Платон

О Платоне, о том, почему его философию ценили отцы Церкви, зачем он писал диалоги и как пришел к мысли об идеях, рассуждает заведующий кафедрой философии ПСТГУ, преподаватель Сретенской духовной семинарии Виктор Петрович Лега.

Платон

«Естественное богословие»

Многие считают Платона центральной фигурой философии. Так, английский философ ХХ века А. Уайтхед сказал: «Вся история философии есть не что иное, как комментарии к работам Платона».

Платон поставил практически все философские вопросы и дал на них ответы так мудро, что эти ответы остаются современными до сегодняшнего дня – в особенности для христианства.

Блаженный Августин писал о Платоне в своем труде «О граде Божием»: «Никто не приблизился к нам более, чем философы его школы». Он, как и мы, христиане, учил, что идеальное бытие выше, чем материальное. Он показал, что познание разумом выше, чем познание чувствами, – мы же не чувствами Бога познаём – Бога увидеть нельзя.

В области нравственной Платон тоже выше всех философов. И ближе к христианству, потому что он первым сказал, что счастья можно достичь лишь в Боге, то есть в мире идей – по Платону.

Священник Павел Флоренский: “Не христианство платонизирует, а Платон христианствует”

Часто говорят, что Платон оказал влияние на христианское богословие. С одной стороны, это так, и многие отцы Церкви использовали положения платоновской философии в своих трудах. А вот знаменитый русский философ священник Павел Флоренский писал: «Не христианство платонизирует, а Платон христианствует». То есть не христиане опирались на Платона, а Платон за 400 лет до Христа пришел к тем же выводам, которые христиане получили из рук Самого воплотившегося Бога!

Так думал не только отец Павел Флоренский: в первые века христианства близость христианских и платоновских положений многим бросалась в глаза. И тогда возникла гипотеза о том, что Платон, конечно, не мог самостоятельно, своим умом достичь таких высот. Как многие греки, он ездил по разным странам в поисках мудрости и был в Египте, где, возможно, и познакомился с первой книгой Моисея – Книгой Бытия – и переосмыслил ее по-своему. Платона даже называли Моисеем, говорящим на греческом языке. Августин потом показал, что эта гипотеза ошибочна, но в свое время она была очень распространена.

Я вспомнил блаженного Августина – одного из величайших отцов не только Западной, но и всей Церкви, но можно привести в пример и святителя Григория Нисского, и преподобного Максима Исповедника, и Климента Александрийского, и Оригена, в построениях которого, конечно, много сомнительного, но много и правильного, усвоенного из Платона, – и поэтому через труды как раз Оригена отцы-каппадокийцы знакомились с платоновскими идеями, а они высоко ценили философию Платона, хотя одновременно и подвергали обоснованной критике некоторые его положения.

Откуда в мире столько зла?

Понять становление Платона как философа можно в контексте драмы, которая разыгралась в его молодости.

Статуи Платона и Сократа

В 20-летнем возрасте Платон стал учеником Сократа. Он сразу его полюбил и восемь лет у него учился. Но Сократа обвинили в богохульстве и приговорили к смерти. Это была настоящая драма для молодого человека: он нашел идеального учителя, который был абсолютно нравственен во всех своих поступках, – и такой гениальный образец нравственности вдруг несправедливо казнят. Почему, за что? Это первая проблема, которая не дает покоя Платону. Откуда в мире столько зла и несправедливости?..

Главная проблема всей платоновской философии: откуда в мире зло?

И тут же возникает вторая проблема: а можно ли сделать так, чтобы людей вроде Сократа не казнили, а, наоборот, уважали, более того – ставили управлять нашим народом? Может, они смогли бы и справедливое государство построить?

Вот две главные проблемы всей платоновской философии: откуда в мире зло и как сделать, чтобы зла не было? Можно ли построить идеальное государство?

Письменность вредна…

Платон и Сократ

И перед Платоном встает дилемма: «Если я запишу рассуждения Сократа – я предам его, своего учителя; если не запишу – то все равно предам, потому что никто не узнает о Сократе, о нем со временем забудут». А может быть и еще хуже: напишет о нем кто-то не из учеников, а из врагов его. Вот, например, Аристофан, греческий комедиограф, написал же комедию «Облака», где вывел Сократа в смехотворном виде: дескать, некий чудак сидит в своей мыслильне и рассуждает о том, что людям совершенно не нужно. Это просто вредный человек, поэтому хорошо, что его убили, – такой вывод напрашивается после чтения комедии «Облака».

Так как быть Платону? Запишешь – предашь, не запишешь – предашь.

И он придумывает гениальный жанр – диалоги. Это не просто рассказ: «Сократ учил о том-то и о том-то», нет – он нас приглашает в круг учеников Сократа, с которыми тот постоянно беседовал. Читая эти диалоги, где философ всегда представлен в качестве действующего лица, мы как бы присутствуем при этих беседах и воспринимаем мысль Сократа живой, в динамике, а не как некоторое поучение.

Многие философы потом будут подражать Платону и писать свои работы в жанре диалогов. Блаженный Августин в своих ранних трудах, Петрарка и другие философы эпохи Возрождения, Галилей, Беркли, Шеллинг, Владимир Соловьев… И ни у кого это не выйдет лучше, чем у Платона. А почему? Потому что только у Платона в диалогах присутствует живая мысль – мысль реального, исторического Сократа. Он действительно учит думать!

У платоновских “Диалогов” есть одна особенность: они все не окончены

У платоновских «Диалогов» есть одна особенность: они все неокончены. Не в том плане, что Платон их оставил незавершенными, нет. Но он нигде не дает окончательного ответа. Он ставит вопрос.

Устами Сократа Платон предлагает: «Давайте побеседуем о том, что такое справедливость», в другой раз он спрашивает: «А что такое красота?» или: «А что такое знание?», «Что такое мужество?». Начинаешь читать диалог и думаешь: вот сейчас я наконец-то получу ответ на поставленные вопросы. А диалог заканчивается тем, что собеседники договариваются продолжить беседу в другой раз… И это не случайно. Платон вместе с Сократом и его друзьями пригласили тебя в мир мышления, они тебе показали, как нужно мыслить, как нужно искать ответ на вопрос, а дальше – сам…

В «Диалогах» показан только метод – метод познания, метод вопросов и ответов, метод, который пробуждает к самостоятельному мышлению.

Господь ведь, кстати говоря, в Евангелиях тоже приглашает нас мыслить, Он тоже не дал нам ответы на все вопросы – Он дал нам главные ответы, необходимые для спасения. Он не дает нам инструкций по поводу вызовов каждой эпохи; допустим, не сказал, можно ли заниматься клонированием или нет. Сами решайте!..

Геометрия как аргумент

Но немного отвлекусь и напомню о платоновской школе, получившей название Академия: философ организовал ее в роще, которая была посвящена греческому герою Академу. Так вот, у Академии был «девиз»: «Не геометр да не войдет». Причем это было не просто пожелание, а жесткое требование: в школу принимали после вступительного экзамена по геометрии. По двум причинам: во-первых, математика лучше всего опровергает софистику, а во-вторых, математика учит думать, доказывать, открывать истину. Платон, единственный из всех учеников, четко понял мысль Сократа: «Наши главные враги – это софисты». Софисты учат, что истина у каждого своя, «человек есть мера всех вещей», что нет объективной, не зависящей от человека истины. А Сократ учил, что истина все-таки есть, и истина одна – объективная, независимая, божественная. Но как людям это объяснить?

Сократ делал это при помощи своего знаменитого метода беседы. Смысл в следующем: допустим, софист начинает спорить с Сократом. Если бы софист был последовательным софистом, он сказал бы: «О чем спор? Ты так считаешь, а я – так. И давай разойдемся». Сократ же в беседе, задавая вопросы, вынуждал софиста спорить с ним, отстаивать свою точку зрения и фактически признать, что истина одна. Однако у этого метода был существенный недостаток: не каждый мог это понять и до правильного вывода дойти самостоятельно, а некоторые, как мы помним, вообще пускали в ход кулаки.

Математика – прививка от софистики, это искусство четкого логического мышления

Поэтому Платон, более прагматичный, чем Сократ, находит другой, более убедительный аргумент: математика. Особенно геометрия. Она не просто говорит: «Сумма углов треугольника равна 180 градусов» – она это может четко доказать! И в таком случае мало ли что мне кажется!.. Мне может казаться, что сумма углов треугольника 170 градусов или 200 – но я это доказать не смогу, а что 180 градусов и ни секундой ни больше, ни меньше – этому есть доказательство! Поэтому своим требованием Платон достигает двух целей: он принимает в Академию математиков, которые уже знают, что есть объективная истина, по крайней мере в области математики, – значит, софисты неправы; к тому же математики умеют доказывать истину. В этой науке поиск истины легче, чем в философии, где нет чертежей, визуальной опоры, где ты просто пускаешься в чистое поле мышления. А научившись рассуждать в области геометрии, ты можешь научиться рассуждать и в области чистой мысли. Поэтому математика – прививка от софистики, это искусство четкого логического мышления.

Поэтому-то великий философ ХХ века Эдмунд Гуссерль сказал, что Платон – первый научный философ, утверждавший, что истину нужно искать строгим, научным, рассудочным методом.

Всё меняется, кроме…

Платон

Мир истины – не материальный, ведь всё материальное изменяется, а истина неизменна

Платон, как и Гераклит, утверждает, что в материальном мире всё изменяется. Причем изменяется не только мир вокруг меня – изменяюсь и я сам, так что в каждый следующий момент времени мир для меня будет другим. Как я шутливо сказал студентам, «в следующий четверг перед вами будет совершенно другой преподаватель, который будет читать лекцию совершенно другим студентам». По логике, студенты должны жаловаться отцу ректору: почему каждый четверг им присылают другого лектора? Но они этого не делают, поскольку каждый раз видят перед собой одного и того же человека, хотя я действительно меняюсь. Вы понимаете: внешне я мог измениться, но сущность моя – то есть некоторое неизменное основание, которое мы познаём уже не только чувствами, но и разумом, – неизменна. Разум познаёт не внешнюю материальную оболочку, а именно сущность вещи. А она, повторюсь, неизменна. Иначе говоря, логику Платона можно выразить простым силлогизмом: если знание приобретается только посредством ощущений, которые имеют дело с чувственным материальным миром, а этот материальный мир постоянно изменяется и вместе с ним изменяется и человек, познающий этот материальный мир, то никакого вечного неизменного знания не существует. Но вечное и неизменное знание существует. Об этом, по крайней мере мы знаем благодаря математике: дважды два – всегда четыре, а сумма углов треугольника – всегда 180 градусов. Если существует некое вечное и неизменное знание, значит, должен быть и объект этого знания, то есть должен существовать некий вечный и неизменный мир, который Платон называет «миром идей». Есть изменяющиеся предметы, которые мы видим глазами, а есть их идеи, сущности, которые мы познаем разумом.

Как-то на занятие к Платону пришел Диоген Синопский. В этот момент Платон объяснял смысл учения об идеях на примере стола и стоящей на нем чаши: кроме чаши и стола существует идея чаши и стола, некоторая чашность и стольность. На это Диоген возразил: «А я вот, Платон, стол и чашу вижу, а стольности и чашности не вижу». Платон ответил ему: «И понятно: чтобы видеть стол и чашу, у тебя есть глаза, а чтобы видеть стольность и чашность, у тебя нет разума».

Материя приносит в мир несовершенство

Платон использует термин – «идея», иногда – «эйдос»; это фактически синонимы. В обиход вошло первое значение – «идея», отсюда наши слова «идеализм», «идеальный». Люди бывают разные: кто-то умнее, кто-то глупее, кто-то красивее, кто-то здоровее – но мы понимаем, что человек должен быть умным, красивым, добрым, здоровым. Болезнь – это меньшее здоровье, глупость – это меньший ум. И есть некий «идеал». Идея – это всегда идеал, а материя привносит в эту идеальную сущность какой-то свой недостаток.

Для того чтобы объяснить более понятно, что такое мир идей, Платон рассказывает следующий миф. Представим себе некоторую пещеру и узников, которые в ней сидят. Узники закованы в кандалы так, что повернуты лицом к стене пещеры, не могут двинуть головой, чтобы посмотреть, что делается за их спинами, они смотрят только на стену. За их спиной находится выход из пещеры, а за ним освещаемый солнцем мир. Узники видят только тени от реальных предметов на стене пещеры. Если узники рождаются, живут и умирают все время в таком состоянии, то для них эти тени будут казаться истинными и единственно существующими вещами.

Но представим, что кто-то зайдет в пещеру, освободит одного из узников и выведет его из пещеры. Этому узнику станет вначале больно и неприятно, его члены будут неспособны двигаться. Он не сможет смотреть на свет, который его вначале ослепит. Он захочет возвратиться в пещеру. Но потом глаза его будут привыкать, он увидит сначала контуры настоящих предметов, которые отбрасывали тени на стену. В дальнейшем он будет видеть все больше и больше подробностей, пока, наконец, не заметит существование самого Солнца, освещающего эти предметы. И что будет с этим узником, если он опять вернется в пещеру? Опять увидит оковы, в которые он был закован, опять увидит те тени, которые двигались перед ним. Он будет всем рассказывать, что это всего лишь тени, а реальные предметы они не видят. И как на это будут реагировать обитатели пещеры? Они будут над ним смеяться, считать, что он сошел с ума, а если он будет упорствовать, они могут его побить и даже убить (очевиден намек на судьбу Сократа).

Итак, Платон доказал, что есть не только материальный мир, но и мир идеальный, объективный, нематериальный, потому что не будь его, не было бы знания, истины. Но истина есть. Значит, есть и мир вечной истины – нематериальный, ведь в материальном всё изменяется. Материя приносит в мир несовершенство.

Например: «Что такое часы?» – «Это прибор, показывающий время». Но реальные часы имеют массу недостатков. Одни слишком маленькие, другие – большие, одни всегда опаздывают, другие, наоборот, спешат, и т.д. Но главное, что все они показывают время, то есть сущность их, или идея, одна и та же. Идеал возможен только в нематериальном мире, а материя его искажает. И отсюда отталкивается Платон в попытке ответить на вопрос: откуда в мире зло? Но это уже совсем другой, большой разговор…

(Продолжение следует)