Ни брата, ни сестру!

Осужденные на клиросе

Да-да, не осуждать. Что заставило журналистку пристать к Лене с расспросами: «За что вы попали в колонию, что вы совершили?», «Как вы дошли до такой жизни, не стыдно ли вам?», «Почему вы в колонии для рецидивистов?» и так далее… Вопросы журналистка не успела дотараторить, быстро вмешались охранники, воспитатели и священники. «Лен, не хочешь, не отвечай. Просто расскажи о жизни здесь», – положила побледневшей Лене руку на плечо воспитатель, а священник, отозвав корреспондентку в сторону, сказал ей несколько слов, отчего та смутилась не меньше Лены. «Наглость, конечно, “второе счастье”, но уважения, такта и этикета никто не отменял. Это для гоняющихся за рейтингом и сенсациями. А для нормальных людей есть еще вдумчивость, сострадание и желание видеть собственное несовершенство – давайте будем нормальными людьми», – услышали мы завершение недолгой беседы батюшки. Помогло: все успокоились. Этому еще помогло солнце, заглянувшее в оконце храма и осветившее иконы на аналоях, несколько свечек и записки с именами здравствующих и усопших, которые кипами несут сюда осужденные.

Мы приехали в женскую исправительную колонию, что в селе Паприха Вологодской области, поговорить о работе, служении нашей Церкви в столь печальных местах, обсудить трудности, которые возникают сегодня при исполнении этого служения.

Храм Смоленской иконы Богоматери

Одна из главных трудностей – это помощь человеку в изменении своего отношения к страданиям

Священник Владимир Авсиевич, говоря о церковном тюремном служении, одной из главных трудностей считает помощь человеку в изменении своего отношения к испытываемым им страданиям: «Кого-то Бог приводит к Себе “гласом хлада тонка”, дуновением ветерка – кому-то и этого достаточно, и дай Бог, таких людей будет больше. Но мы, увы, никак не можем научиться перестать наступать на грабли, это уже что-то вроде народной нашей традиции. Так и получается, что Христу приходится употреблять уже другие методы, гораздо более суровые и чувствительные. Но цель-то любых Христовых методов одна – спасение человека. Признать это всем нам, сталкивающимся со страданиями, испытаниями, искушениями, просто необходимо, если конечной целью своей жизни мы видим все-таки спасение, а не комфортное существование с набитым желудком и красивую мраморную могилу с памятником. Помните, старец Иоанн (Крестьянкин) говорил, что нигде его молитва не была такой сильной, как именно в тюрьме? Это значит, что даже страдания Бог способен употребить во благо человека.

Задача Церкви состоит в том, чтобы помочь человеку принять заботу Христа о себе

Другое дело, способен ли сам человек отнестись к своим страданиям так, как предлагает ему Христос – вот тут проблема. По моему мнению и опыту, невозможно для человека, испытывающего страдания, тем более, находящегося в заключении, не обидеться на весь свет, не начать обвинять весь мир в своих злоключениях, если он не разглядит в них замысел Бога о себе. Да, это трудно, но нужно признать свою катастрофическую немощь и недостоинство, нужно осознать собственную нужду именно в спасении. В чем спасение? – В благом изменении души человека. А уж какими методами Христос помогает ему это делать – Ему виднее. Задача Церкви в том и состоит, чтобы помочь человеку понять это, принять заботу Христа о себе».

Здесь верующие больше заняты своими грехами и способами исправления жизни. Иногда после исповеди мне хочется в ноги поклониться тому, кто исповедуется

Священник Андрей Туляков вот уже несколько лет ездит в исправительную колонию, причем каждую неделю. По словам отца Андрея, к нему всегда обращаются десятки заключенных – за советом, за добрым словом, за утешением, а часто и исповедаются. «И, знаете, я благодарен Богу за то, что могу сюда ездить, – говорит отец Андрей. – Тут я понимаю: с некоторых из людей, находящихся в заключении, нам, таким всем из себя “правильным”, а то и “праведным”, просто необходимо брать пример. Кто из “праведных” на воле искренно признает свое несовершенство, более того – искренно скажет о необходимости спасения? Перестаньте: главной темой “праведных” бесед на воле почти всегда будет осуждение всех остальных и таких нехороших. А здесь верующие люди больше заняты своими грехами, размышлениями над их причинами и способами исправления жизни – нам бы такой настрой! Честное слово, иногда после исповеди мне хочется в ноги поклониться тому, кто исповедуется – не мне, конечно, а Христу».

Священики Александр Лебедев и Роман Сенников

– Но, дорогие батюшки, согласитесь, что сейчас в местах заключения люди оказываются далеко не только и не столько за исповедание Христа, как это было с отцом Иоанном (Крестьянкиным) и с тысячами других мучеников и исповедников! Кстати, как вы это объясните?

Протоиерей Александр Лебедев отвечает не без грустной улыбки:

– Общей нашей греховностью, причем, греховностью устрашающей. С одной стороны, мы фиксируем (не знаю, с радостью ли, с удовлетворением ли), что количество крещеных в местах лишения свободы увеличилось в разы за какие-то десять лет. Многие принимают Таинство Крещения уже здесь, кстати. А с другой стороны, если оторваться от всех этих цифр, процентов и радостных показательных отчетов, мы должны откровенно признать: мы сталкиваемся с прямым нарушением слезной просьбы апостола Петра к христианам. Помните: «Только бы не пострадал кто из вас, как убийца или вор, или злодей, или как посягающий на чужое; а если как христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь (1 Пет. 4: 15–16). Боюсь, что страдаем мы сейчас именно за то, что указано в первом стихе. Последний – это счастливый удел мучеников и исповедников. А нам, грешным, оставлено покаяние. Да, это действительно и страшно, и стыдно: крещеный человек, христианин – а страдает за такие противные поступки! Вы слышали сегодня один рассказ от заключенной: она трудилась на воле в храме, помогала там, молилась. Потом связалась с наркотиками – слаб человек! – оказалась в тюрьме. После первого срока получила второй: не пошла на пользу короткая свобода. Что, будем осуждать человека, брезгливо морщиться? Давайте тогда вспомним собственные исповеди (все ли христиане, кстати, прибегают к этому таинству неформально?) – мы что, чем-то лучше со своими «как бы обычными» грехами?! Вот это положение и заставляет нас, на мой взгляд, задуматься о том, что номинальных православных-то у нас уйма статистическая, а действительных христиан – не таких даже, как отец Иоанн (Крестьянкин), а как хотя бы покаявшийся разбойник, страшный преступник, но раскаявшийся, что-то у нас не густо.

Причин этому много. Одна из них – наше собственное поведение, которым мы, христиане, соблазняем других. Это касается не только мирян, но иногда и духовенства. Увы. Но наличие среди апостолов Христовых предателя Иуды не означает их поголовной неискренности, не так ли? Так что в наши задачи входит искреннее, а не декларативное следование за Христом – тогда и в обществе положение изменится, и в местах лишения свободы.

Осужденные на клиросе

– Отец Александр, расскажите, пожалуйста, о тюремном служении Церкви на Вологодской земле. Ведь не секрет, земля эта с определенными традициями: «Вологодский конвой шутить не любит»…

– Немного статистики, да? Пожалуйста: в нашей области действует отдел тюремного служения, куда входит четырнадцать священников и двое мирян, также привлекаются и добровольцы-помощники. В исправительных учреждениях Вологодчины (их на нашей земле тринадцать) четыре храма и две часовни, скоро будут освящены еще три храма. В тех учреждениях, где нет возможности построить церковь, существуют домовые часовни, молельные комнаты, другие приспособленные помещения. Прежде всего, Церковь в тюрьмах совершает богослужение и пастырское окормление. В храмах на службах помогают и осужденные – некоторые осваивают чтение и пение, многие участвуют в общей молитве. Самые востребованные Таинства в этих местах – это, конечно, исповедь и Причастие, за последние десять лет к ним стало прибегать в два-три раза больше осужденных. Кроме того, ведется и просветительская работа: некоторые осужденные проходят дистанционное обучение на двухгодичном курсе «Основы православной веры» Вологодского православного духовного училища.

Далеко не сразу в колонии человек решается открыто переступить порог храма: сделав это, он объявляет о своем христианстве

В каждом исправительном учреждении есть библиотеки духовной литературы, их фонды довольно значительные. Большинство читающих осужденных интересуются православной литературой. Не сразу, далеко не сразу человек решается открыто переступить порог храма: сделав это, он объявляет о своем христианстве, и, следовательно, на него моментально будут смотреть более строго и взыскательно, подмечая малейшие детали его поведения. В заключении это выдержать еще сложнее, чем на воле. Поэтому я довольно спокойно отношусь к тому, что некоторые, что называется, «верят в подушку»: молятся, томительно разбираются в своих взаимоотношениях с Богом в одиночку.

В некоторых местах лишения свободы создаются крепкие христианские общины, и их участники помогают друг другу не только в неволе, но и впоследствии. Например, после освобождения помогают «новичкам» войти в новую для себя реальность, освоиться в ней, найти жилье и работу – это очень дорогого стоит, поверьте. Это уже настоящие плоды живой веры, а не формальной религиозной принадлежности.

Помощь друг другу в неволе и после освобождения – это уже настоящие плоды живой веры, а не формальной религиозной принадлежности

Конечно, мы оказываем и гуманитарную помощь осужденным. Тут, как мы поняли уже давно, очень важна критичность и трезвость мышления: помощь должна оказываться только адресная, конкретная. Нельзя поддаваться на различные слезные письма, имеющие целью, простите, «развести клиента»: некоторые пишут в десятки инстанций, просят решительно все – от памперсов до колбасы и консервов, – а потом распределяют по своему усмотрению, обмениваясь остатками, излишками и так далее. Когда мы убеждаемся в действительной необходимости помощи, то высылаем очки, лекарства, писчую бумагу, конверты, предметы личной гигиены, одежду, обувь. И конечно, крестики, иконы, духовная литература идут в места лишения свободы большим потоком.

Беседа в исправительной колонии

Очень важным, на наш взгляд, является пастырское окормление и сотрудников исправительных учреждений. Оно идет не так активно, как среди осужденных. Нужно учитывать, что если сотрудник – христианин, то он вполне может быть прихожанином какого-либо храма вне колонии, и там общаться со священником, с духовником. А сейчас наша работа с сотрудниками заключается чаще всего в проведении общих занятий с личным составом на духовно-нравственные темы, в частных беседах, совершении различных треб, организации паломнических поездок.

Протоиерей Роман Сенников считает:

Закрывая перед Церковью двери школы, мы открываем перед людьми двери тюрьмы

– А вообще, знаете, я пришел к такому выводу: самая, казалось бы, закрытая система оказалась самой открытой для работы с Церковью. Поучиться бы у нее нашей школе, армии, здравоохранению! С армией чуть получше дело обстоит, но вот школа – это беда. Когда надо – пишут отчеты про «сотрудничество с Церковью», когда надо – замыкаются и долдонят что-то про «отделение Церкви от государства». Как не могут понять: закрывая перед Церковью двери школы, они открывают перед людьми двери тюрьмы. Христос, конечно, везде и всегда один и тот же, везде Его можно найти и встретить, но – зачем доводить человека до тюрьмы, лишая его возможности узнать о Христе раньше, до того, как незнание заповедей приведет его за решетку? Ох, чем громче гром, тем истовее мужик перекрестится – так, что ли? Надо ли доводить до грозы? Сильно сомневаюсь.

– Про колбасу вы упомянули, честные отцы. В Великий пост тема благодарная, животрепещущая, так сказать! Как проходит пост в колониях, отличается ли чем-либо от обычного времени?

Протоиерей Андрей Туляков

– Еще об уважении к некоторым осужденным: среди них есть такие, которые в Великий пост отказываются от мяса. Положено им по распорядку мясо, котлеты, колбаса и прочее – они едят только гарнир, и все. А ведь у них весь день занят: работа в мастерских, еще где-то. Кто и от курева отказывается, одной из самых распространенных привычек в неволе. Настаивать на том, чтобы люди перестали есть скоромное в пост, простите, я не имею права: у них выбор-то невелик – меню такое. А самому отказаться от скоромной пищи в таких условиях – что ж, я считаю это подвигом. Как будут проходить осужденные это великое время? Я очень надеюсь, что достойно.

Мы снова зашли в храм. Осужденные – женщины и девушки – как раз повторяли службу. Спрашиваем: «Не сложен ли церковнославянский язык для понимания»?

Елена и Елизавета ответили:

– В понимании языка трудностей нет никаких. Если и будут, то у нас отец Андрей есть, а еще – словарь в библиотеке. Трудности начинаются тогда, когда выполнять надо то, что написано – вот тут и попотеешь, и поплачешь, бывает.

Честное слово, у меня те же трудности.