Все ушли на фронт

Консерватор Марин Ле Пен стала политиком номер один во Франции

Фото: Reuters

Из трех ведущих европейских стран – Германии, Англии и Франции – в двух победу на выборах одержали партии откровенно оппозиционные не только евроинтеграции, но и самому курсу правящей элиты.

То, что в Германии уверенно победила партия Ангелы Меркель (а евроскептики получили меньше 7 процентов), не удивительно – Германия является локомотивом евроинтеграции, и как сами немцы, так и другие европейцы все больше воспринимают Евросоюз как германский проект. В Великобритании Партия независимости Соединенного Королевства (которое уже осенью может потерять Шотландию) получила 30 процентов голосов, оставив позади как правящих консерваторов, так и оппозиционные старые партии, лейбористов и либералов. А во Франции Национальный фронт стал первым, получив четверть голосов – почти вдвое больше, чем правящие социалисты.

Президент Олланд созвал срочное заседание кабинета министров, а премьер Вальс заявил, что результаты выборов – «это шок, это землетрясение». Французская политическая элита встревожена – еще бы, десятилетиями делалось все для дискредитации Национального фронта (их называли фашистами и маргиналами), социалисты и голлисты блокировались, чтобы не допустить победы кандидатов НФ на местных выборах. И все впустую. Теперь Марин Ле Пен призывает распустить Национальную ассамблею, отправить в отставку правительство – и хотя ничего этого не произойдет, понятно, что популярность НФ будет расти и дальше. Уже сейчас она пользуется внушительной поддержкой в самых разных слоях общества – за нее проголосовали 43% рабочих, 38% служащих и 37% безработных.

Победе Марин Ле Пен, естественно, стали тут же обрезать крылья – мол, выборы европейские, а не местные, поэтому избиратели голосуют по-другому, и вообще это ни на что не влияет. Между тем психологическое значение того, что Национальный фронт стал «первой партией Франции», как об этом уже заявила его лидер, невозможно недооценить. Впервые по-настоящему консервативная, традиционалистская партия в крупнейшей европейской стране становится на путь, который приведет ее к власти – если не в этом десятилетии, то в следующем.

И что очень важно для России – это происходит в то же самое время, когда Владимир Путин четко и ясно обозначил курс на отстаивание традиционных ценностей, многополярного мира и сохранение многообразия мировых цивилизаций. То, благодаря чему Россия и ее президент в Европе и во Франции воспринимаются как лидеры сопротивления глобализму – и неслучайно так много общего между тем, что отстаивает Путин, и тем, за что выступает Марин Ле Пен.

Речь ведь идет не просто о евроскептиках или разочаровании в Евросоюзе. Европа, долгие годы находившаяся в плену англосаксонского глобального проекта, начинает освобождаться от него – и отказывать в доверии тем партиям и шире – той элите, которая обслуживала глобализацию.

«Во Франции на самом деле нет партии Олланда и партии Саркози, есть одна правящая партия, которая разыгрывает перед избирателями театральную пьесу, изображая жаркие предвыборные баталии, – говорила еще в прошлом году Ле Пен. – В реальности ничего не меняется. Взять хотя бы историю с однополыми браками. Да, легализовали их социалисты, но они лишь продолжили линию Саркози, который ввел лобби геев и лесбиянок в школы, навязывая ученикам так называемую теорию людей, согласно которой в мире нет мужчин и женщин, а есть лишь бесполые люди. Странная идеология... Очень характерно также, что, по словам голлистов, в случае если они вернутся к власти, закон об однополых браках никто пересматривать не будет».

То, что именно вопрос об однополых браках стал во Франции главной внутриполитической темой, не случайно – это просто отражение той борьбы, которая идет в мире между глобалистами и традиционалистами. И Ле Пен это прекрасно понимает – она отмечала, что именно Соединенные Штаты навязывают европейцам включение в их образовательные программы так называемой гендерной теории, согласно которой нет мужчин и женщин, а есть лишь насильно навязанное обществом понимание своей сексуальности, поэтому девочки теперь не должны носить платья принцесс, а мальчики не могут играть в машинки и пластмассовые пистолетики: «Можно улыбаться и смеяться, но хочется заплакать».

Нынешняя волна гомофилии, говорит Ле Пен, – это один из элементов глобализации:«Глобалисты пытаются превратить мир в огромный безликий рынок и уничтожают все преграды на своём пути. Такой преградой является национальное суверенное государство, такой преградой являются и другие традиционные институты, в первую очередь семья. Ведь семья позволяет человеку обрести индивидуальность, а индивидуальность – это то, чему нет места в новой всемирной империи, заражённой вирусом коммерциализации».

Нынешние правящие европейские элиты могут быть названы национальными только условно, потому что они отстаивают чужие интересы. Ле Пен неоднократно говорила о том, что Европа, к сожалению, окончательно склонилась перед Америкой, превратилась в маленькую законную дочку Вашингтона: «Мы почему-то решили, что можем оказывать влияние на остальной мир только с помощью НАТО и Соединённых Штатов», а «европейские элиты на корню куплены глобалистским лобби и не желают учитывать интересы народов. Уровень коррупции небывалый». США добились для доллара привилегированного положения в мировой валютной системе, заполнили планету виртуальными деньгами, создавая финансовые пузыри, которые убивают настоящую экономику, рабочие места – и об этом тоже говорит Ле Пен. Отсутствие национального мышления проявляется как в подчинении внешнеполитическому курсу глобализма, так и его ценностным установкам – в том числе и таким, как мультикультурализм и толерантность, которые на французской почве лишь усугубляют и так тяжелейшую миграционную проблему:

«Нужно, чтобы вы понимали, что Франция давно уже не свободная страна. Массовая миграция из мусульманского мира привела к тому, что мы постоянно живём в страхе: как бы наши геополитические или геостратегические интересы не вошли в противоречие с ценностями новых граждан. Мы теряем независимость в суждениях, мы боимся быть неверно понятыми на нашей же собственной территории».

Ле Пен постоянно подчеркивает, что массовая миграция ведет не только к экономическим и социальным проблемам во Франции, но и подрывает национальную идентичность.

В последние годы Ле Пен часто приезжает в Россию – в прошлом месяце она встречалась в Москве со спикером Госдумы Нарышкиным. Лидер Национального фронта и раньше часто говорила о сознательном очернении России на Западе, а теперь она выступила против санкций, заявив, что «в Евросоюзе объявлена холодная война России, что не соответствует интересам экономики, вредит дальнейшему развитию отношений между нашими странами». А еще прошлым летом, на фоне истории со Сноуденом (о необходимости предоставления убежища которому Францией она тогда же заявляла) Ле Пен очень откровенно объясняла, почему США так давят на Россию:

«Американцы категорически не приемлют российской модели, которая является альтернативой, своеобразным вызовом англосаксонской системе. Русские пытаются построить «стратегическое государство», защитить свою национальную индустрию, сохранить свои ценности, свою идентичность, не хотят, чтобы им кто-то диктовал, определял их поведение на мировой арене. У Москвы есть свобода и в том, что касается монетарной, денежной политики. Она весьма успешно отстаивает свой суверенитет, и это вызывает раздражение в Вашингтоне. Это не имеет ничего общего ни с нарушениями прав человека, ни с преследованием оппозиции. США волнует лишь то, что Россия совершенно не похожа на остальные страны».

Отношениям с Россией Ле Пен придает важнейшее значение, подчеркивая, что у наших стран общие стратегические интересы, и напоминая о том, Франция не раз заключала тесный политический альянс с Россией: «И могла бы сделать это снова. Вместо того чтобы сохранять неестественные отношения с англосаксонскими странами, культура которых нам не так близка, как культура России».

Президентские выборы во Франции пройдут через три года – на прошлых, в 2012 году, Ле Пен получила 18 процентов голосов, заняв третье место. В 2017 году ей вполне по силам стать первой – это не значит, что она непременно станет президентом, потому что во втором туре против нее объединятся и левые, и так называемые правые. Сейчас Марин Ле Пен всего 45 лет. Во Франции, как и во всей Европе, в ближайшие годы все процессы будут только ускоряться (кто бы мог еще недавно представить, что вопреки многовековой русофобии Владимир Путин станет едва ли не кумиром европейских традиционалистов), и осознание народами важности сохранения своей национальной идентичности и освобождения от навязанных извне проектов неизбежно приведет к власти Марин Ле Пен и ее единомышленников в других странах.