Унылый христианин – оксюморон или диагноз?

О том, зачем нужны психологические службы при храмах, чем психолог отличается от духовника и почему так непросто научиться быть радостным, рассказывает руководитель центра «Православная семья» Ирина Рахимова.

− Время показало, что некий запрос на психолога в Церкви все-таки есть. Хорошо, что появился интернет, − это подспорье для людей, которые ищут поддержки и помощи. Тем не менее, существует потребность высказаться в реальности. У многих есть духовники, однако далеко не все верующие понимают, каково место духовника в жизни. Запутавшись в своих духовных перипетиях, пытаются найти выход и приходят к светскому психологу. А там зачастую им дают установку: бери от жизни все. А то, бывает, приходят ко мне супруги и жалуются: психолог посоветовал развестись или завести любовников.

Православная психология говорит о том, что ты отвечаешь за самого себя, за свои чувства и поступки, и в этом твоя сила. Кстати, невоцерковленные специалисты то же самое говорят, в общем-то. Разница только в том, что православный психолог говорит в контексте нравственных категорий.

Кроме того, важно, что православный психолог работает в триаде: Бог – клиент − он сам. Для светского это всего-таки диада: я − ты. Недостает Бога для глубокого понимания природы конфликта человека с самим собой и окружением.

Православный психолог синтезирует знания из многообразия психологических теорий и святоотеческой психологии. Опыт святоотеческой психологии кристаллизировался веками через личностную аскезу подвижников благочестия, психология же как светская наука начала свое существование с конца XIX века.

В святоотеческой психологии все вещи называются своими именами, например, поступок против совести – грех, а в психологии это может квалифицироваться как комплекс неполноценности.

Вы молитесь перед консультацией?

− Я стараюсь непрестанно молиться. Стараюсь. И до консультации, чтобы Господь вразумил, что сказать, и чтобы не было отсебятины. В процессе общения иногда я прислушиваюсь к себе, потому что только в тишине можно услышать Бога. Каждый, наверное, испытывал что-то подобное. В общем, я стараюсь молиться за людей. Постоянно. Но не зацикливаюсь на их проблемах, не пропускаю все сквозь себя, насколько это возможно. Мой механизм защиты – та же молитва.

Меня спрашивают: «Как Вы можете? Чужая боль, проблемы, и все это каждый день слушать… откуда сила?» Только молитва − и все, говорю я. Больше никак. Любовь и молитва – это самый доступный и благоприятный способ защиты. Люди в целях защиты раздражаются, бывают агрессивными. Но самый хороший способ – это любовь.

Кто к вам приходит? Только православные?

− Необязательно. Например, была пара: он турок, как сам сказал, не религиозен, она русская-баптистка. Я их спросила, почему они пришли к православному психологу. Оказывается, просто в интернет-поиске забили свою проблему и нашли меня. Муж сказал, что его жена верующая и она так захотела. Или, например, семья мусульман приезжала из Нижнего Новгорода. Нерелигиозные люди европейского склада. Как с ними общаться православному психологу? Ну, они же, тем не менее, говорят, что верят в Бога. Людей, которые ни во что не верят, практически нет.

Часто ли Вы используете церковную лексику?

− Мне кажется, что необходимо очень осторожно ее использовать. Такие слова, как «грех», «бесы», могут отторгать людей. За этими терминами многие могут воспринимать христианство как морализаторство, и порой, действительно, психологические проблемы маскируются цитатами из Евангелия и Святых Отцов. Теперь люди уже достаточно информированы в этих вопросах, и сегодня – время для реальных христианских поступков. На консультации я могу только лишь поделиться своим опытом верующего человека.

Например, пришел ко мне мужчина − грамотный, начитанный, сам задал тон разговора. Сказал, что его поступок − это плохо, это болезнь и саморазрушение. Он оступился и очень хотел сохранить семью. Тогда я ему сказала: «Вы меня сами вывели на эту тему, и я могу прокомментировать Ваш шаг с точки зрения христианства. Это грех. Болезнь. Хотите ли вы исцелиться?» И так далее. Этот человек сказал: «Да, я болен».

А бывают случаи, когда православный человек настолько глубоко погружен в свою веру, что обычных слов не понимает?

− Да, и довольно часто. У нас есть «Телефон доверия». И вот, однажды был звонок. Женщина говорит о духовных проблемах: хожу в церковь − ничего не помогает, исповедуюсь − ничего не помогает, каюсь − ничего не помогает. Как бы мы ни поворачивали ее в плоскость решения психологических проблем, она никак не хотела вставать на это поле. Никак. Прямолинейное конкретное мышление. И я поняла, что ей нужно. Она хотела, чтобы ей сказали: «Молитесь!» Я ей говорю: «Знаете, в таких вопросах молятся обычно священномученику Киприану и мученице Иустинии». Она мне радостно: «Что Вы говорите! И батюшка тоже сказал им молиться! Спасибо большое!»

Вы как психолог выполнили свою задачу в тот момент?

− Да, был выполнен запрос клиента. Запрос выполнен, когда человек удовлетворен. У нас регламент одного разговора по телефону − минут 50 в среднем. Мы подводим человека к тому, чтобы он сам нашел способы решения своих проблем, увидел выход и сказал в конце с облегчением: «Да, спасибо».

А часто люди звонят?

− «Телефон доверия» работает по будням с десяти утра и до семи вечера. В среднем бывает шесть звонков в день. Вопросы – совершенно разные: добрачные отношения, детско-родительские конфликты. Весь набор семейный. А также страхи, депрессии, личные проблемы, неуверенность в себе.

От самоубийства приходилось отговаривать?

− Такая категория звонков – редкое явление; но недавно звонил мужчина, он сказал, что стоит на подоконнике. Это был пик ситуации, с которой человек не может справиться. Сильнейшее напряжение. Наш психолог стал обращать внимание на детали. Технически все очень правильно сделал. А что рядом с Вами? Есть кто-то рядом, кто дает Вам смысл жизни? Мужчина сказал, что рядом с ним котенок. А какой? Большой? Маленький? Рыжий-черный? Мужчина стал втягиваться в разговор. Акцент с пограничного состояния сместился на детали, окружавшие этого несчастного. Он отвлекся, как плачущий ребенок, которого мама чем-то отвлекает. В общем, сказал он нашему психологу «спасибо» и слез с подоконника.

А звонят или приходят с духовными вопросами? Например, батюшка сказал такое, от чего православный психолог «в обмороке».

− Это крайне редко бывает. Чаще люди неправильно понимают батюшек или странно строят свои взаимоотношения с ними. Например, приходит на консультацию женщина и рассказывает, что семь лет состоит в непонятных отношениях с мужчиной, насчет которого батюшка когда-то сказал, ты, мол, за него молись и надо его к Православию привести. А человек был совершенно далек от этих ценностей, к тому же жил за границей, а женщина к нему приезжала периодически. Гостевой такой брак.

Я и спрашиваю, есть ли у нее духовник. Да, говорит, есть. И называет имя маститого известного священника. «А Вы ему говорили, что происходит эти семь лет, что такая изматывающая ситуация сложилась?» − Она отвечает, что батюшка очень занят, не подступишься. – «А когда в последний раз к нему ходили?» − «Ну, года два-три назад!»

Батюшки, конечно, заняты. Но два года! Часто это фантазия, миф, удобный повод объяснить, почему не советуешься с батюшкой. По себе знаю: хороший духовник учит свое чадо четко формулировать запрос; с годами друг друга понимаешь с полуслова и для того, чтобы получить ответ на вопрос, не обязательно часами рассказывать ему свои «истории с географиями».

«Я все поняла, − сказала женщина − пойду к батюшке». В этой ситуации я была лишь просто мостиком между духовником и чадом. Человек пришел что-то услышать и услышал.

Неужели у Вас совсем не бывает расхождений с батюшками в каких-то вопросах?

− Знаете, вот был один случай. Пришла ко мне девушка, которая влюбилась в тренера по фитнесу и уже полтора года не могла с этой проблемой расправиться. Вопрос, женат он или нет, висел в воздухе все это время, потому что батюшка когда-то ей сказал, как отрезал: «Встречаться с женатым − грех! И даже не следует об этом человеке думать». Она после этого даже боялась подойти и выяснить все у объекта своей любви. Представляете? Вот какая замороченность! Полтора года! Девушка могла бы за это время сто раз собрать нужную информацию о нем и не фантазировать.

Так что иногда серьезные слова – такие, как «грех» − ложатся на неподготовленную почву. Люди и так сами себя клеймят, сами себе палачи, особенно на первом этапе неофитства. Мазохизму тут есть где разгуляться, переоценка ценностей идет сильнейшая, и так сам себе говоришь, как робот: «Грех, грех, и все не так, и все не то…» А Бог – это любовь. Свобода.

С другой стороны, бывает еще и такое у некоторых в мыслях: «А вдруг мне батюшка такое скажет, чего я не смогу выполнить?» А что он такого скажет? Может, монастыря боятся. Священники, бывает, отговаривают идти замуж. Это индивидуальная ставка, так скажем, и если тебе это батюшка сказал, значит, имел основание. Он же почему-то сказал это именно тебе.

Я всегда полностью поддерживаю священников. Всегда наше мнение совпадает. Мне часто говорят после консультаций: «Ой, а батюшка то же самое говорил». Другое дело, что мы начинаем на них висеть и вываливать все про родственников и знакомых − любой человек устанет. Здесь как раз проблему могли бы решить психологические службы при храмах.

Расскажите об этом подробнее, пожалуйста. Как я понимаю, у Вас уже есть проект.

− Хотелось бы, чтобы это было централизованно, чтоб при каждом храме существовала психологическая служба. Или хотя бы в тех, которые расположены в центре города. Все как обычно: работа в определенные часы, индивидуальные консультации, групповые и мини-лекции и встречи. Лучше, чтобы психолог не был прихожанином именно этого храма. Специалисты должны быть из других приходов, иначе люди будут стесняться.

Семейная психология будет?

− Конечно! Считаю, было бы здорово организовать семейную консультацию перед венчанием, объяснить людям, что их ждет в семейной жизни, дать общие представления о ее циклах. Можно проводить тренинги, имитирующие семейную жизнь, отыгрывать на занятиях важные моменты. Или после венчания молодых, «горяченькими», отправить на «курс молодой семьи». И, конечно, необходимы индивидуальные консультации по проблемам взаимоотношений, чтобы рассказать людям, что является препятствием для гармоничной семейной жизни.

Что нужно для того, чтобы создать такие психологические службы?

− Например, мало православных психологов. Должна быть школа подготовки. К нам приходят психологи, которые хотели бы работать, но их еще учить и учить. Плюс какая-то поддержка должна быть. Нужно, чтобы официально одобрили концепцию.

И, конечно, необходимо одобрение настоятелей. Пока мы не говорим об этом как о массовом явлении. Хотелось бы для начала организовать отдельные точки там, где есть востребованность. Но нам сложно, у нашей организации сейчас ряд своих проблем. Нужны дополнительные ресурсы, а пока их нет. Но я надеюсь, что кто-то обратит внимание на эту идею.

Знаете, меня часто люди спрашивают, мол, почему православные такие унылые? Вы с этим согласны? Можете ли Вы как психолог дать людям другой настрой?

− Есть наша природа, которая не дает нам быть радостными. Нам иногда хочется вариться в этом всем. Мы так не хотим расставаться с приятной печалью. Мазохизм – это своего рода удовольствие. Вот ходит ко мне на консультацию молодая девушка. Все время унылая. Я говорю: «Если взять Вашу проблему за сто процентов, сколько Вы уже решили? Она отвечает: «95 процентов». – «Смотрите, сколько Вы уже прошли, осталось совсем немного». Потом девушка признается, что ей стало легче.

Мы унылые оттого, что не хвалим друг друга, не благодарим, а большую часть дня занимаемся или самоедством, или людоедством − вот и выгораем и истощаемся эмоционально.

Что я могу как психолог? В частности, передать свое настроение, поэтому стараюсь быть сама в тонусе. И это действует. Исподволь. Не все уходят радостные, но настроение передается.

В чем причина нашей унылости? Вот вчерашняя пара супружеская. Он инициатор конфликта, и жена не может в его присутствии сейчас выдавать радость на сто процентов. Мужчине теперь и самому не по себе. Он приходит с работы, а она вся понурая; это передается, и муж тоже становится угрюмым.

Научиться быть радостными – это непросто. Мы слишком зациклены на самих себе.

Для чего нас всех создал Господь? Ну, для чего? Чтобы мы радовались. Будьте совершенны, как Отец небесный, всегда радуйтесь, за все благодарите. Человека создали, чтобы он славил Бога и всегда радовался. Себя необходимо умудриться подтянуть, настроить, как музыкант любящий − инструмент.

То есть надо себя заставлять?

− Заставлять… частый вопрос. Человек состоит из формы и содержания. И все в жизни подчинено этому закону. Все абсолютно. Когда люди спрашивают, зачем церковь, ведь Бог в душе, мы говорим, что это форма, дом Бога на земле, а Бог живет внутри храма.

По такому же принципу устроен и человек. Душа внутри нас должна резонировать с внешними каналами восприятия. Через мимику, жесты мы должны транслировать людям ту любовь, которую аккумулируем в себе. Когда встречаем людей, мы должны быть обращены только к ним; только этот, конкретный, человек напротив − сейчас самое важное и главное. Так что сначала надо улыбаться и быть приветливым, что-то ему дать положительное. Потом начинаешь потихоньку наблюдать за собственными мимикой и жестами, идет дополнительная внутренняя работа. И, в конце концов, содержание и форма приходят к единству.

Причем, естественно, так называемые американские улыбки не нужны, но доброжелательным быть необходимо.

Почему мало кто так делает? Трудно?

− Это усилие. Мы должны повернуться к другому. Выйти из себя в хорошем смысле . А у нас сейчас так: вошел в себя и не вернулся. Все сконцентрированы на себе.

Еще и живем мы в суровом климате, солнца не так много - это тоже отпечаток на наше настроение накладывает, но на самом деле не играет большой роли. У природы нет плохой погоды. И когда мы правильно славим Бога – принимаем все, как есть, радуемся, за все благодарим – то перестаем быть унылыми.

Надо этому учиться. Даже в мелочах.

Беседовала Валерия Потапова