«Любовь объясняет все, что совершается в храме»

О церковных традициях, почитании святых икон, содержании и смысле богослужения рассказывает известный духовник и проповедник, протоиерей Валериан Кречетов, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Акулове.

Протоиерей Валериан Кречетов

Многое можно охарактеризовать тремя понятиями: «Нельзя. Не положено. Не принято»

Вот тут как раз нужно различать такие вещи: каноны, которых нужно придерживаться, ибо они сохраняют сущность. Потому что каноны создавались постепенно (например, иконописные каноны), и разница стилей в иконописи зависит от того, в какую эпоху была написана икона и как люди воспринимали духовные вещи. Когда-то иконы были просто написаны – и этого было достаточно, а потом их стали украшать ризами. А потом стали даже изображения писать только в тех местах, где нет ризы. И когда впоследствии снимали с такой иконы ризу, то на доске оказывались написаны «кусочки» святых: руки, ноги и лики. Поэтому такие вещи иногда смущают людей, они недоумевают: а как же правильно, а что же тут верно? Это вопрос очень серьезный и непростой. Здесь нужно помнить, что наша православная вера имеет особую духовную свободу. То есть, когда что-то делается в простоте и по любви, она допускает такие моменты: например, даже изображения не строго иконописные, но творимые с любовью. И благодать Божия одухотворяет и эти иконы, и они все равно почитаются, и к ним надо относиться с благоговением. Нельзя говорить: это изображение действительно, а это нет – нет, это намного более сложные вещи!

Протоиерей Сергий Орлов с семьей о. Валериана. 1974 г.

Когда мы проводили реставрацию настенной живописи, у нас работала искусствовед Руфина Дмитриевна, реставратор международной категории. Руфина – имя довольно редкое, а у нас неожиданно нашлась икона такой святой, только написанная на ДСП, довольно простая. И мы эту икону ей подарили в благодарность за ее делание, которое она совершала с любовью и участием. Она эту иконочку приняла и поставила ее где-то у себя в комнате.

Прошло несколько лет, у нее в квартире случился пожар, да такой, что даже металлические вещи расплавились. И среди пепла она находит потом эту икону святой мученицы Руфины. Целехонькую! Вот вам и свидетельство того, что «ин суд Божий, ин суд человеческий». И даже в отношении таких вещей!

А у нас часто начинают осуждать: это – так, а это – не так. Так нельзя! Конечно, может быть, это не совсем уж канонично, но это еще не значит, что это нужно совсем отбросить и чуть ли не попирать! Нет! Нужно быть очень осторожными в отношении церковных обычаев или чего-то другого. Выше закона стоит только любовь. И вот как раз любовь объясняет все, что совершается в храме. Поэтому, когда приходят в церковь и видят: в одном месте делается так, в другом – иначе, то не надо смущаться, а нужно различать. Вот это – ближе к тому, как должно быть. Это – не совсем так, но так люди понимают, у них такой взгляд на эти вещи. Многообразие форм – как и в творении Божием – делает мир разнообразным и красивым. Необязательно, чтобы всюду было «под одну гребеночку». Но при этом всегда нужно помнить самое главное: храм – это Дом Божий. Здесь невидимо присутствует Сам Господь (особенно в момент Евхаристии), Матерь Божия (мы знаем о явлении Покрова), присутствуют Ангелы Божии, святые. Это было открыто многим святым, например, преподобный Серафим Саровский видел за богослужением Самого Спасителя, Который благословил всех и вошел в Свой храмовый образ. Как бы встал на то место, где мы видим Его на иконе телесными очами.

Выше закона стоит только любовь. И вот как раз любовь объясняет все, что совершается в храме

Конечно, есть в церкви главное, есть и не главное, но, как говорил в свое время митрополит Филарет (Дроздов): «И главное, и не главное соединено между собой так, что разделять это противно и учению Отцов, и единству Церкви, единству веры». Потому что все это на самом деле соединено между собой.

И как мы внешне отличаемся друг от друга, как отличаются у нас руки, ноги, глаза (хотя все равно рука есть рука, а глаз есть глаз), так и в храме: некоторое отличие икон и каких-то форм – оно как бы раскрывает полноту красоты Церкви, настолько, насколько человек может ее изобразить в своих творениях, посвященных Богу.

Мы знаем, что когда создавался прообраз будущих храмов (храмов тогда еще не было), существовал только Киот Завета. И еще до того, как он был создан, Киот Завета был точно описан Моисею: что нужно изобразить на нем и как все это изобразить. Так все и было изображено.

Святитель Николай Сербский: «Весь мир видимый есть сила Невидимого, а тем более то, что находится в церкви»

Поэтому абсолютно неосновательны высказывания некоторых инославных о том, что иконописные изображения – это что-то новое и ненужное. Нет! Во-первых, это древнее, а не новое, и не только не ненужное, а необходимое! Необходимое, потому что все эти видимые образы возводят нас к Невидимому. Как говорит святитель Николай Сербский: «Весь мир видимый есть сила Невидимого, а тем более то, что находится в церкви». Поэтому изображения на иконах являются священными, и мы обращаемся к ним с молитвой. Киота Завета могли касаться только посвященные, поэтому неприкосновенен престол, неприкосновенна была и «святая святых», а теперь это как раз и есть алтарь в наших православных храмах.

Все остальное тоже имеет свои правила и свои законы. Во-первых, изображения святых (а прежде всего, Спасителя и Матери Божией) четко и строго всегда регламентированы. Справа от Царских врат всегда расположен образ Спасителя, а слева – Матери Божией. Почему так? Сделано это для того, чтобы разделялся в храме (так полагалось) мужской пол и женский. Справа стояли мужчины, слева – женщины. Это восходит еще к ветхозаветному времени, когда сестра Моисея, Мариамна, по ступеням поднималась (откуда у нас в церкви и антифонное пение). Тогда пели на два лика – и мужской, и женский лики исполняли песнопения, прославляя Бога. Потом уже они поднимались по ступеням храма Соломона.

И в Великую Субботу мы поем ту песнь, которую воспели иудеи, когда пересекли Чермное море: «Господа пойте и превозносите во вся веки!» Как это замечательно!

Поэтому православное богослужение имеет и догматическое, и историческое, и эстетическое значение, ведь все это, вместе взятое, еще и воздействует на душу человека.

Протоиерей Валериан Кречетов

Кстати, богослужение – это такое великое дарование Божие (а иначе и не назовешь – «дар Божий»), что наши предки, когда избирали себе веру, то смотрели именно на богослужение. И наибольшее впечатление на них произвела служба в Великой Софии в Константинополе. Помните? «Не знаем, на Небе или на земле мы находимся…» Вот насколько прекрасно богослужение.

Вообще, красота храмов, разнообразие их форм, множество икон и росписи церковной (иногда можно увидеть целый сонм святых, причем они расположены обычно в такой последовательности, что изображают собой преемство: пророки, апостолы, Святые Отцы, родоначальники монашества, их ученики) – все это символизирует собой единство и непрерывное преемство Церкви. И очень важно все это понимать и принимать благоговейно.

Самое главное, чтобы человек помнил о том, куда он входит. Помнил о том, чем отличается православный храм от других зданий, например, каких-то исторических памятников. Именно тем, что в нем душа испытывает особый трепет. Потому что здесь ощутимо присутствует благодать Божия!

Самое главное, чтобы человек помнил о том, куда он входит

Однажды у меня была беседа с одним очень хорошим человеком. Его супруга говорила о нем: «Муж у меня очень хороший, очень добрый, но неверующий…» Человек он был очень умный, правда, технарь (но я ведь тоже технарь в прошлом). И как-то раз я сказал его супруге: «Пусть придет ко мне, мы с ним побеседуем!» Он пришел, мы сели, беседуем, а в это время мимо проходил наш алтарник, который закончил в свое время закрытый факультет Бауманского института (у них даже тетради не выносили, настолько все было засекречено), человек очень верующий и церковный. Он нас послушал и говорит: «А, знаете, я пришел к Богу не через ум! Я просто представил себе, что встретил бы я, например, Андрея Рублева и сказал бы ему: “Вообще-то ты создал шедевр, но сам по себе ты просто дурак!” И как бы я выглядел? Если бы я осмелился так ему сказать, то был бы последним подлецом. Ведь я даже представить себе не могу то, что он изобразил!» А потом сказал моему собеседнику: «Знаете, вы просто идите в храм и прислушайтесь к своему сердцу: к тому, что оно почувствует там», – «Так значит, я уже сдался?» – «А-а-а, значит, вы уже признаете то, против чего воюете?» Вот такой между ними состоялся диалог.

И, действительно, этот человек пришел в храм, постоял, прислушался к своему сердцу, проникся. Потом крестился, венчался – все, как положено, слава Богу! Таков был путь одного человека, таким он вполне может быть и у других.

Протоиерей Валериан Кречетов

Мне пришлось крестить одного человека – он пришел к крещению в 50 лет, имеет юридическое образование, некоторое время даже возглавлял атеистический отдел одного из московских райкомов, 15 раз стоял в почетном карауле у гроба Сталина.

Так вот, он, по долгу своей службы, должен был бороться с «пережитками». А ум имел пытливый, человеком был любознательным. Он потом рассказывал: «Был я в кирхах, был в костелах, был в мечетях, был в синагоге, заходил к баптистам… А пришел в православный храм и сказал себе: вот здесь – то!» То есть, он почувствовал благодать!

Один человек рассказывал: «Был я в кирхах, был в костелах, был в мечетях, был в синагоге, заходил к баптистам… А пришел в православный храм и сказал себе: вот здесь – то!»

Итак, если человек не бесчувственный, если он стремится к Истине, то он обязательно услышит Бога. Сам Спаситель сказал: «Я пришел, чтобы свидетельствовать Истину, и тот, кто от Истины, послушает гласа Моего».

Но вот тут-то иногда появляется то самое, что врагом нашим используется для смущения души: «А вот, батюшка на меня так-то посмотрел!», «А вот, то-то он мне сказал…», «А вот, так-то мне за ящиком сказали…», «А вот тут меня толкнули…» И начинаются зацепки, начинаются препинания.

Но ведь, если вдуматься, то все это уже было, и очень давно: когда-то один человек сказал с укоризной, что «вот, в монастырях, мол, сейчас такие монахи…» (а это был еще XIX век). И тот, кому был направлен этот упрек (не помню, владыка, по-моему), ответил: «Но ведь приходят-то они из мира, от вас! Ну, не успели еще переделаться, значит…»

Есть сущность в Церкви, а есть в Церкви личности. Личности бывают разными, их очень много

Кроме того, характеры все равно остаются характерами, и ведь не многие уж так сильно трудятся над изменением своего характера! Да если и трудиться много, не сразу с ним справишься, недаром Суворов говорил: «Себя победишь – будешь воистину непобедим!» Тут уже нужно отличать сущность от личности. Есть сущность в Церкви, а есть в Церкви личности. Личности бывают разными, их очень много. Иногда человек (по своему усердию даже) начинает что-то делать так, как именно он понимает. Хорошо, если он прислушается, когда ему сделают замечание, скажут, что он не во всем прав. И тут мы неизбежно соприкасаемся с вопросом: где же правильно, а где – не то?

Прежде всего, нужно помнить, что приходим мы – к Богу, в храм Божий. Существуют такие понятия как Устав, правила Церкви. Да, многие этого не знают. Но ведь перед тем, как садиться за руль автомобиля, человека заставляют учить правила дорожного движения. В Церкви немного другая ситуация: человека никто не заставляет приходить, он сам там появляется. Хотя ведь и пешехода тоже можно оштрафовать, если он не знает правил движения. В то же время, когда человек попадает в какое-то общество, в какую-то систему, он все-таки вынужден знакомиться с теми правилами, какие там существуют. Особенно это заметно в армии. Там существует устав, форма, существуют законы. В сущности, армия по своему устройству копирует устройство Церкви. Тут и единоначалие, и иерархия, и послушание, и устав. Ну, и когда кто-то что-то не так делает, мы начинаем возмущаться, что у нас с армией что-то не так. Но ведь в армию тоже приходят люди из общества, из мира. А о том, что такое мир, сказано в Евангелии: «Аще бы от мира были, мир любил бы свое, но поскольку вы не от мира, поэтому ненавидит вас мир!» Если мы будем помнить эти слова, многое из того, что происходит в окружающей жизни, перестанет нас удивлять.

На чем же остановиться в главном? Существует в храме престол, а все остальное – уже остальной храм. И когда человек ощущает это с детства (а меня Господь сподобил вырасти в Церкви), то все это органично чувствуется.

Протоиерей Валериан Кречетов с детьми в Покровском храме с. Акулово

Я до сих пор удивляюсь некоторым людям, которые и в церковь-то давно ходят, а у них нет в душе того благоговейного чувства, которое мы, что называется, впитали с молоком матери (мама-то моя была очень верующая, с 15-ти лет до 90-та она пела в церкви). Я помню, что когда выходили на литию (а у нас, как и подобало, на литию выходили прямо к притвору), так вот, эту линию – от священника до алтаря – я, будучи прислужником, не мог пересечь. Я не мог ее пересечь: я понимал, что я не имею права этого сделать, я мог ее только обойти! Я не видел ее, но чувствовал!

Кстати, ныне покойный отец Феодор Соколов пригласил однажды своего школьного друга Костю в алтарь на Пасху. А Костя был внуком Владимира Петровича Седова (того человека, которому митрополит Филарет (Дроздов) являлся дважды наяву). Костя был верующим мальчиком, все понимал и знал, но вдруг ему вздумалось перейти на другую сторону алтаря. Он двинулся по направлению между престолом и Царскими вратами, и тут некая сила его отбросила назад – как Марию Египетскую в свое время! Он весь затрепетал и стоял, не шелохнувшись, пока кто-то не подошел к нему и не сказал: «Здесь же нельзя ходить, я тебе не сказал!» А он ответил: «Теперь я понял!» То есть, даже совершенно реально это место ограждается Ангелами.

Одному благочестивому отроку было видение во время пения Херувимской: весь храм наполнился Ангелами, а в алтаре – только Огонь, Пламень… Этот отрок наверняка не знал слов Псалтири: «Творяй Ангелы Своя духи и слуги Своя пламень огненный…» Но это было воистину так, так он и рассказал!

Про Ангелов очень интересно сказал отрок: «У них зубов нет, у них во рту – огонь». Ну, это придумать невозможно. Значит, все это есть, благодать присутствует в храме невидимо, Ангелы присутствуют, поэтому в храме мы должны присутствовать с особым трепетом.

Вид на Афон с вершины Святой Горы. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

Конечно, особенно трогательно вспомнить про Афон. На Афоне в храме стоит полная тишина. Если что-то необходимо сказать, то говорят шепотом или знаками. После того, как Господь впервые сподобил меня быть на Афоне, меня спросили: «Что такое Афон?» Сначала я замер, не зная, что сказать, а потом ответил: «Безмолвие. А-фон». «Фон» – это «звук». «Фонетика», «мегафон», «телефон» – все это «фон». «А-фон» – «беззвучие», отсутствие звука. Поэтому в храме, прежде всего, должно быть благочестивое молчание, безмолвие. Всякие разговоры в храме по-настоящему недопустимы. Это нужно знать не только тем, кто вновь приходит, но и тем, кто ходит постоянно в церковь: в церкви нужно молчать. Само богослужение Великой Субботы напоминает нам об этом: «Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет: Царь бо царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным». Ведь если бы мы хотя бы вдумывались в эти слова, то многих вопросов бы мы не задавали.

Всякие разговоры в храме по-настоящему недопустимы

Слава Богу, теперь у нас есть воскресные школы, есть возможность детей просвещать. И великая благодарность нашему Первоиерарху, Святейшему Патриарху, за то, что он обращает внимание на миссионерские подвиги. Миссионерство – оно особенно нужно сегодня в нашей Церкви. Потому что сейчас люди часто набираются слухов: где-то кто-то кому-то сказал, и пошло гулять дальше. Ладно бы, если бы они только к себе это применяли, но ведь и других учат поступать так, как они услышали.

Надо понимать, что не все одинаково подходит всем. Например, пост. Не всякий может понести пост в полную меру, потому что существуют обстоятельства служебные, обстоятельства семейные, обстоятельства своего личного здоровья. Сказано: «В Церкви постом не положено вкушать скоромную пищу…» Не «нельзя», а «не положено». Допустим, рыба – в субботы и воскресения, а в другие дни – «не полагается». Масло – по вторникам и четвергам, а в понедельник, среду и пятницу – без масла, масла «не положено». Но «не положено» – это не «нельзя»! Это вещь очень существенная. Например, «поклоны – не положено», но это не значит, что нужно за шиворот хватать того, кто делает поклон – да пусть поклонится, ничего в этом страшного нет! Потом узнает, что «не положено». А вдруг у него сейчас особое душевное состояние, ведь земной поклон – выражение смирения, покаянного чувства. Может быть, у него сейчас как раз такое состояние? Может, ему стоять-то стыдно и смотреть на небо, может, он испытывает такое раскаяние сильное сейчас? Пусть…

Но есть и другое. Например, говорят: «Благословите мне есть молоко, у меня здоровье не позволяет…» Помню, отец Сергий Орлов (человек очень образованный, в 1911 году закончил Московскую семинарию при владыке Феодоре (Поздеевском), потом Варшавский университет и Киевский политехнический, потом еще Московскую духовную академию, и только потом стал священником; человек, который вместе с владыкой Афанасием (Сахаровым) был членом Богослужебной комиссии, занимался составлением богослужебных указаний, календаря церковного, человек очень эрудированный), когда его просили «Благословите молоко…», – отвечал: «Благословить не могу. Церковь не благословляет! Не можете без молока – ну, что ж, как уж вам позволяет здоровье, так и вкушайте! Но благословить – не могу!» Вот насколько серьезно относились к посту! Что же, благословляется нарушать пост? Нет! «Вся Церковь не благословляет, и я благословить не могу!»

Поэтому здесь нужно различать эти понятия. «Нельзя» в церкви, конечно, тоже присутствует: нельзя драться, сквернословить и так далее. После всего этого церковь полагается освящать, хотя бы малым чином. Это – нельзя! А «не положено» – это другое. Не положено громко разговаривать в церкви, не положено ходить по храму во время богослужения, ну и так далее.

Протоиерей Валериан Кречетов с детьми

Если же человек не знает этого, то, конечно, не надо выпроваживать его на улицу за это, но сказать ему нужно.

Кроме того, конечно, всем нужно знать главные моменты богослужения. Церковь воспевает: «Станем добре, станем со страхом, вонмем…» Внимание! Всем внимание: встанем со страхом Божиим! Отложим все остальное. Конечно, если уж что-то случилось срочное и надо выйти, то надо постараться сделать это незаметно…

Кстати, очень печально, что люди, приходящие в церковь, часто не понимают, что после чтения Евангелия самым важным моментом утрени на всенощной является Шестопсалмие. Настолько это трепетный момент богослужения, что человек должен стоять по струнке, тут даже поясных поклонов не положено. Только в начале и в конце Шестопсалмия – 3 поклона и 3 крестных знамения. Есть такое благочестивое предание, что Шестопсалмие длится столько, сколько будет продолжаться Страшный Суд. У нас же это считается чуть ли не «перерывом» между 1-й и 2-й частями всенощной. Наемные певчие во время Шестопсалмия (кто-то рассказывал) усаживаются или выходят на улицу покурить. Конечно, это кощунство.

Итак, самый высший момент всенощной – это Евангелие, потом идет Шестопсалмие (Шестопсалмие читается до Евангелия). Дальше уже – вход, поется догматик: догмат воплощения Сына Божия и особенно почитание Матери Божией. Поэтому здесь тоже все – внимание, «премудрость».

Основное содержание утрени (изменяемая часть службы) – это канон. В каноне – самая важная – 9-я песнь. В ней воспевается и прославляется Матерь Божия: «Богородицу и Матерь Света в песнех возвеличим!» В этот момент священнослужители снимают головные уборы (имеющие право носить их), это есть время особого почитания Матери Божией. Далее идет Великое Славословие.

Веры-то еще нет, а голова – у каждого своя. Даже если что-то и не так, то нужно набраться терпения

У отца Иоанна (Крестьянкина) есть прекрасная проповедь, в которой он говорит, что сейчас много молодежи, изуверившись в жизни, «извалявшись в грязи», ринулись в церкви. Но хорошо бы, если бы они приходили со смирением, стараясь что-то там почерпнуть, а не вваливались в храмы со всем своим скарбом из прошлой жизни, тут же начиная судить: что тут так, а что не так, со своей точки зрения. Ведь тогда и вправду исполняются на них слова святителя Феофана: «Что ни голова, то своя вера». Веры-то еще нет, а голова – у каждого своя. Даже если что-то и не так, то нужно набраться терпения. Никто, приходя в какое-то учебное заведение, сразу не становится специалистом. Ученик долго учится, прежде чем что-то узнать. Поэтому – «смирение, терпение, время». Со временем все придет, а если что и получается не так, то тут нужно молиться, чтобы Господь помог. И Господь и человека пошлет, и разумение даст, если нужно. Но главное – никого не осуждать и ни в коем случае не производить в Церкви никаких революций.

В том и сила Церкви, что она есть «столп и утверждение Истины», она возвещает Истину. И что в Церкви сказано – сказано на все века и на все времена. Апостол Павел сказал: «Если даже ангел с Неба будет проповедовать не то, что мы говорили, анафема да будет!» Если апостол Павел так говорит, тем более, это справедливо и по отношению ко всем остальным. Живое преемство важнее всего, ну, а уж кто как сможет, кто сколько сможет понести – это уж как Господь даст!