Индийские заметки

Три месяца назад состоялась поездка группы священнослужителей и мирян в республику Индия. В составе группы был небольшой хор-квартет из учащихся Московских духовных школ. Православные богослужения, а также выступления хора были совершены в четырех местах: Мумбаи, Гоа, Калькутте и Дели. Как участник этой поездки я бы хотел поделиться некоторыми впечатлениями как о самой Индии, так и о положении Православия здесь.

Некоторые русские становятся настоящими фанатами Индии, мне доводилось общаться с такими и там и в России. Они очень нервно реагируют на то, когда слышат что-то, не соответствующее их идеалу. "На это не надо смотреть, а это не надо принимать во внимание, вот вы посмотрите туда и тогда убедитесь, насколько прекрасна Индия". Но, позвольте, почему же я не должен принимать во внимание то, что видел в Индии своими глазами и слышал своими ушами?

Почти в каждой стране, где мне довелось побывать, при столкновении с реальностью рушились некоторые стереотипы, сложившиеся у меня ранее. Также было и в Индии. Например, раньше я неоднократно слышал и читал, что индуизм - не миссионерская религия, что индусом нельзя стать, а только родиться, что европейцев и американцев, принявших индуизм в одном из популярных на западе новых религиозных движений, в самой Индии в храмы не пускают и чуть ли не взашей гонят.

Все оказалось совсем не так. Там вполне заинтересованы в продвижении индуизма (пусть даже адаптированного) среди неиндийцев. Желание изучать йогу и индуизм - это одно из оснований, по которым иностранец может официально просить индийскую визу. В стране действуют такие мероприятия, в рамках которых приглашают учащихся и работающих в Индии иностранцев и бесплатно обучают йоге, устраивают экскурсии по самым примечательным храмам, проводят лекции по индуизму, на которых рассказывают, какой он замечательный и возвышенный, устраивают участие в индуистских праздниках и церемониях. Проводят это все не абы кто, а выдающиеся профессора и гуру. Очень грамотно поставленное миссионерское дело. Люди выходят с этих курсов хорошо обработанные в пользу индуизма. Некоторые считают, что они становятся индусами и с жаром проповедуют свою новую веру другим иностранцам.

Считается, что иностранец, который лет двадцать проживет при ашраме как аскет, становится полноценным индусом. Я сам видел белого новозеландца, который много лет живет в индийской глуши, выглядит совсем как йог, и местные индусы не только принимают его как своего, но даже почитают как "святого человека". Однако и обычным русским теткам, которые живут отнюдь не в ашраме, местные гуру ничуть не препятствуют считать себя индусами. Я общался с такими. Да, их не пустят в определенную часть капищ, куда обычно ходят только брахманы, но в остальном - никаких ограничений или ущемлений они не испытывают. В Индии есть целые поселения из белых иностранцев, которые считают, что приняли индуизм.

Около 80 000 человек каждый год приезжают из России в Гоа, и еще свыше 30 000 - в другие части Индии. Подавляющее большинство из них туристы. Нередко русские гиды - фанаты индуизма, - начинают их во время экскурсий обрабатывать в пользу индийского язычества, привлекают к участию в ритуалах. А в других случаях наших туристов тащат к местным католическим "святыням", о которые рекомендуют потереться и загадать желание... Среди всех этих суеверий и соблазнов очень сильно чувствуется нехватка православного храма в Гоа. Такой храм, в котором бы шла богослужебная жизнь и душепопечительская деятельность, помогал бы людям не теряться, не совершать духовных падений.

Сейчас в Индии есть только временный храм ап. Фомы на территории российского посольства в Дели, и православная миссия Константинопольского патриархата в Калькутте. Наш приход в Дели основан всего несколько лет назад, и до настоящего времени еще стоит перед проблемами приобретения земли и строительства своего храма, - которые в столице решить очень непросто, но без решения которых полноценное становление прихода остается делом будущего. Настоятель храма о. Геннадий Мороз также несет послушание по окормлению приходов в Непале, Пакистане и Афганистане (все они располагаются на территории российских посольств), такая высокая занятость не оставляет ему возможности посещать Индию более чем несколько раз в год. В остальное время самые активные прихожане собираются каждое воскресенье для молитвы мирянским чином.

В Западной Бенгалии ситуация другая. Греческий приход в Калькутте действует более двухсот лет, а с 1980-х годов, благодаря нескольким греческим миссионерам, удалось начать миссию среди коренного населения. Семя дало хороший всход – возникло несколько приходов в деревнях вокруг Калькутты, служат несколько священников-бенгальцев, в том числе отец Мокий – бывший брахман, обратившийся в Православие. Действует огромный приют для детей-сирот и вообще нуждающихся людей. В последние годы миссия осталась без греческого священника, но здесь продолжает трудиться сестра Нектария (Парадизи).

Когда мы собирались посетить Калькутту, то самым естественным нам казалось посетить наших единоверных братьев из Константинопольского патриархата. Поэтому по совету монахини Нектарии мы обратились к митрополиту Сингапурскому Нектарию (в чью юрисдикцию входят эти приходы в Западной Бенгалии) с вопросом о том, возможно ли нам помолиться и послужить в калькуттской церкви или хотя бы выступить нашему хору с небольшим концертом для воспитанников приюта.

Ответ пришел незамедлительно, и он нас поверг в большое недоумение. Митрополит Константин писал, что «на протяжении многих лет мы сталкивались с великой несправедливостью, которую учинила Церковь России по отношению к Православной Церкви в Юго-Восточной Азии. Под предлогом миссионерской работы Церковь России распространила в Юго-Восточной Азии вирус "православных юрисдикций" и еретическую ментальность этнофилетизма, разделяя местных верующих на "русских" и "греков"». В качестве примера он привел учреждение в Индонезии миссии Русской Зарубежной Церкви, которую назвал «схизматической группой», а также недавнее учреждение прихода РПЦЗ в Пакистане, которое, по его мнению, «разрушило единство местной Православной Церкви».

Далее митрополит Константин спрашивал: «Сколько еще можно терпеть антиканонические акции Церкви России?» и сообщал, что в целях «заботы о сохранении единства среди православных верующих» «Я не даю благословения вам и другим священникам или мирянам вашей группы на посещение или совершение каких-либо таинств в какой-либо православной церкви или организации в Индии».

Так мы столкнулись с ситуацией, когда нам – причем не только клирикам, но и мирянам, было запрещено не только служение, но даже посещение православного храма в Калькутте – и единственная наша вина состояла в том, что мы являемся членами Русской Православной Церкви. Митрополит подчеркнул в письме, что ничего лично против нас не имеет. Только наша юрисдикционная принадлежность закрыла для нас двери храма, которые открыты даже для местных язычников, иногда посещающих его.

Мне и раньше доводилось получать информацию о неадекватном отношении греческих архиереев к приходам других Поместных Церквей. Я знал, что индонезийские священники Константинопольской юрисдикции даже не общаются с индонезийскими священниками Зарубежной Церкви и Московского патриархата. Доходили слухи, что и наш приход в Гонконге греки называют «неканоническим». Наконец, знакомый священник Константинопольского патриархата на Филиппинах сообщал, что его правящий архиерей – кажется, брат митрополита Константина, - запрещает ему общаться с православными филиппинцами, находящимися в юрисдикции как Русской Зарубежной Церкви, так и Антиохийской Церкви, под предлогом того, что они, якобы, «раскольнические». Но, даже зная все это, я был удивлен категоричностью и враждебностью полученного ответа.

К сожалению, в последние десятилетия среди видных деятелей Константинопольского патриархата распространилась идеология, чуждая Православию. Согласно ей Константинопольский патриарх является главой всего православного мира, и сама принадлежность человека к Православию должна определяться в соответствии с тем, находится ли он в общении с Константинопольским патриархом, представители этого патриарха должны быть всюду первыми и главными, они должны быть единственными полномочными представителями Православия перед внешним миром. И весь мир якобы должен принадлежать Константинопольскому патриархату, поэтому его архиереи уже разделили между собой все неправославные страны мира и объявили их своей канонической территорией.

В результате возникает такое странное положение, что, например, тот же митрополит Сингапурский Константин считает своей канонической территорией, помимо многих других азиатских стран, королевство Бутан. Это небольшое высокогорное буддистское государство. В нем нет ни храма, ни прихода, ни священника и даже ни одного прихожанина Константинопольского патриархата. Митрополит Константин даже ногой не наступал на бутанскую землю. Но если какая-то другая Поместная Церковь откроет там приход, он будет возмущаться тем, что, якобы, вторглись на его «каноническую территорию», как и в случае с Пакистаном.

При этом сам Константинопольский патриарх спокойно вторгается на канонические территории других Поместных Церквей, причем не виртуальные, а реальные, как было, например, в Эстонии.

Конечно, никакого основания ни в Предании, ни в истории Церкви всем этим новоизмышленным притязаниям найти нельзя. Константинопольские патриархи едва ли не чаще, чем любые другие впадали в ересь, и в те времена принадлежность к Православию как раз определялась тем, что человек не находился в общении с еретичествующим Константинополем.

А далекие неправославные страны, не входящие в территорию какой-либо из Поместных Православных Церквей, издревле рассматривались как свободное поле для проповеди, и отправка миссионера в какую-либо из этих стран зачастую определялась лишь наличием возможностей у той или иной Церкви для устроения здесь миссии. При этом иногда случалось даже так, что миссионер с Востока оказывался на Западе, как, например, сириец св. Феодор Тарсийский и Кентерберийский, который помогал утверждать христианство в Англии VII века, а миссионер с Запада оказывался на Востоке, как сицилиец св. Илия Новый который проповедовал Христа мусульманам в Палестине IX века. Были примеры, когда в одной и той же стране одновременно проповедовали миссионеры из разных Поместных Церквей.

Говоря в целом об этих новых идеях, вспоминаются слова свт. Илии Минятия, который так охарактеризовал причину отпадения Римской кафедры от Православия: «папа захотел быть не старшим среди братьев, а господином среди рабов». Печально говорить, но возникает впечатление, что подобное искушение тысячу лет спустя охватывает уже второго «первенствующего по чести». Дай Бог, чтобы в этот раз «первенствующий» нашел в себе силы это искушение преодолеть.

В случае Индии указанная позиция и просто непрактична. Во-первых, если митрополит Константин недоволен тем, что Русская Православная Церковь оказывает пастырское попечение над своими чадами, проживающими в Индии, то отчего же он сам еще не открыл приходы и не построил храмы в Дели, Гоа, Мумбаи? Но он и сам не делает и другим не хочет давать. Во-вторых, он мотивировал свой запрет для нашего служения в Калькуттском храме «заботой о единстве православной общины Индии», но в действительности спровоцировал этим запретом обратное. Если бы русские послужили в греческом храме, то это и было бы свидетельством единства Православия и прилепило бы живущих в городе русских к этому храму. Но после этого запрета нам пришлось служить в другом месте, и вот это как раз вряд ли было так уж полезно для единства калькуттских православных. Все прихожане греческого храма в Калькутте, с которыми нам удалось пообщаться, выразили свое несогласие с решением митрополита.

Вообще письмо оставляет впечатление, что митрополит Константин из-за своих обид и фантазий наложил прещения на всю Русскую Православную Церковь, а это ставит вопрос, не превысил ли он свои полномочия даже по константинопольским меркам.

Но вернемся к самой Калькутте. В этом городе поражают виды "жизни на тротуаре". Люди прямо на тротуарах сооружают какие-то шалаши из палок, обтянутых целлофаном, и живут в них семьями, и стар и млад. Многие работают рикшами за гроши (нам сказали, что только в Калькутте сохранились такие рикши - что человек сам тащит тележку, в которой сидит другой). Жуткая нищета, грязь, вонь, "воспетая" еще Киплингом. И самое печальное, что это не какие-то бомжи, опустившиеся люди, выпавшие из социума, а что это и есть социум, что просто люди так живут, они никогда и не "поднимались". В Мумбаи я видел трущобы - тоже зрелище впечатляющее, особенно запомнились торчащие посреди этих хибарок такого же трущобного вида мечети, - но калькуттская жизнь на тротуаре это еще хуже. Люди как мусор. И рождение и смерть, и радости и горести - все на одном тротуаре.

Становится понятным, почему древние индийские религии отправной точкой рассуждения ставят страдания и бессмысленность человеческой жизни. Подобные виды индийской действительности как бы сами собой наталкивают на мысли о бессмысленности человеческого существования - даже сейчас, после прихода цивилизации в эти края. Каково же было раньше, много веков назад. Самое печальное, что из-за кастовой системы у людей с низов в принципе нет возможности подняться на верх, получить что-то большее. Неудивительно, что люди с низов всегда были рады любой представившейся возможности убежать из индуизма - в буддизм, в ислам, в католицизм и протестантизм.

В Индии мне часто вспоминались слова о том, что именно Православие принесет утешение и духовное освобождение в эту огромную страну, в которой проживает свыше миллиарда человек.