Памятное

Михаил Иванович Фролов

Каждый участник войны не раз смотрел в лицо смерти, а выжив, на всю оставшуюся жизнь сохранил в памяти фронтовые события. Так случилось и со мной. Это произошло в Польше, под городом Пултуском на реке Нарев. Гаубичный артиллерийский полк, в котором я служил командиром взвода управления, поддерживал пехоту.

Обычная проезжая грунтовая дорога, по которой уже прошли стрелковые подразделения, вела через лес, вырываясь на большую поляну. Справа на поляне стоял немецкий хутор: двор с толстыми каменными стенами, такие же крепкие жилые постройки, крытые красной черепицей. Двор и дома были целы.

Пехота уже прошла вперед, через поляну потянулись повозки хозяйственной части. В это время из чердачного окна одного из домов хлестнули пулеметные очереди. Пули косили людей. Лошади понеслись вперед. Несколько повозок свалились на бок. Командир нашего артиллерийского полка майор Бруев приказал выдвинуть одну из гаубиц (полк был вооружен 122-миллиметровыми гаубицами) и уничтожить огневые точки немцев.

Прошло всего несколько минут, и на поляну выскочил «студебеккер» с гаубицей на прицепе. Расчет не успел развернуть до конца отцепленную гаубицу и сбросить ящики с боеприпасами – вражеские пулеметчики перенесли на него огонь. Огневики залегли, не сделав ни одного выстрела. Командир полка приказал мне с моими разведчиками поднять расчет и открыть огонь по хутору – уничтожить огневую точку противника.

До гаубицы мы добрались на одном дыхании, немецкая пуля зацепила только самого молодого разведчика – Сашу Круглова.

Мы подтащили снаряды к орудию, перевязали раненых, а немец хлестал из пулеметов

Наш огневой расчет практически был выведен из строя: убит наводчик, ранен командир огневого взвода лейтенант Мамедов и командир оружия. Мы подтащили снаряды к орудию, перевязали раненых, а немец хлестал по нам из пулеметов. К обстрелу подключился еще один пулемет из чердачного перекрытия. Надо было немедленно открывать ответный огонь из орудия. Зарядили гаубицу, я встал за наводчика, навел прицел на перекрытие, нажал затвор. Снаряд, зарывшись в землю, разорвался в тридцати метрах от орудия.

Драматический момент: я не сразу сообразил, что не вывел уровень орудия на середину, а следовательно, ствол не был направлен на цель. Второй снаряд ударил точно в чердачную глазницу. Последующие выстрелы заставили замолчать и другие пулеметы. Не жалели мы снаряды, продолжая огонь по хутору. Нам повезло: ни одна пуля противника не задела моих разведчиков. На этот раз пронесло.

В результате этой операции все разведчики взвода были представлены к боевым медалям, меня наградили орденом Красной Звезды.

Задание было выполнено. Но на обратном пути мы попали в необычную засаду – к власовцам. Бой был коротким

Повезло и в следующий раз, когда полк после взятия нашими частями польского города Торунь вырвался вперед и выходящими из окружения немецкими группами был отрезан от танкового корпуса, с командованием которого надо было установить связь. Мне было приказано с моими разведчиками добраться до штаба танкового корпуса и вернуться с планом дальнейших действий. Я со своими разведчиками «проскочил» заслоны немцев, добрался до танкового начальства, получил приказ, боевые установки для полка. Задание было выполнено. Но на обратном пути мы попали в необычную засаду – к власовцам.

Бой был коротким. Видимо, мы в рубашке родились – остались живыми. Особенно памятна эта схватка мне: одно мгновение отделяло меня от гибели. Разведчик рядовой Важинский чуть раньше нажал на пусковой крючок автомата, чем власовец, прицелившийся в меня. В этом бою мы взяли в плен трех власовцев, доставили в штаб полка. Как и в первом случае, разведчики были награждены медалями, мне вручили второй орден Красной Звезды.

В конце войны я был представлен к награждению третьим орденом – орденом Красного Знамени, но награжден орденом Отечественной войны I степени. Узнал я об этом уже летом 1946 года случайно. Я служил тогда в Северной группе войск в Польше. Как-то меня направили в командировку в штаб группы в г. Легница. Там встретил бывшего начальника штаба артиллерийского полка, в котором я воевал, капитана Татьянченко. И от него узнал, что я вместе с ним одним приказом (во время войны правительственными наградами имели право награждать соответствующие командиры от командира дивизии и выше) награжден орденом. Позднее в архиве Министерства обороны в г. Подольске я нашел наградной лист. В нем говорилось:

«При прорыве обороны немцев в районе города Прейс-Фридланд при поддержке 3-го Гвардейского танкового Котельниковского Краснознаменного корпуса в боях за город Кезлин, при выходе к Балтийскому морю, в боевых действиях за город Шизва и Штольп, в боях на ближних подступах к городу Данциг и Гдына младший лейтенант Фролов, находясь всё время на передовом наблюдательном пункте, под сильным артиллерийским и минометным огнем противника лично обнаружил две артиллерийские батареи противника, корректировал огонь и уничтожил два пулемета, поджог три автомашины с грузами и до 80 солдат и офицеров и подавил огонь одной батареи. В бою за деревню Коллекцкау и деревню Баян младший лейтенант Фролов находился в боевых порядках роты, неожиданной контратакой противник окружил роту, и тов. Фролов не растерялся и вызвал огонь на себя. В результате артиллерийского огня противник был отражен, оставив на поле боя до 300 убитых солдат и офицеров. Участвуя в последующей контратаке наших подразделений, младший лейтенант Фролов лично уничтожил 8 солдат и 2 офицеров. Младший лейтенант Фролов достоин правительственной награды – ордена Красного Знамени».

Приказом войскам 19-й армии я был награжден орденом Отечественной войны I степени.

Пожалуй, если еще не считать форсирования Одера, это самые запечатлевшиеся в моей памяти эпизоды войны, хотя можно описать ее каждый день. Война – это не только героика и трагедия в высоком смысле этих определений, но и трудные будни, где зло и добро, слезы и улыбки перемешаны. Слякоть и холода, по двое-трое суток без сна, добрые руки заботливых врачей и медсестер в госпитале, радость встреч с соотечественниками в освобожденном концлагере и главное – чудесные фронтовые друзья – товарищи, с которыми делил все тяготы нелегкой фронтовой жизни.