Проект «Положения о монастырях и монашествующих»: комментарий юриста

Поскольку священноначалием предложено представлять свои мысли по поводу Проекта «Положения о монастырях и монашествующих», осмелюсь высказать некоторые соображения с точки зрения мирянина, имеющего юридическое образование.

Возможно также, что вопрос о собственности должен быть разрешен в более широком смысле, во избежание противоречий между каноническим статусом монастыря и принадлежностью имущества, которые можно наблюдать сейчас в ситуации с монастырем Эсфигмен. В настоящее время жертвователи имущества, в том числе недвижимого, не имеют никаких гарантий того, что впоследствии одаряемое ими юридическое лицо – монастырь или приход – не перейдут в иную юрисдикцию или вообще не уйдут в раскол.

При этом, в отличие от обычных приходов, монастырям, так или иначе ответственным за материальное обеспечение своих насельников, необходимо много имущества – откуда могут возникать проблемы, известные из корпоративного права, например возможность отчуждения этого имущества вопреки интересам монастыря.

Раздел IV-a предусматривает запрет приема в монастырь лиц без удостоверения личности. Цель этого ограничения понятна, однако известно, что во время гонений в монастырях или при них проживали многие преследуемые за веру или за происхождение люди безо всяких документов. Из известных примеров можно вспомнить фрейлину царицы Александры, прожившую при Псково-Печерском монастыре безо всяких документов до самой смерти.

Возможно, что из этого жесткого правила могут быть сделаны исключения.

Раздел IV-h сформулирован так: «Монах получает от монастыря во временное личное пользование необходимое имущество: келью, мебель, одежду и тому подобное». Однако такая формулировка может быть истолкована в смысле предоставления монаху права требования от монастыря необходимого имущества, что, очевидно, противоречит смыслу фразы. Возможно, имеет смысл изложить ее иначе: «сообразно с обстоятельствами положения монастыря, монаху может быть предоставлено во временное личное пользование необходимое имущество: помещение для проживания, мебель, одежда и тому подобное», – в этом случае на монастырь не возлагается дополнительных обязательств, в первую очередь жилищного характера, а также не определяется в точности, что насельнику предоставляется именно келья как отдельное помещение, что не всегда возможно.

Вообще вопрос о наделении монаха правом пользования кельей (а равно трудников и послушников – правом проживания) должен быть обдуман тщательно с учетом действующего Жилищного кодекса РФ, в котором такое право может рассматриваться как право пользования жилым помещением со всеми вытекающими отсюда последствиями вплоть до невозможности выселения из него без решения суда (ст. 35 ЖК РФ).

Определение понятия «трудники» помещено в разделе IV-b, озаглавленном как «Подготовка к монашеству». Однако трудничество – более широкое явление, чем только подготовка к постригу. Очень часто трудники – это миряне, приезжающие в монастырь просто потрудиться в период каникул, отпуска или при наличии свободного времени. Такие трудники не предполагают оставить мир, и братия монастыря не ожидают от них подобного решения в дальнейшем. Если трудничество будет означать подготовку к монашеству, то это может испугать обычных мирян, трудящихся для монастыря. Может быть, имеет смысл наименовать их как-то иначе.

Другой вопрос: существует категория трудников, которые трудятся за плату, и урегулировать эти отношения в рамках отношений работодатель–работник было бы неправильно; возможно, здесь можно было бы трактовать плату, выдаваемую иногда монастырем таким людям, как добровольное пожертвование монастыря его трудникам, чтобы не вводить обе стороны в несообразные их отношениям жесткие рамки Трудового кодекса РФ. Требование обязательного применения к этим людям положений, прописанных в Трудовом кодексе РФ, приведет к тому, что в большинстве случаев настоятелю будет проще вообще никого не впускать в монастырь в качестве возмездного трудника, чем связываться с оформлением по трудовой книжке, социальными налогами и прочими формальностями. С другой стороны, бывают случаи, когда и монастырь может помочь человеку, и человек готов помочь монастырю.

Что касается вопроса об избрании или назначении игумена монастыря, который вызвал более всего разнообразных мнений, то представляется, что здесь может быть двоякое решение. С одной стороны, для монастырей, имеющих освященную веками традицию избрания настоятеля, а главное – достаточный духовный опыт для такого избрания, это можно сохранить, однако для монастырей с неустоявшейся системой взаимоотношений (чтобы не обидеть никого, лучше, наверное, установить какой-то «стаж» монастыря) можно оставить назначение игумена архиереем. Впрочем, это уже не дело мирян – вникать в эти вопросы.

Возвращаясь к имущественным вопросам, необходимо отметить, что в проекте никак не отражен вопрос о пределах полномочий настоятеля в плане распоряжения имуществом монастыря. Может ли он отчуждать земельный участок, на котором расположен монастырь, без согласия правящего архиерея? Или распоряжаться иным имуществом? Может ли заключать крупные сделки, а равно сделки с заинтересованностью, и в каком порядке? Конечно, случаи злоупотребления будут совершенно исключительными ситуациями, но если соответствующих ограничений не будет, это может привести к непоправимым последствиям.