Одно из имен Его — Утешитель

Пятидесятница. Сошествие Святого Духа на апостолов

Многое должно нас утешать. Наша вера. Любовь Божия. Молитва как таковая. Чтение Священного Писания. Причащение Святых Христовых Таин. Должно.

Но, положа руку на сердце, разве редко бывает так, что мы… привыкаем? К вере. К тому, что Господь нас любит. Молимся, читаем Евангелие и святых отцов так же привычно. Так же привычно причащаемся. Человек такое чудное существо: может привыкнуть ко всему. Привыкает к плохому и уже не так им тяготится. Привыкает к хорошему и перестает радоваться и благодарить. И живет очень часто — вот так по привычке, по инерции. И то, что должно быть содержанием бытия, становится фоном.

Но рано или поздно Господь попускает встряску, искушение — внешнее, когда уязвляют и ранят нас какие-то заставляющие испытывать скорбь обстоятельства. Или незаметное постороннему глазу, но изнутри буквально съедающее наше сердце. Тоска, печаль, уныние, доходящее до отчаяния: кто их из нас, верующих, казалось бы, людей, никогда их не испытывал?

И кому не приходилось искать в таком положении и состоянии утешение — в близких людях, в увеселениях, во внешних предметах, в приобретениях каких-то? И нельзя ведь сказать, что эти вещественные утешения (если только не сопряжены они с чем-то откровенно греховным) незаконны, что права у нас на них нет. Ведь даже в церковной, более того, монашеской традиции утешением подчас именуется самое что ни на есть материальное — пища: «в трапезе братии велие утешение». Все правильно, законно, вот только… Только не утешает!

Нет, утешает, конечно, когда не скорбишь всерьез, а так, взгрустнулось. Но если по-настоящему плохо и тяжело, то не работает! Не помогают тогда ни шопинг-терапия, ни посиделки в кафе, ни чай с друзьями. Вроде бы и вещи купишь такие хорошие, нужные, да посмотришь и сам скажешь себе: «Ну и зачем?». И люди рядом будут близкие, неравнодушные, сочувствующие, а окажется, что нет, не понимают они тебя, и даже обидишься на них… И хочется пятый угол искать или на стенку лезть и по потолку бегать… Да только и это бы не помогло, если б даже получалось.

Это естественно все, нормально. Так, отнимая от нас всякую радость и сладость, сокрытую в земном, напоминает Царь Небесный нам, христианам, что одно у нас на самом деле утешение — Он. Потому и одно из имен Его — Утешитель.

Такая простая мысль! И так трудно доходим мы до нее подчас! И она потом, уже будучи воспринята вполне умом, нескоро порой передается сердцу. Мы делаем рывок вперед, уже ждем: сейчас, сейчас мы наконец успокоимся, душа исцелится… Но не так это оказывается просто. Почему? Та же привычка виной — жить «христианской жизнью» между делами, между прочим, коего так много и так оно разнообразно. И, кажется, не пробьешься сквозь него, завязнешь, не пропустит все это тебя. Да и не надо на самом деле пробиваться. Надо просто оставить все это за спиной, упраздниться от него, забыть о нем — хоть ненадолго, на время, которое нужно душе, чтобы вспомнить по-настоящему, всем существом своим о Том Единственном, Который подлинно есть. Почувствовать, что, кроме Него, все бессмысленно, суетно, пусто. Или, если так понятней, то не кроме, а без. И только с Ним все обретает смысл и цельность — тогда, когда не мы тянемся за чем-то, а когда он Сам дает это нам.

Познаешь опытом эту истину, и почувствуешь свободу. Ту, ни с чем не сравнимую, которую лишь Дух Истины и подает, ведь где Он, там свобода (2Кор.3:17), а где противятся Ему или, еще страшней, не замечают Его, там всяческое рабство, зависимость, плен.

Какой же кроткий и смиренный Он! Везде Сый и вся исполняяй. И все содержа и властвуя всем, Он и правда позволяет нам Его не замечать… Напоминает о Себе тихо, тонко, удивительно деликатно — «дыханием хлада тонка» (ср.: 3Цар.19:12). И очень редко дыханием огненным, бурей — лишь тогда, когда мы уже готовы к отклику всецело и нужно нас только чуть-чуть подтолкнуть. Или когда, наоборот, настолько бесчувственны, что ничем другим нас не пробудить.

И стоит откликнуться, как познается это дивное Сокровище благих. Сокровище — в смысле величайшей, несравнимой ни с чем ценности Своей. И Сокровище потому, что сокровенно оно — «от мудрых и разумных», а дается лишь «младенцам» (Мф.11:25).

И жили мы вроде до этой поры, но вот — ощутили такую жизнь, что поняли: то, что было прежде, какой-то сон, забытье, и только эта жизнь — настоящая, бессмертная и бесконечная, как и ее Податель, Невместимый всем созданным Им миром, но Приходящий и Вселяющийся в нас, в эти глиняные, такие хрупкие и смиренные, огнем благодати Его обожженные сосуды.

Обожженные… Потому что как иначе очистить от всякой скверны? Огонь. Сначала великий — любви и ревности Божественной Его. Потом малый, едва затеплившийся — нашей к Нему любви.

В этом отклике — любви на любовь, свободном, не вынужденном, естественном и неожиданно простом — угадывается, узнается вдруг то, чего мы так ищем, так просим, так жаждем и в чем отчаиваемся иногда… Спасение наших душ.

…Он являет нам все это, когда мы этого действительно ищем — не по заслугам, не по подвигам, не по трудам нашим, а только по одной благости Своей. И этим явлением, опытом, знанием подлинно живы мы. И потому так дороги нам эти удивительные слова «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины…» — и когда ощущаем мы вполне силу их, и когда сами бессильны, но силы Его взыскуем. И когда утешения требуем. То есть когда нуждаемся в нем.