Томас Трахерн и чудо детства

«Соблюдайте свое сердце, ибо от него плоды нашей жизни и смерти».
(Томас Трахерн, «Сотницы духовных размышлений», IV, 41)

Предисловие протоиерея Андрея Филлипса

Один из витражей, посвященных Томасу Трахерну в часовне Одли кафедрального собора в Херефорде

Томас Трахерн и чудо детства

Томас Кен

Томас Трахерн родился в Херефорде^[2] в 1637 году, а умер в Теддингтоне^[3] в 1674 году в возрасте 37 лет. Сразу после падения Республики он был рукоположен во диакона, а вскоре – в священника церкви Англии. На протяжении своего служения он настаивал, что послушание необходимо для здоровья нации. Под послушанием он, несомненно, понимал хранение той традиции церкви, которая была основана на писаниях Святых Отцов и Вселенских Соборах. Кроме того, абсолютно ясно, что в то время еще сохранялась устная традиция среди народа. Как и епископ святой жизни Кен^[4], еще один англиканский богослов, Трахерн своим примером подтверждал, что он жил и умер в вере ранней, неразделенной Церкви.

Колледж Брейзноуз в Оксфорде - вид с часовни св. Марии

Томас Трахерн, в то время молодой священник, окончивший Брейзноз-колледж Оксфордского университета, сознавал, что хотя образование открыло для него целые миры учености, но, тем не менее, не очень помогло ему. Он писал об этих годах так: «Не было ни одного учителя, который бы учил блаженству, хотя это госпожа всех других наук».

А время было сложное. Республиканское правление в Англии могло привести молодого человека к тому, чтобы стать еще большим диссидентом по отношению к государственной церкви, ревнителем и пуританином; или уйти в другую крайность и подражать стилю жизни распутного монарха; принять новый акцент на эмпирическую науку; стать циником по отношению к религии и вере.

Блаженство, как понимал его Трахерн, является глубокой радостью, дарованной через живую благодать Святого Духа и наше постоянно возрастающее причастие Божественного Естества. Трахерн не мог себе представить «скорбного» Бога, неверно изображавшегося на распятиях того времени на Западе в крови и агонии. Он не был пуританином.

Вот что он писал: «Бог блажен Сам в себе, блажен в нас. Блажен в Вечности, блажен во времени, блажен в Раю, блажен на земле, и мы будем блаженны. Он блажен в творении, в искуплении (грехов человечества. – Прим.пер.), в Судном Дне, и мы будем блаженны. Он блажен в Своих делах, блажен в Своих законах, блажен в Своих путях, блажен в Своих (Предвечных) советах, блажен в славе Своего бесконечного Царства, блаженны будем и мы, обязанные преобразиться в Его Божественный образ и стать едиными с Ним» («Избранные размышления», IV, 41).

Это настоящее чудо, что мы заново открыли для себя Трахерна в нашем веке, словно он был пророком для нашего времени. Его труды были надолго забыты, а первые рукописи начали выходить в свет лишь в 1896 году. Затем стали появляться отдельные рукописи в библиотеках, а некоторые были даже буквально спасены от сожжения на кострах. Мы по-прежнему пытаемся соединить воедино все обнаруженные до настоящего времени его писания, чтобы лучше понимать этого замечательного богослова и его мысли.

Недавно я посещал конференцию в Оксфорде, посвященную исследованиям наследия Трахерна. Можете представить мое удивление, когда доктор Джулия Смит, в настоящее время пишущая книгу о жизни Томаса Трахерна, прочитала следующий отрывок из неопубликованной рукописи под названием «Церемониальный закон»:

Его Имя да будет самым дорогим в наших устах.
Наше “Аллилуйя” и наши ежедневные пения
Никогда да не осквернятся нашим вульгарным языком.
Но когда бы мы ни сидели или стояли, лежали или шли, ​
будем использовать его (язык) с благоговением, страхом и радостью.

Это подтвердило мое видение Трахерна, появившееся при чтении «Сотниц размышлений». Я убедился, что Томас Трахерн посвятил себя Святому имени Божиему и молился Ему в тишине своего сердца.

Херефордский собор

Итак, разочаровавшись в полученном образовании, Томас Трахерн решил жить на 10 фунтов стерлингов в год и стать приходским священником в маленькой церкви в честь Божией Матери деревни Креденхилл^[5] близ Херефорда. Целью подвижника, жившего теперь в тишине сельской местности Херефордшира, было испрашивать у Святого Духа наставления о природе блаженства. Как и преподобному Серафиму на камне, молодому священнику приходилось бороться с демонами:

Сижу в своем доме, одинокий и заброшенный,
никого, кроме огня и меня, только печка и стул;
я поднимаю взор к стене,
но в тишине не вижу ничего своего,
кроме нескольких сияющих чашек и тарелок;
Стол и деревянные скамейки,
где люди некогда обедали.
Мой ум лишь немного развлекала
висевшая там цветная ткань,
на ней была вышита старинная история,
которая была обнаружена светом через стекло.
Я сильно удивлялся, видя, что все мое богатство
ограничено этим маленьким пространством,
а на большее вряд ли мог надеяться.
Мне причиняло боль сознание того,
что такая скудная обстановка,
это все, что у меня есть:
ибо я забыл свои легкость и здоровье,
не думал о руках и глазах,
ни о душевном и телесном воздаянии;
также не думал, что солнце,
луна, звезды и люди – мои,
хотя они сияли вокруг меня;
и я был поэтому почти погублен.

(«Бедность»)

Церковь Пресвятой Богородицы в Креденхилле, Херефордшир, где служил Трахерн

Ему приходилось мучиться и тосковать от одиночества:

Я верю,
вечер был затененным и неясным,
та самая тишина мучила меня,
а скорбь была продолжительной:
тайное желание
заставляло меня считать свою судьбу убогой.
Я был так слеп, не чувствовал своего здоровья,
мои глаза не могли видеть ни радости, ни изобилия. ​
Я не мог догадаться,
к чему так стремилась моя душа;
но мне не хватало какого-то блаженства -
рядом с землей и небом я его ясно нашел.
Это меня сильно мучилo, моя рана
увеличивала мою боль; и какова должна быть моя история –
я не знал. Некому было мне показать.
О, вы, мрачные предметы!
Вы немые, молчаливые и недобрые творения!
Как могу назвать Вас приятными ручьями,
если Вы не облегчаете мой ум!
Неужели Вы не заговорите, не нарушите тишину,
и не скажете мне, что это, чего я так жажду?
О, пожалейте меня, хотя бы укажите на мою радость:
проявите доброту ко мне, мальчику.
Но они хранили молчание:
ни земля, ни леса, ни холмы, ни ручьи, ни небеса
не открывали мне, где спрятано то благо,
к которому я стремился.
Тенистые деревья,
вечерняя мгла, гудящие пчелы,
щебечущие птицы, немые ручьи и броды, сговорившись,
не давали ответ на мой вопрос.

(«Одиночество»)

Но затем, в Богом определенное время, случилось нечто удивительное – к нему вернулась память о невинном блаженстве его детства. И он написал стихотворение под названием «Восхищение»:

О, сладкое младенчество!
О, огонь Неба! О, священный свет!
Как светло и ярко!
О Небесная радость!
О, великое святое блаженство,
которое теперь есть у меня!
Такая великая радость передана мне в руки!
От вышнего Бога
она послана, Небеса меня воспламеняют,
чтобы превозносить Его Имя!
Звезды движутся!
Горящее солнце отражает Его любовь!
Какой божественностью
переполнен я ныне! Кто поднял
меня ко всему этому духовному богатству, этой жизни и здравию?
Кто сделал меня таким? Чья Божественная десница?

Что же произошло? Трахерн описывает то состояние, которое он пережил в детстве, когда видел мир сотворенный Богом, развернутый перед ним Божественной милостью, чтобы от него учиться. Мир природы, однажды преобразившийся таким образом перед человеком, по мнению Трахерна, является чем-то вроде стояния перед иконой пророка Илии, с великим множеством счастливых мыслей в сердце:

Мысли – это крылья, на которых летает душа,
вестники, парящие на небе,
огненная колесница Илии, которая переносит
душу человека, уже здесь, к тем Небесным радостям.

(«Мысли, IV»)

Дар памяти детства вернулся к тому, кто сердцем открыт Богу и предан Ему: «Я видел все в тишине Эдема... Все время была бесконечность и вечная (Господня) суббота... Не странно ли это, что младенец становится наследником целого мира и видит такие тайны, которые никогда не откроют целые тома научных книг?»

Уильям Ло^[6], еще один англиканский богослов, сказал, что целью образования является возвращение детей обратно в Рай. Если бы только в наш век светского воспитания и полного искажения образов, родители, учителя и педагоги-теоретики могли помнить и углубляться в эту совершенно правильную мысль! Лично я предпочту видеть Рай в тварном мире, а не познавать, как работает ядерная энергия.

Трахерн создавал свои «Сотницы размышлений» для блага одной молодой леди, искавшей Христа и радостей Его Царства. Это очень личная книга, и для нас ее чтение является привилегией – мы словно подслушиваем их разговор. Слово за словом, строчка за строчкой, глава за главой – мы держим в руках сокровищницу наставлений, подходящих для всякой души, ищущей свободы от мрачных снов этого мира.

Суть наставлений Трахерна молодой леди, вверенной его пастырскому попечению, строго соответствует Евангелию; суть заключается в том, что мы должны стать, как дети, чтобы увидеть Царствие.

«Зерно было бессмертной пшеницей с востока, которую никогда не сеяли и которую никогда не пожнут. Я подумал, что она стояла и простоит здесь вечно. Пыль и камни улицы были так же драгоценны, как золото: сначала казалось, что ворота были концом света. Зеленые деревья, когда я впервые их увидел сквозь одни воротa, привели меня в восторг – их сладость и необычная красота заставили мое сердце прыгать от радости и почти свели с ума от экстаза – они были настолько необычными и чудесными. А люди! Какими же досточтимыми и величественными выглядят старики! Бессмертные херувимы! Молодые люди – блестящие и сверкающие ангелы, а девы – неземные дивные создания, полные жизни и красоты! Маленькие мальчики и девочки, кувыркающиеся и играющие на улице, были как движущиеся драгоценные камни! Вечность открывалась в свете дня, и за каждым предметом появлялось нечто бесконечное: все это беседовало с моим ожиданием и двигало мои желания. Но! Я стал испорченным, мне пришлось познать грязные дела этого мира. Сейчас я о них забываю и становлюсь, как и раньше, маленьким ребенком, который может войти в Царствие Божие».

Для Трахерна возродиться во Христе означает в том числе и заново участвовать в чуде детства; это чудо на новом, зрелом уровне, через которое мы узнаем и видим Царствие повсюду вокруг себя.

Будучи христианами, мы знаем, что Бог создал мир Своим Словом. В наших умах сразу звучит начало Евангелия от Иоанна. Слава творения повсюду вокруг нас – от песчинки до самого великолепного ландшафта. Наша задача узнать Логос (Слово), сокрытый в многообразии творения и таким образом постичь полноту жизни рядом с нами и внутри нас. Слова Божии, которыми Он творит, рассеяны повсюду вокруг нас, чтобы нас учить и поддерживать.

Писания Трахерна всегда хорошо продуманы. Нам не дано созерцать Божественную сущность, потому что Господь своим существом не доступен человеческому разуму; но мы должны искать Бога в Его делах, которые поддерживают весь тварный мир. Трахерн пишет: «Он (Бог) сам пребывает во всем». Через правильное знание мира мы подтверждаем Образ, по которому были созданы, и узнаем, что призваны расти, чтобы уподобиться Ему. Приведем несколько цитат из «Сотницы размышлений», свидетельствующих об этом.

«Ваше наслаждение миром не является правильным до тех пор, пока Вы не будете просыпаться, как в Раю, каждое утро; пока не будете видеть себя во дворце Вашего Отца и не будете смотреть на небеса, землю и воздух как на Райские радости: то есть, пока так не начнете ценить все вещи, словно бы Вы находились среди ангелов. Невеста монарха в палате своего мужа не имеет таких причин для восторга, какие имеете Вы».

«Вы до тех пор не будете правильно наслаждаться миром, пока в Ваших венах не потечет само море, пока Вы не будете одеты в Небеса и коронованы звездами: и пока не будете воспринимать себя единственным наследником целого мира; и более того: все люди мира по отдельности являются такими же единственными наследниками, как и Вы. До тех пор, пока Вы не сможете петь, радоваться и изумляться в Боге, как нищие радуются золоту и скипетрам, Вы не будете наслаждаться миром».

«Пока Ваш дух не наполнит весь мир... Пока Вам не станут настолько близки пути Божии во все времена, как близки Вам прогулка и стол... пока Вы не полюбите людей настолько, что будете желать им счастья... Вы не будете наслаждаться миром».

«Ваше наслаждение не является подобающим, пока не будете ценить каждую душу человека как великое сокровище – что делает наш Спаситель. Пока законы Божии не станут для Вас слаще меда и медовых сот, потому что они повелевают Вам любить всех людей совершенной любовью».

«Мир есть зеркало бесконечной красоты, но никто не видит ее. Это храм величия, но никто не ценит его. Это область света и мира, если люди не беспокоили ее. Это Рай Божий. Это сейчас больше значит для человека, с тех пор как он пал, чем прежде. Это место пребывания Ангелов и врата Рая. Когда Иаков пробудился от сна, то сказал, что Бог здесь, а я этого не знал. Как страшно это место!

Это ни что иное, как дом Божий и врата Рая».

Путь к этому наслаждению творением, по мнению Трахерна, лежит через одну любовь: «Любовь истинно есть то, через что мир приносит радость». И наше тело, как говорит Трахерн, было «дано нам, чтобы быть фонарем только для свечи любви, сияющей в нашей душе; им мы видим, чувствуем, едим и пьем: но в конце концов, мы можем уподобиться Богу...».

«Душа своей любовью получает трех помощников: славного духа, обитающего внутри; славного духа, текущего в потоке; славного духа, почивающего на объекте любви». Здесь мы видим, что Трахерн считает наши «меньшие разновидности любви» призванными к любви Пресвятой Троицы, чтобы достигнуть освящения. Об этом свидетельствует и одна из его молитв: «О, бесконечный Бог, центр моей души, обрати меня к Себе, чтобы я в Тебе почивал, ибо Ты создал меня для Себя, и мое сердце не спокойно до тех пор, пока оно не соединится с Тобой.

И видя, о Вечный Отец, что Ты создал меня, чтобы я любил Тебя, как сын, прошу Тебя, дай мне благодать, чтобы я любил Тебя, как своего Отца.

О, единородный Сын Божий, искупитель мира, видя, что Ты создал и искупил меня, чтобы я мог слушаться Тебя и подражать Тебе, прошу, заставь меня совершенно слушаться Тебя и подражать Тебе.

О, Дух Святый, видя, что Ты создал меня, чтобы освятить, – прошу, сделай это, сделай это для Твоей славы; чтобы я мог должным образом прославлять и служить Святой и Нераздельной Троице во единстве и единому Богу в Троице.

О, даруй Себя мне, ибо без Тебя ни один дар не имеет цены. И поскольку Ты сам есть дар, дай мне Себя, какой Ты есть, чтобы я дал Тебе себя, какой я есть, и стал причастником Божественного естества».

Свой духовный опыт Трахерн сочетал с жаждой научных знаний. Он зачитывался научными работами того времени. Однако научные труды, которые он читал, он пропускал сквозь фильтр своей пламенной веры и через чтение Святых Отцов Церкви. Он считал своим призванием делиться с людьми тем просвещением, которое было даровано ему.

Трахерн ставит любовь – агапе – в центр своего опыта. И чтение книг помогло ему подобрать правильные слова для выражения своих мыслей:

«Бесконечную любовь нельзя выразить в конечном пространстве: ей нужны бесконечные места, чтобы выражаться и показывать себя. Следовательно, она должна заполнить всю бесконечность и вездесущность Бога радостями и сокровищами для моего наслаждения. И все же она должна выражаться в конечном пространстве, чтобы я мог ими наслаждаться. И она должна бесконечно выражаться в самом маленьком пространстве, чтобы я в любой момент мог видеть их всех. Она в обоих случаях бесконечна, ибо моя душа есть бесконечная сфера в одном из центров. Поэтому, знайте, что Вы любимы бесконечно: Бог сделал Ваш дух одним из центров в бесконечности, постигающим все, и наполнил все вокруг Вас бесконечным образом неиссякаемыми богатствами: они сияют перед Вами и окружают Вас Божественной и Небесной любовью» («Сотницы», II, 80).

В своей «Христианской этике» Трахерн более сдержан, но и более резок, чем, например, кембриджские платонисты. «Духовное пространство разума трансцендентно (запредельно) по отношению к времени и пространству, – пишет он, – потому что все время и пространство заключены в нем. Есть пространство в знании для всех постижимых умом объектов, пространство в нашей оценке того, о чем мы заботимся и чего желаем. Признаюсь, это пространство странно и таинственно. Возможно, это величайшее чудо в природе; ибо это бесконечная сфера в точке, необъятность в центре, бесконечность в миге. Мы чувствуем это, хотя не можем понять» («Христианская этика», X).

Ортодоксальные взгляды Трахерна очевидны и в его споре с Генри Мором (1614-1687; философ, один из ярких представителей кембриджской платонистской школы. – Прим. пер.), которого в свете его писаний можно охарактеризовать и как теософа. Как и Уильям Блейк^[7], спустя более чем столетие после него, Томас Трахерн доводит до конца мысль Мора о предполагаемых бесконечных лабиринтах пространства, поддерживаемых безличной силой. В духовном смысле эта идея (не доведенная до конца) есть безжизненная, интеллектуальная ловушка для обмана наших рациональных способностей. Он пишет:

«Не вижу, чтобы это (то есть бесконечные миры, или, как бы мы сегодня сказали – галактики, Мора. – Прим. пер.) была живая субстанция, которая держалась бы на знании и мудрости, любви и благости, силе и владычестве, каков есть Господь».

Далее он видит пространство в понимании Мора, как физическую и воображаемую протяженность – нечто вроде абсолютной пустоты или «черной дыры» – и так описывает его: «Одинокая пустота, или темное, воображаемое место».

Вездесущность Божия, как пишет Трахерн, намного более тонка и совершенна. Но он не впал в ловушку декартовского тщеславия, чтобы сказать, что мы существуем, только когда мы мыслим: «Я бы не смог поспешно поверить в то, что бесконечная вместимость (или пространство) и есть Бог, и что все духи являются частями этого пространства или вместилищами, отличными от него и протяженными, как оно». Таким образом, «научный» взгляд на вселенную, приверженцем которого был Мор, Трахерн видит, как разлучение нас с Богом и даже с нашими собственными душами.

«Жизнь и знание, выбор и свобода, воля и сила, радость и слава» суть «вещи иного порядка».

«Предположим, что существо Божие и есть эта бесконечность. – Задается вопросом Трахерн. – Расширенное пространство – разве это не слишком убогая идея Бога? Эта сила есть существо, намного более благородное и Божественное, чем расширенное пространство».

И добавляет: «Существо, которое намного превыше времени и пространства, включает в себя все, но само не заключено ни во что, держащее все, но не зависящее ни от чего; оно настолько превыше бесконечного пространства, насколько бесконечное пространство выше, чем ничто… Пустое пространство (в отличие от благости и любви) ни мудро, ни благо, ни свято, ни блаженно, ни славно... Недействующая сила без воли мертва и тщетна... Но источник и конец всего, упорядочивающий все и блаженствующий во всем, – есть Бог, несотворенный во всей вечности и рожденный от себя, исходящий от того (Божественного) поколения ко всем своим тварным созданиям, Отец и Единородный Сын, добродетель и красота каждого создания».

Далее Трахерн развивает свою мысль о естестве Божием и Его энергиях, которые он называет деяниями. Проблема в том, что люди путают «естество» с «энергией». Как уже говорилось, мы ничего не знаем о Божием естестве, а можем лишь узнавать из Его деяний, то есть «энергий». В «Христианской этике» он пишет: «Материя есть осадок природы и мертва без силы. Сила есть бездна, но она пуста без деяния. Деяние есть вершина и совершенство природы, это полнота силы, источник и средство всего того, что существует; ибо сила, превращающаяся в деяние, становится деянием, и этим деянием производит и совершенствует все дела – внешние и внутренние».

Разве не вдумываемся мы здесь в мысль апостола Павла, о том, что «вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим. 8:22)?

«Мы должны различать Бога и Его деяние, ибо вся Его мудрость и благость, все Его блаженство, и жизнь, и слава – в Его деянии, которым Он стал источником и концом всего. Он стал таким свободным, и был таким по существу с самого начала... Деяние есть вершина и совершенство природы, это полнота силы... Это причина, средство и конец самого себя и других вещей, которые ради него самого им самим производятся. Ибо недействующая сила не может делать ничего» («Христианская этика», IX).

Трахерн предостерегает нас, что «праздность есть моральное разложение». Душа создана для действия и не может покоиться, пока действует. Она должна «проявлять свою волю, мыслить, пробовать, видеть», иначе все напрасно. Мы должны быть осторожными, поскольку ее алчность, ее амбиции бесконечны, и только полное знание Бога может утолить ее врожденную жажду счастья. Примирившись со Христом, душа находит свой путь, свою жизнь и свою истину. Читая Трахерна, мы постигаем, что «каждая мудрая душа имеет побуждение и естественное желание искать это высшее благо и имеет общее стремление к своей конечной причине – душа всегда действует и движется к Богу. И во всех своих желаниях она в конечном счете ищет Бога. Ибо по своей природе она воспламенена таким искренним огнем, что всегда движется по направлению к Нему и разочаровывается во всех остальных вещах...»

Поэтому глубокой тайной является наша жизнь во Христе, о которой мы не можем говорить, ибо для светских людей это глупость и камень преткновения, и они считают такую жизнь безумием. Как сможем мы, например, объяснить светскому миру, что «Божия мудрость есть искусство; Его благость – воля; Его Слово – карандаш; красота и сила – краски; картины – все Его дела и творения»? («Сотницы размышлений», V, 5).

Мы знаем, что Иисус радовался в Святом Духе и благодарил Отца, что Он «утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам» (Лк. 10:21). И это возвращает нас обратно в чудо детства, это драгоценное предвкушение Царствия, и тогда мы чувствуем, понимаем, что оно уже сейчас посреди нас.

И с радостью читаем: «Мы должны помнить, что Иисус Христос есть Премудрость Бога-Отца, а поскольку наша жизнь во Христе и с Богом, то мы должны проводить свои дни в изучении премудрости, чтобы уподобиться Ему; и должны помнить, что сокровища Неба есть сокровища Премудрости, и все они – во Христе» («Сотницы размышлений», IV).

Церковь Пресвятой Богородицы в Теддингтоне, Большой Лондон, где захоронен Томас Трахерн

Трахерн напоминает нам, что святой Григорий Назианзин (Богослов) заметил следующее: «человек, отделившись от всего внешнего и удалившись в себе в центр своего единства, более всего уподобляется Богу» («Сотницы размышлений», IV, 81). Сам он всегда следовал этим путем.

Поэтому да будем читать и учиться у этой блаженной души^[8] нашей английской земли и молиться вместе с ним: «О, Вечная Премудрость, наставляй меня; о, Вечный Свет, просвещай меня; о, Вечная Чистота, очищай меня; о, Ты, вездесущая Сила, укрепи меня; о, бесконечная Святость, освяти меня; о, неизменная Любовь, утверди меня; Вечное Милосердие, помилуй меня».