереглись бы, Ваше превосходительство! Не дай Бог отряд турок аль татар в степи повстречаете, – переживали штабисты.

– Мне флот строить надобно, а не ждать, пока война кончится, – бурчал в ответ контр-адмирал.

И, заметив подле себя Ушакова:

– Вот что, Федор, встань-ка на Кутюрьме (река близ устья Дона. – Д.И.) дозором: не дай Бог турки две шлюпки пришлют и весь флот наш пожгут. Считай, приказ тебе до осени. Ну, давайте с Богом за дела!

Командуя прамом – плоскодонным парусным судном, вооруженным пушками крупного калибра для действия в прибрежных районах, – под № 5 Ушаков охраняет устье Дона. В стычках с турецкими диверсантами он получает боевое крещение. Лейтенантские погоны ложатся на плечи Ушакова летом 1769 года. После он руководит транспортными судами, доставляет провизию и лес в отстраивающийся Таганрог.

В это время из Петербурга переезжает в Воронеж та молодая особа, побывать почтальоном которой Ушаков посчитал за подарок свыше. Молодые встречаются и решают обвенчаться. Но долг службы заставляет отложить свадебные приготовления.

Весной 1771 года состоялась дебютная баталия Азовского флота. Корпус генерал-майора А.П. Щербатова армии князя В.М. Долгорукого ведет наступление со стороны Геничи и Арабата (сейчас это всем известные курортные места Азовского побережья: г. Геническ и так называемая Арабатская стрелка. – Д.И.) в тыл турецким войскам, находящимся в Крыму. Флот Сенявина поддерживает наступление.

Более 40 судов и галер у Еникале (турецкая крепость на берегу Керченского пролива. – Д.И.) насчитал Сенявин, глядя в окуляр своей подзорной трубы. И повел эскадру на сближение.

Османы дрогнули сразу. Чего-чего, но только не ощетинившихся пушками кораблей под Андреевским флагом ожидали они встретить на Азовском мелководье. За удивлением последовал страх: не приняв бой, турки отступили. «Удивятся они и еще больше, как увидят на Черном море фрегаты и почувствуют их силы», – ликует Сенявин в письме графу Чернышеву от 23 июня 1771 года. Встав на рейде у Еникале, русская эскадра вступила «сполна во владение Азовским морем».

(Продолжение следует.)