Апологет из Алмазова Яра

В 2014 году исполнилось 180 лет со дня преставления Симеона Климовича Привалова, известного как алмазовский праведник

Проблема православной миссии среди сектантов более чем актуальна в современной России. Но и в XIX веке, когда Православие было официальной религией Российской империи, картина в этом отношении была далеко не радужной и не безоблачной: немало наших соотечественников пребывало в старообрядческом расколе, разделившемся, в свою очередь, на различные «толки»; появлялись секты протестантского типа, например молоканство [1]…

Примечательно, что в нашей губернии в первой трети позапрошлого столетия одним из самых успешных миссионеров, то есть тех, кто возвращал заблудившихся людей в лоно Православной Церкви, стал мирянин, простой крестьянин-самоучка Симеон Климович Привалов. Об этом замечательном подвижнике — наш рассказ.

Преподобный Иларион (Пономарев), старец Оптинский

Будущий подвижник родился в селе Алмазов Яр (ныне село Алмазово) приблизительно в 1776 году неподалеку от Балашова — тогда еще не города, а тоже села. Семья была зажиточной, но мальчик рано осиротел и был воспитан благодетелями, точные сведения о которых не сохранились. Около 16 лет Симеон женился. Примечательно, как юноша выбирал себе невесту, — уже здесь проявилась та мудрость, которая в дальнейшем позволит ему поражать окружающих глубиной суждений. Позднее он рассказывал об этом так: «Когда девицы нашего села рано утром выгоняли скот в стадо, выходил и я туда же и всегда замечал одну девицу опрятной и бодрой, тогда как другие гнали свой скот полусонные и растрепанные. Выбор мой пал на ту, которую я всегда по утрам замечал опрятной, и этот выбор был весьма удачен». Известно, что у Симеона Климовича было двое сыновей: Иван (родился в 1793 году) и Василий (1799).

С детских лет Симеон любил церковную службу. Когда подрос, помогал при богослужениях, на практике изучил Устав. Приходской священник обратил внимание на одаренного юношу, подарил ему Библию и посоветовал учиться грамоте. О том, какое место заняло Священное Писание в жизни Симеона, свидетельствует его собственный рассказ: «Иду, бывало, за сохой, а сам повторяю в уме, что вчера читал в Библии; забуду какой стих и побегу на межник, где она, моя кормилица, лежит, завернутая в полотенце». За чтением Библии он проводил все праздничные дни, а в будни — всё свободное время. Через какое-то время он знал Новый Завет и Псалтирь наизусть, а Ветхий Завет цитировал по памяти страницами.

Кроме Библии, огромное впечатление на него произвела книга творений святителя Иоанна Златоуста; затем круг чтения расширился: здесь были и «Толкования на Евангелие» блаженного Феофилакта Болгарского, и творения святителя Димитрия Ростовского, и «Камень веры» [2] митрополита Стефана (Яворского), и ряд других. Когда знакомишься с этим перечнем, понимаешь, что расхожие представления современного человека о крестьянине той эпохи как о темном и забитом существе, мягко говоря, не вполне соответствуют действительности.

Удивительно следующее признание Симеона Климовича: «Когда я читал Библию и Златоуста, вся внутренность моя как бы загоралась от огня Божественного учения Библии и от сладких бесед Златоуста; я чуял в себе то, чего прежде со мной не было; тут увидел я, что прежде недостойно носил имя христианина; ведь ничего ровно я не знал прежде; слыхал кое-что в церкви, да соха и коса больше занимали меня; тогда страшно захотелось мне поучиться, а потом и других поучить; трудно мне стало; уж больно жалко стало и своих, да и на духовных-то глядя, сердце кровью обливалось; простой народ ничего-то путного истинно христианского не знал, в церкви болваном стоял или и вовсе не захаживал туда; тьма суеверий обуяла их души, а жизнь-то куда как дурно вели».

Однако не следует думать, что духовная литература была для молодого крестьянина-самоучки простой и легкой. В 17-летнем возрасте он начал читать «Маргарит» [3] и, многого в нем не понимая, обратился за разъяснением к своему приходскому священнику. Но тот не удовлетворил его любознательности: «Напрасно ты читаешь такие высокие книги, я знаю “Маргарит”, эта книга мудреная, где тебе ее понять».

Но то, что произошло дальше, очевидно, выходит за рамки рациональных объяснений. Сам Климчонок рассказал об этом чрезвычайно важном событии своей жизни так: «Помню, что однажды, сокрушаясь сердцем о неясном понимании всего читаного, я обратился с усердною молитвою к премудрости Наставнику и смысла Подателю, дабы просветил мой слабый ум к разумению словес Его. По молитве напала на меня непреодолимая дремота, и я заснул, склонившись на книгу; вдруг пред моими глазами предстал благообразный муж в святительской одежде; лучи окружающего его света внезапно как бы опалили меня. Я вскочил в радостном изумлении и почувствовал, что сердце мое горит от восторга. С этой минуты все читаемое в духовных книгах стало для меня не только понятно, но я получил даже способность вести с другими беседу от Писания ясно и убедительно». Один из биографов Симеона Климовича высказал предположение: «Может быть, сам златоустый святитель преподал своему усердному читателю этот благодатный дар?». Это событие произошло, по-видимому, когда Симеону было около тридцати лет.

Приобретенные познания в богословии Климчонок направил на то, чтобы возвращать сектантов в истинную Церковь. Объектом его забот стали прежде всего молокане, которых в Балашовском уезде было особенно много. Симеон Климович искренне переживал о них: он видел в них не врагов, а заблудших братьев, сбившихся с истинного пути. Он познакомился с наставниками рядовых сектантов, чтобы понять суть этой ереси. Как отмечает его биограф, «убедившись, что заблуждения их основываются на своеобразном толковании отдельных мест Библии, Климчонок выступил против них со словом кроткого обличения. Имя его скоро сделалось грозой для молоканских учителей; они не только сами перестали искать случая поспорить с ним, но и своим последователям приказывали избегать его».

Из воспоминаний тех, кто присутствовал на этих своеобразных диспутах, а также из советов и наставлений Симеона Климовича своим ученикам в деле миссионерства видно, что этот крестьянин-самоучка интуитивно понимал законы логики и превосходно разбирался в психологии. Некоторые из его советов словно взяты из современных пособий по ведению дискуссий (хотя изложены, разумеется, другим языком). Так, например, очевидец вспоминал, что Симеон Климович «советовал не кидаться вдруг за многими доказательствами и во время беседы о каком-нибудь предмете веры не позволять отводить себя в сторону посторонними суждениями, а какое предположение взято вначале для обсуждения, стараться его доводить до конца и уже тогда переходить к другому. Так, например, начав рассуждение, положим, о важности и святости Церкви, раскольник непременно вмешает сюда вопрос о перстосложении, о церковных обрядах — нужно остановить его, сказать: погоди, мол, дай прежде окончить одно, а тогда перейдем к другому!». На современном языке это называется недопущением в ходе дискуссии расширения площадки спора.

По крайней мере одну из дискуссий с молоканами Климчонку пришлось вести в присутствии архиерея. Объезжая свою обширную епархию, которая тогда называлась Пензенской и Саратовской, Преосвященный Ириней (Нестерович; 1783–1864) посетил Балашов, где пригласил к себе главных учителей молоканской секты. Туда же позвали и Климчонка. У него, как у любого одаренного человека, были недоброжелатели, которые оклеветали его перед владыкой, представив носителем некоей новой ереси (многим, возможно, не верилось, что простой деревенский мужик может богословски грамотно рассуждать о предметах веры). Чтобы оправдаться, Климчонок попросил у архипастыря разрешения в его присутствии побеседовать с молоканами. Как отмечает биограф Климчонка, «молоканские учители, не ожидавшие этого и знавшие силу своего противника, пришли в смущение. На все их вопросы и доводы Симеон Климович отвечал на основании Писания просто, ясно и убедительно и этим заставил всех учителей секты замолчать. В заключение беседы сами молокане сказали Преосвященному Иринею: “Поставь нам попом Климчонка, и мы все обратимся к Церкви”. Владыка Ириней хотя и не согласился на эту просьбу сектантов, но, видя в этом залог будущих успехов в их обращении, решил Климчонка поддержать».

Епископ Ириней (Нестерович)

Проповедь Симеона Привалова была делом любви. Интуитивно избранные им методы, приемы не только отражают его любовь к ближнему, но и рассчитаны на любовь встречную. Вот как он сам рассказывал о своих дискуссиях с молоканами:

«Бывало, долго стучусь в ворота.

— Кто там? — спросят наконец.

— Климчонок!

— Ступай с Богом далее.

— Да ведь на дворе-то морозно, — скажешь им, — вишь какая мятель, света Божия не видно. Замерзну на улице — отвечать будете!

Делать нечего, пустят и нехотя — а мне только того и надобно. Слово за слово, пойдет беседа сперва так, кое о чем, а там начнутся споры о вере, пригласят соседей — гляди и проведешь у них дня два».

Миссионер по призванию, Климчонок беспокоился и о тех, кто, формально являясь членом Православной Церкви, предавался различным суевериям. В одном из писем он с горечью пишет о распространенности всевозможных предрассудков: «Вот и еще мерзкий род богохуления: “День нехорош, час нехорош, встреча нехороша, такой худой час, в нехорошее место вбрел; ветром нанесло; дорогу мышь перебежала; или встретится священник, надо, говорят, воротиться”. Видите ли, кому мы уподобили священника, который носит образ Христа? А когда перебежит дорогу волк, который носит образ еретиков (чтобы нам бояться их так, как боимся волков), мы тогда за счастье почитаем. О человек! до чего ты доведен твоим путеводителем? одни ты вещи обожаешь, а другие вредными почитаешь и тем величество Божие оскорбляешь».

Климчонок пользовался авторитетом среди односельчан, и помещик, которому принадлежал Алмазов Яр, известный саратовский предприниматель и благотворитель, ктитор десятков храмов Михаил Адрианович Устинов назначил его бурмистром [4]. Постепенно Климчонок сумел изменить к лучшему нравственный облик вверенных ему крестьян. Он всеми силами искоренял суеверия и предрассудки, весьма распространенные в крестьянской среде. Детей и стариков бурмистр сам обучал грамоте по своеобразной, упрощенной методике. По некоторым письменным свидетельствам современников, пьянство и другие пороки ослабели, храм стал любимым местом сельчан. Крестьянское и господское хозяйство развивалось отлично, крестьяне жили в довольстве.

Очевидец свидетельствовал: «Наученные Климычем все имеют Библию, несколько отеческих творений и богослужебных книг; в воскресные и праздничные дни собираются к ним часа за два до литургии несколько грамотных поселян, которые слушают чтение Священного Писания и отцов Церкви и уже после назидания отправляются в церковь. Они очень воздержны; по крайней мере, нам никогда не случалось слышать, чтобы кто-либо из них был замечен в нетрезвости. К духовенству достойному относятся с глубоким уважением. В домах их гораздо чище, нежели у других православных; некоторые из них за самую ничтожную плату обучают детей грамоте, Закону Божию и церковному пению; в семействе учеников Климыча знают грамоту как лица мужского, так и женского пола; простонародных песен они не поют, а вместо этого поют церковные песни; занятия их книгами нисколько не препятствуют им заниматься хозяйством, и они все почти живут безбедно».

Храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы в Алмазове. Современное фото

В начале XIX века тогдашний владелец села пригласил для поновления иконостаса храма иконописца Андрея Федорова (1769–1831), происходившего из духовного звания Тамбовской епархии, но вышедшего из него. Симеон Климыч убедил иконописца не только возвратиться в духовное звание, но и принять монашество, причем указал ему, что он «будет нужен в Троице-Сергиевой Лавре». Изограф послушался, и, поступив в 1802 году в Лавру, принял там постриг с именем Афанасий, а в 1818 году стал в ней наместником; в этой должности он и скончался. Архимандрит Афанасий не забывал своего наставника и друга, состоял с ним в постоянной переписке, а однажды даже пригласил к себе для духовного совета. Мы видим, что слово Симеона Климыча было настолько значимо, что и наместник Сергиевой обители посчитал необходимым прибегнуть к наставлению алмазовского подвижника. Там, у мощей преподобного Сергия, Симеон Климыч молился и о своем ученике, которого он за несколько лет до того направил под кров «игумена Земли Русской», и о миссионерском деле, которому посвятил свою жизнь.

В 1816 году в Алмазове тщанием владельца, статского советника Михаила Адриановича Устинова, был построен новый каменный двухпрестольный храм. Главный престол был освящен во имя Покрова Пресвятой Богородицы, придел — во имя Архистратига Божия Михаила, в память ктитора. Бурмистр села Привалов активно участвовал в работах по возведению храма.

Многие люди различного звания приходили к Климчонку за духовным или житейским советом. Обращались к нему и в надежде получить исцеление от телесных и душевных болезней. Биограф старца (а именно так стали называть Симеона Климовича в округе) пишет: «Климчонок всех принимал со смирением и любовью: одних утешал, других вразумлял, третьих исцелял своими молитвами. Слово его, при всей кажущейся простоте, отличалось особенной убедительностью. Важно отметить, что Симеон Климович никогда не брался за исцеление душевных недугов своими силами, а убеждал страждущих прибегнуть к Таинствам и искать исцеления в примирении с Богом и Его Церковью. Понимая тесную связь, которая существует между болезнями телесными и духовными, Климчонок основанием лечения полагал Таинство покаяния. Желая по смирению скрыть данный ему дар духовного рассуждения, он вопросами вызывал у больного воспоминание греха, таившего корень болезни, в котором не было принесено полного покаяния или который обратился в злой навык и через это давал врагу вход в душу больного. “Вся злая, в мире бываемая, мы сами себе и друг другу причиняем, по наущению диаволю, Богу не хотящу. Так единогласно все святые говорят; а мы Бога порицаем. Утопился или удавился кто, диаволом до того доведен; а нынешние христиане говорят: «Такой ему рок на роду Бог написал». Чего нет, то, говорят, написал; а что писано есть, того знать не хотят. Осмотрись-ка, что ты делаешь? Приходишь к демоном прельщенному смертному человеку, да еще и с жертвоприношением, и говоришь: «Сделай, батюшка, милость, помоги мне! Не знаю, любя или за грехи Бог меня мучит». Итак, Бог тебе мучитель, а диавол спаситель, по Писанию: бози язык бесове (Пс. 95, 5)”, — писал он некой женщине, страдавшей беснованием. Когда обратившийся начинал сердечно сокрушаться о своем грехе, Симеон Климович немедленно отсылал его к священнику, перед которым человек должен был принести церковное покаяние и, получив соответственную епитимью, дать обещание жить благочестиво, сообразуясь с заповедями Божиими, по учению и Уставу Православной Церкви».

В случаях, когда болезнь имела естественную причину, после Таинства покаяния Климчонок направлял больного к доктору.

Однажды к старцу Симеону обратился саратовский мастеровой, хозяин портняжной артели Родион Никитич Пономарев, переживавший тяжелый жизненный кризис. Климчонок ласково принял его и дал несколько советов. Он увидел в Родионе Никитиче будущего миссионера и вдохновил его на проповедь среди старообрядцев. В течение последующих встреч Климчонок постарался передать Пономареву свой миссионерский опыт: разбирал с ним творения святых отцов, приглашал его на диспуты с молоканами.

Родион часто ездил в Алмазов Яр к Климчонку, а в Саратове создал братство мирян, позже известное как «общество благочестивых». В него входили купцы и ремесленники, воспитанники семинарии, преподаватели духовного училища. Духовенство в братстве не состояло, но многие саратовские священники поддерживали его. За последующие 13 лет члены братства обратили в Православие около 20 тысяч человек. Их деятельность поддерживал и одобрял один из самых деятельных саратовских миссионеров в священном сане епископ Иаков (Вечерков; †1850). Владыка Иаков знал и самого Климчонка, встречался с ним и высоко ценил его миссионерский опыт.

Один из братчиков, сын протоиерея Троицкого собора Григорий Платонович Карпов, впоследствии принял иноческий постриг с именем Гурий (в честь казанского святителя-миссионера). В течение двадцати одного года он был сначала участником, а затем начальником духовной миссии в Китае. Перевел на китайский язык Новый Завет, Псалтирь и пространный катехизис. Скончался в сане архиепископа Симферопольского и Таврического. В 2008 году был прославлен в лике местночтимых святых Симферопольской епархии.

Основатель же «общества благочестивых» Родион Пономарев в 1839 году поступил в Оптину пустынь. Сегодня весь православный мир знает его как преподобного Илариона, старца Оптинского.

Запись о кончине С.К. Привалова в ревизской сказке (1835 год) была найдена О.К. Пудовочкиной († 2012)

Необыкновенная судьба этого простого крестьянина нашла отражение на страницах ряда церковных изданий. Хронологически первая известная публикация, в которой упоминается имя праведного Симеона, — статья некоего Г. М-ского «Очерк из современной религиозной жизни русского народа», опубликованная в журнале «Православное обозрение» (1860, № 12). В этой небольшой работе содержится глубокое осмысление того пути, по которому Господь вел старца Симеона.

Но в первую очередь за то, что крестьянский апологет и миссионер не забыт сегодня, мы должны поблагодарить его ученика — преподобного Илариона Оптинского. Воспоминания преподобного Илариона стали одним из основных источников, по которым мы можем восстановить жизненный путь алмазовского праведника Симеона Привалова. Оптинский подвижник, ставший хранителем памяти о своем наставнике, свидетельствовал: память о Климчонке «живет в сердцах многих тысяч людей, им облагодетельствованных, по дару благодати Божией, присно на нем почивавшей, как на человеке избранном».

В 1861 году в журнале «Домашняя беседа» были опубликованы воспоминания преподобного [5] о противостоянии расколу и сектам в Саратовской губернии в 1830‑х годах, в котором сам святой принимал непосредственное участие. Среди прочего, святой Иларион пересказал одну из бесед, которые вел с сектантами его наставник в миссионерском делании, благодаря чему мы сегодня можем услышать живой голос алмазовского подвижника. Незадолго до смерти преподобный Иларион благословил подготовить к печати два письма Симеона Привалова, вышедшие в 1871 году в московской типографии В. Готье. В Оптиной пустыни благоговейная память о праведном Симеоне не утратилась и после преставления преподобного Илариона. Об этом свидетельствует упоминание о Климчонке в одном из писем преподобного Амвросия Оптинского.

Панихида по рабу Божиему Симеону. 2008 год

Однако в бурях XX века почитание праведного Симеона начало забываться. К сожалению, судьба самого села Алмазова предрасполагала только к еще более прочному забвению. Храм в селе был закрыт в 1930‑х годах, а в 1940‑е годы в селе практически полностью сменились жители. Большинство нынешних алмазовцев — потомки пришлых людей, ничего не знающие об истории села. Старое кладбище, на котором был похоронен Симеон Привалов, уничтожено, и сегодня мы, к сожалению, не знаем, где покоятся его честные останки.

Имя праведного Симеона было возвращено из забвения лишь в конце XX века. Толчком к возобновлению его почитания послужила публикация в 1993 году Оптиной пустынью пространного жизнеописания еще не канонизированного тогда старца Илариона. Репринтное переиздание дореволюционного оптинского издания 1897 года включало и главу о праведном Симеоне, составленную по воспоминаниям самого преподобного, а также подробную запись беседы Родиона Пономарева с Симеоном Приваловым, в которой Климчонок, среди прочего, объясняет принципы своего миссионерства.

Крест возле храма — память об алмазовском праведнике

В настоящее время саратовская епархиальная комиссия по канонизации подвижников благочестия готовит материалы о Симеоне Алмазовском на предмет его возможного прославления в лике святых.

Пусть его подвиг, подвиг его учеников и сподвижников, вызванных Господом на миссионерское служение, не будет забыт. Под сводами алмазовского Покровского храма сегодня вновь звучит молитва, в селе возрождается православный приход. Мы верим, что молитвами приснопамятного раба Божия Симеона дело духовного просвещения на его родине не пресечется.

Авторы благодарят архивариуса Свято-Троицкой Сергиевой Лавры иеромонаха Сильвестра (Кучеренко) за предоставленные материалы.

***

Беседа Симеона Климыча с молоканами, записанная присутствовавшим при ней Родионом Никитичем Пономаревым (прп. Иларионом Оптинским)

Источники

1. Ревизские сказки VIII ревизии. ГАСО. Ф. 28. Оп. 1. Д. 812. Л. 599.

2. Два письма о народных суеверных заблуждениях, писанныя простым поселянином, по прозванию Климчонком. М.: Типография В. Готье, на Кузнецком мосту д. Торлецкаго. 1871.

3. М-ский Г. Очерк из современной религиозной жизни русского народа // Православное обозрение. 1860. № 12. С. 592–604.

4. Рассказ очевидца о действиях Преосвященного Иакова по обращению раскольников Саратовской губернии с 1832 по 1839 г. // Домашняя беседа. 1861. №№ 38, 40–44. С. 723–733, 759–768, 775–781, 799–805, 823–832, 843–850.

5. Лебедев А. А. Материалы для истории Саратовской епархии. Том первый, выпуск первый. Саратов: Типография Саратовского Союза Печатнаго Дела и продажи изданий, 1907. С. 62–63.

6. Сведения о благочестивом старце Симеоне Климыче // Житие преподобного иеросхимонаха Илариона Оптинского. Изд-во Свято-Введенской Оптиной пустыни, 1993. С. 278–315.

7. Голубинский Е. Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра. Сергиев Посад, 1892. С. 158.

8. Свщмч. Никодим, еп. Белгородский. Благочестивый старец Семен Климыч // Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков (с портретами). Апрель. Издание Введенской Оптиной пустыни, 1996. С. 64–77.

9. Преподобный Амвросий Оптинский. Собрание писем преподобного оптинского старца иеросхимонаха Амвросия к монашествующим. Козельск, 1995. № 396.

Журнал «Православие и современность» № 31 (47)