Владыка рядом, и радуется душа

К отцу Владимиру с утра до позднего вечера идут люди за духовным утешением и добрым пастырским словом. Он бережно хранит богослужебную традицию Церкви, а сердце его отзывчиво любой беде. Всему этому он научился у своего духовного наставника митрополита Питирима. Своими воспоминаниями о владыке с читателями портала Pravoslavie.Ru делится протоиерей Владимир Ригин, настоятель московского храма Покрова Пресвятой Богородицы на Лыщиковой горе.

Митрополит Питирим (Нечаев). Фото: М.Юрченко

– Владыка всегда был для нас тайной, мы не видели, что было, как. Но он очень о своей семье заботился. Все они говорят: «Владыка всегда нам помогал, мы ему всем обязаны». Делал он это незаметно. Такие времена еще были, что он особо не рассказывал. Я застал в живых Николая Владимировича – брата, сестер – Ольгу, Александру, Надежду и Марию. Они, знаете, как-то по взгляду, с полуслова друг друга понимали.

– А вы видели их вместе? Может быть, на каком-то празднике, за общим столом?

– Редко. В основном, на службе. На службе не поговоришь. Но они все очень владыке благодарны, любят его, и сейчас вот уже – внучатые племянницы – просто благоговеют перед ним.

– Когда в Сретенском монастыре была встреча, я видела его племянницу Ксению Олафссен. Она очень тепло говорила о нем.

– Да, Ксения самая любимая его племянница была. Она еще маленькая была совсем, ползала по храму в Брюсовом, сидела на ступенечках у иконы Божией Матери Взыскание Погибших. Владыка все это боковым взглядом видел…

– Вы работали в Издательском отделе в 70-е годы. Действительно ли там была собрана интеллектуальная церковная, да и светская элита?

– Конечно. При владыке элита была и духовная, и светская. Уровень людей был очень высокий. Владыка умел всех собрать, организовать. У него все воцерковлялись.

– Как же это получалось?

– Мне кажется, это и молитва владыки, и его обаяние его. Необычный человек был. Люди к нему сами стремились.

– А как вы к нему попали?

– Самым чудесным образом. Я учился в институте землеустройства, а мама меня хотела видеть священником. Хотела, чтобы я и институт закончил, и священником стал. И, когда я, по ее молитвам, к Богу пришел, то решил, что учеба в институте мне больше не нужна, сказал: «Я пойду в семинарию». И пошел поступать в семинарию. Тогда там было так: два экзамена сдали, а потом медкомиссия. А медкомиссию я не прошел. Меня забраковали. Ребята пошли на следующий экзамен, а я стою на лестнице, чуть не плачу. И тут слышу – медленные шаги. Идет владыка Питирим на экзамен.

Митрополит Питирим (Нечаев)

– А вы видели его до этого?

– Нет. Я видел только его фотографии в журнале Московской Патриархии. Я молча подхожу под благословение, а вид такой у меня несчастный был! Владыка спрашивает: «Ты чего здесь стоишь?» – «Не приняли», – говорю и объясняю причину. Владыка велел подождать, а сам ушел куда-то. Возвращается. «Пойдем», – говорит. А экзамен был по церковнославянскому языку. Молитвы я знал, прочитал, и думаю: «Может, примут, все-таки?» Потом владыка спросил: «Хочешь быть у меня иподиаконом?» Я ответил: «Хочу, Владыка». Это был 1974 год. Тогда так совпало, что подряд шли Преображение и воскресный день – две всенощные, две Литургии. Приезжаем в Елоховский Собор, отслужили… Я думаю: «Ну все, наверно, поступил». И тут владыка говорит: «Тебя не приняли». Я такой несчастный стал, как земля из-под ног ушла. А владыка успокоил: «Но ты не расстраивайся».

Что делать? Не приняли – пошел, документы забрал, устроился в больницу, медбратом в приемный покой. Думаю, раз Бог не благословил быть священником – буду врачом. Книг накупил, подал прошение на курсы подготовительные медицинские. Дежурю, врачи на операции зовут: «Иди, Володя, смотри, это вот так, это так…» Аппендицит, полостные операции, травма руки… Вдруг получаю телеграмму от личного секретаря владыки Валентины Васильевны Василенко – чудная женщина, они с владыкой были чада отца Александра Воскресенского. А в телеграмме сказано, что владыка хочет со мной встретится в Академии. Встретились в саду Академии, владыка еще раз расспросил – где родился, где крестился, кто родители, «како мыслиши, како веруеши». «Хватит, – говорит, – медбратом быть, приходи ко мне в Издательский отдел». Я сразу же написал заявление об уходе и пришел.

– И что вы увидели в Издательском отделе?

– Подход владыки был таков – в редакции начинать с самых низов, с экспедиции. Так что меня туда и отправили. Мы заворачивали в бумагу журналы, календари на русском, на английском и отвозили на Кировскую, в Главпочтамт, и там распределяли по городам, и за границу тоже. Приезжаем один раз, а к нам девочка какая-то подходит: «Ой, ребята, нам отстреляться надо, а мы не умеем. Постреляйте за нас». Оказывается, внизу под Главпочтамтом был тир, и они должны были там сдавать зачеты по стрельбе. Ну, что делать? Мы пошли, постреляли за них.

В домовом храме Издательского отдела Московского Патриархата во имя преподобного Иосифа Волоцкого

Потом я работал в корректорской. Старший корректор Елена Сперанская и остальные сотрудники учили меня внимательности при вычитке. Затем владыка предложил мне возглавить отдел богослужебной практики.

– А сколько же вам лет тогда было?

– Я 1952 года рождения, может быть, 23 года, может, чуть больше, священником еще тогда не был.

– Владыка сам принимал решения о перемещениях сотрудников?

– Я толком не знаю, но было ощущение, что все находятся на своих местах. Мы тогда сидели в храме Успения Божией Матери в Новодевичьем монастыре. Храм действующий был, в западной части – на паперти – было выделено небольшое помещение. Теснота страшная! Перегородки стеклянные. У владыки кабинет побольше, а у Евгения Алексеевича Карманова – пресс-секретаря – не кабинет даже, а место отгороженное. Приходим раз – сидит он в халате, в тюбетейке. «Что с вами, Евгений Алексеевич?», – спрашиваем. «Да вот, в Среднюю Азию ездил. На 10-летие журнала «Мусульманин Востока». Пригласили от нас представителя – владыка меня и отправил… Очень хорошо нас принимали, но у мусульман «сухой закон», а там люди со всего мира, и нам из чайничков заварных наливали коньяк, водку».

Все, кто работал в редакции, были люди опытные. И Евгений Алексеевич, и Иван Алексеевич Минаков, старший корректор, и Волгина Татьяна – они с Вячеславом Петровичем Овсянниковым английскую редакцию возглавляли. А Герман Федорович Троицкий каким знатоком был! Одни энциклопедии и словари кругом. Еще там работал Павел Васильевич Уржумский, Царствие ему небесное, – в этом году скончался – он 14 или 15 языков знал. Его тоже очень любили. Привлекал владыка и светских людей-знатоков. Помню, и какой-то дедушка-старообрядец к нам ходил. Владыка очень хотел, чтобы мы все помирились. Атмосфера была мирная, но владыку все уважали и побаивались.

– Владыка в редакцию каждый день приезжал? Ведь он служил по праздникам, по выходным.

– Владыка приезжал каждый день. И служил часто. Он ведь был первым викарием Патриарха Пимена, и в Елоховском Соборе служил, и по храмам Москвы. Был такой случай – все на работу стали опаздывать, а он приехал пораньше, встал у дверей и смотрит, во сколько кто придет. Стоит, а все мимо него шмыгают, даже благословение боятся взять.

Была, помню, еще инокиня Татиана, она владыку чаем поила, ну и нас заодно – мальчишек, вечно голодных семинаристов, подкармливала. Она тайная инокиня была, когда скончалась, тогда об этом и узнали.

– Мы знаем о социальном служении владыки, о том, как он решал многие вопросы, контактировал со светскими, партийными людьми, но ведь это было бы невозможно без помощи Божией, без постоянной молитвы…

– Владыка был великий молитвенник. Он приезжал на службу в Брюсов переулок, заходил в алтарь, какой бы ни был уставший, садился в кресло – напротив образ Спасителя древний, чудотворный – вот он на него смотрел, и было видно, что владыка молится. Ничего не говорил, просто было видно, что молится. И видишь – сначала владыка уставший, а потом на глазах преображается, как бы возрождается.

– Кого из святых владыка особо почитал?

– Иосифа Волоцкого очень чтил.

– Потому, что был епископом Волоколамским?

– Нет. Он внутреннее единство с преподобным ощущал, очень чтил его, все праздники служил в Волоколамске или у отца Леонида Яковлева или у отца Николая Попова в Возмище. Весь издательский отдел туда приезжал, хор из храма Воскресения Словущего. Очень часто приезжали целыми автобусами учащиеся Академии, семинарии, тоже с хором. Потом, если 9 мая, то в Дубосеково ездили.

– Расскажите, пожалуйста, про крестный ход в Введенском храме села Спирово.

– В Спирове храм не закрывался, там были и богослужебные книги, и облачения из Иосифо-Волоцкого монастыря. Монастырь тогда, в 70-е годы, был закрыт, крестные ходы запрещены. И поступали так. Владыка служил, а потом мы пешком шли из Спирова к монастырю. Километра полтора – такой своеобразный получался крестный ход. Хоругвей не несли – запрещено, но народу очень много, а владыка шел впереди, все рассказывал, показывал. С такой любовью рассказывал об Иосифе Волоцком, как он его чувствовал душой. И ученика его очень чтил – преподобного Левкия Юрьевского. Его мало кто знает.

Богослужение в Введенском храме села Спирово. 25 мая 1965 г.

– Интересно. Расскажите подробнее о нем.

– Владыка ведь был митрополит Волоколамский и Юрьевский – а почему, объясню.

Середа Юрьевская – это огромное село было, чуть ли не городок, и там был свой преподобный, Левкий, ученик Иосифа Волоцкого. Когда владыку только назначили епископом Волоколамским, он все, что можно, прочитал про Иосифа Волоцкого и ученика его, и поехал в это село посмотреть. Приезжает, монастыря, конечно, нет, даже и следа от него не осталось. Как бы найти это место? И вдруг видит – стоит на дороге бабушка. Он подошел расспросить ее, а она и говорит: «Я вас давно жду!» – «Как ждете? Что я сюда поеду, знал только один человек – я сам!» – «Мне преподобный Левкий во сне явился, сказал: “Приготовь еды, напеки пирогов, к тебе гости завтра приедут!”». Такое вот чудо было.

– Значит, владыка с радостью нес свое служение в Волоколамске?

– Да. У него приходов мало было: 2 храма в Волоколамске, в одном отец Леонид (Яковлев) служил, в другом – это уже не город, а село рядом – отец Николай (Попов). Еще был храм в Спирове, и Преображенский храм в селе Спас. А самый дальний приход владыки был в Песках. Это погост, кладбище. Вот это любимый приход владыки был – тишина, до ближайшей деревушки километра два. Там огромный деревянный храм, многоярусный, откуда-то перевезли его. Служил на этом приходе отец Петр (Трохин).

Как-то он заболел, а меня только рукоположили, и владыка меня отправил туда служить. Водитель довез меня до села Репитино, а оттуда еще километра два идти. Привез-то ночью, ничего не видно. Я иду. Перед Пасхой дело было, я – через речку, а лед трещит. Я вернулся на берег, начал кричать, звать. Тишина такая, что меня иподиаконы, которые там были, услышали. Гляжу – фонарик засверкал, как в сказке, идут… По какому-то бревнышку меня перевели.

С прихожанами Покровской церкви, г. Волоколамск

Это первая Пасха моя была как священника. Народу полно, народ неверующий. Милиция приехала, обрез у кого-то отняла, куда хотели стрелять – то ли в нас, то ли в воздух от радости? Владыка это место любил, приезжал туда служить в июне на Феодора Стратилата и на Илию Пророка. По-моему, это был Сретенский храм. Значит, и на Сретение служили. Иногда и в другие праздники.

Там один раз интересный случай был. Я еще иподиаконом был, и Леонид Емельянов – сейчас владыка Тихон Новосибирский – тоже. Он сказал: «Говорят, на Благовещение верба распускается». Мы удивились: «Не может быть, ведь снег лежит, морозы». Пошли ночью смотреть. Подошли к вербе, видим, на самом деле – набухают почки, на глазах трескаются, начинают цвести. А ведь зима была еще. Мы с керосиновыми лампами были. И кто впереди, это видели, а тем, кто сзади – темно, не видно. Они и говорят: «Да ладно, мол, придумывать». Раз, и все прекратилось. Кто-то засомневался, и все. Вот так бывает.

Иногда владыка и без службы на свои приходы приезжал, просто так. Вообще, волоколамские храмы его любимые были. И отслужит, и за столом посидит. Обязательно что-то расскажет, то одно, то другое… Так интересно! Записывать надо было.

– Много, наверно, владыка интересного рассказывал…

– Не только рассказывал, но и учил нас своим примером. Например, облачается – часы снимает. Зачем? Патриарх Алексий I так его учил – светские элементы не должны присутствовать в богослужении. И так во всем, личным примером владыка нас всегда учил.

Он очень чтил Патриарха Алексия I. У него преемственность такая духовная получилась – владыку Питирима рукополагал и в диакона, и в священники, и в епископы Патриарх Алексий I, а его, в свою очередь, Патриарх Антиохийский Григорий IV. Он приезжал в Россию в 1913 году на 300-летие Дома Романовых по приглашению митрополита Арсения (Стадницкого).

– То есть, зримая апостольская преемственность…

– Конечно. У владыки с одной стороны – земной, физической – в роду священнослужители были, а с другой – такой вот мощный духовный род – Патриарх Алексий I, Патриарх Григорий IV…

Владыка Питирим (Нечаев)

– Очень сильную. Как с родителями покойными. Утром просыпаешься, и первая мысль: «Господи, благослови на этот день, упокой души рабов Твоих: владыки Питирима, Татианы, Василия – родителей моих». Чувство такое, что владыка никуда не ушел, он рядом. Вот такое чувство.

– Вы соборовали владыку, когда он был в больнице…

– Мы соборовали его с отцом Леонидом (Кузьминовым) за 2 недели до кончины. Он попросил: «Вы меня пособоруйте, а отец Рафаил (тоже иподиаконом раньше был) меня исповедует и причастит». После совершения Таинства говорим ему: «Владыка, вы не унывайте», – а он заулыбался своей улыбкой: «Я не унываю и смерти не боюсь». И сказал: «Отпевать меня лучше в Духовском храме на Даниловском кладбище, там храм обширный, а Брюсов – поменьше, народ весь не вместит».

– Он был готов к своему уходу?

– Да. Смотришь в его глаза, и понимаешь, что ничего не изменилось. Они такими же остались, эти глаза, они не потухшие были. Потому, что Духом жил Владыка.

Честь и хвала Святейшему Патриарху Алексию II. Владыку отпевали в Елоховском соборе. Сам Патриарх отпевал, все епископы, все духовенство Москвы рядами стояли. На отпевании я обратил внимание – стоит ряд архиереев справа, ряд слева, а как раз напротив владыки двое епископов – Иринарх (Резин) и Феофиклакт (Моисеев) – сейчас это викарии Патриарха, а ведь тоже были иподиаконами владыки.

Когда отпеваешь светлого человека, испытываешь не уныние, а радость. Так и на прощании с владыкой было. Радость на душе была.