«Мы должны быть стойкими воинами Христовыми» (+ВИДЕО)

Как следовать обетам нестяжания, послушания и целомудрия в мирской жизни? Как относиться к клевете, и почему Господь попускает хулу на Церковь? Что делать женщинам, в унынии переживающим грех аборта? Как не увлечься теми, кто прельщен? Как сделать так, чтобы Христос стал центром твоей жизни? И кто такой воин Христов? На эти вопросы на встрече с редакцией портала «Православие.ру» ответил епископ Душанбинский и Таджикистанский Питирим (Творогов).

– Добрый день, дорогие читатели и зрители портала «Православие.ру». Сегодняшний гость нашей редакции – владыка Душанбинский и Таджикистанский Питирим. Владыка, здравствуйте. Как вы добрались, долго ли стояли в пробках?

– В пробках недолго стоял. Но я не по той улице пошел, немножко забыл Москву, к позору своему, хотя сам я москвич. Пошел по Мясницкой. Поэтому пришлось немножко поплутать по переулкам московским, но зато походил по старой Москве, вспомнил юность, вспомнил, как я здесь гулял, как в ваш монастырь ходил, когда еще был мирянином. Очень нравились мне и хор Сретенский знаменитый, и само богослужение в монастыре. И место это тоже значимое – и трагическое, и историческое. Здесь было знаменитое сретение Владимирской иконы Божией Матери. Здесь разыгрались трагические события XX века, и место это полито кровью. А сейчас здесь на крови мучеников возрождается вера Христова. Я этому очень рад. Замечательный монастырь, совершенно потрясающая семинария. Исполняются слова Священного Писания и святых отцов о том, как прорастает семя Христовой веры, уже, казалось, загубленное и забытое, а оно просто ждало своего часа.

– Владыка, мы приготовили вопросы, очень волнующие и наших читателей, и нас. И первый вот какой. Постригающиеся в монашество дают три обета: нестяжания, целомудрия и послушания. Исполнением этих обетов они должны достичь духовной свободы, необходимой для спасения, для обретения Христа. Миряне обетов не дают, но и их задача та же: обрести духовную свободу, чтобы быть со Христом. Как соотнести эти три монашеских обета – нестяжания, послушания и целомудрия – с жизнью в миру?

– Нестяжание, послушание и целомудрие – это не только монашеские обеты. Это христианские добродетели, которым должны следовать все христиане. Монашеский путь ко Христу – самый короткий, и монах должен исполнять обеты в максимальной степени, потому что чем усерднее он их исполняет, тем более короткой дорогой идет ко Христу. Конечно, не все монахи, особенно современные, исполняют эти обеты, за что и получают нарекания. И имя Христово хулится среди неверных.

У мирян обет послушания тоже должен быть. Прежде всего, в семье. Муж должен слушаться Бога. Жена должна слушаться мужа. Дети должны слушаться родителей. На послушании всё основано, вся наша духовная жизнь – и аскетика, и монашеская жизнь, и мирская.

Обет целомудрия тоже в семейной жизни обязателен, без этого никак нельзя. Семья должна быть целомудренная. От этого рождаются чистые дети, и вся семья будет свята.

Нестяжание тоже важный обет, хотя его исполнить в мирской жизни труднее. Но не должно быть действительно стяжательства – жажды наживы. Мы с вами знаем примеры благочестивых семей – и семей подвижников, и обычных христиан, – милосердных, творивших милостыню. Даже обычные крестьянские семьи на Руси творили милостыню. Так было в прошлые века, так было и в XX веке – до 1980-х и роковых 1990-х годов. Были семьи, где родители помогали нищим, забирая чуть ли не последний кусок хлеба у детей. Одну рязанскую семью, помню, приводили в пример. Это была благочестивая семья, верующая. И мать отбирала кусок хлеба у своих детей и отдавала нищим, проходившим по деревне. Муж роптал: «Ты же у детей своих отбираешь!». «Ничего, – говорила она, – ртом не перетаскают». Господь ей давал скудные материальные блага, а она еще и исполняла заповедь о милосердии! Так что миряне бывают даже в большей степени монахами, чем монахи.

Епископ Душанбинский и Таджикистанский Питирим в веригах прп. Иринарха. Иринарховский крестный ход, 2013 г.

Нельзя снижать планку духовных требований. Идеал должен быть на максимальной высоте. И нам надо – по мере сил своих – приближаться к нему

Можно жить в миру, как в монастыре. Можно, будучи обремененными семьей, исполнять монашеские обеты, что и было на Руси в период святости. Когда Русь была Святая. Когда семьи были небольшими монастырями в миру. Когда в них совершался круг богослужения, когда наизусть знали Псалтирь, читали ее и жили очень благочестиво, как монахи, по монашескому уставу. Сейчас споры идут: о мирском уставе, о монашеском уставе… Но почему-то столько веков, сколько существует Православие на Руси, у нас никакого мирского устава не было. Был Типикон, и миряне жили по тому же Типикону. А не можешь ты исполнять всё, так сама жизнь это как-то отрегулирует. Но идеал должен быть высокий. Мы не должны снижать планку духовных требований.

Идеал должен быть на недосягаемой высоте, как всё наше христианство и наши христианские образцы. Но от того, что мы не можем их достигнуть, мы не должны впадать в уныние. Я, когда воцерковлялся, читал святых отцов и от прочитанного впадал в страшное уныние. Читая жития, думал: это невозможно исполнить! У меня был внутренний ропот: куда я со своими слабыми силами?! Потом я понял, что это неправильно, что мы не должны гнаться за этой высотой подвига – мы должны восхищаться этой высотой, восхищаться святыми отцами, почитать их, удивляться их подвигу и по мере своих немощных сил стараться им подражать, но не стремиться сразу на эту высоту максимальную. Всё постепенно Господь делает. Он святых тоже вел постепенно. О каждом свой Промысл у Господа.

– В интервью для нашего портала вы упомянули об Анне Вырубовой как о примере верности царской семье. Между тем она остается в сознании многих оклеветанной. Я бы вас хотела спросить о клевете, которой часто подвергаются люди чистые, даже святые. Почему это происходит? Почему Господь попускает такое? Как к подобному относиться?

– Да ведь Сам Господь был оклеветан! И до сих пор оклеветан. Сколько на него клевещут! И иудеи, и мусульмане. Я в мусульманской среде несу служение и вижу: до сих пор идет клевета на Христа. Мальчик, который пономарит в нашем храме, у себя в классе один русский, остальные все мусульмане. Так он рассказывает: «Мои одноклассники матом ругаются на Христа. Я пытаюсь защитить, так они меня бьют всем классом. Наваливаются на меня и избивают». И какие же они мусульмане, если пророка Ису ругают матом?! Такая вот ситуация у нас сейчас в Таджикистане.

Проект у меня есть: организовать православную гимназию в Таджикистане, чтобы собрать туда всех наших мальчишек и девчонок, которые учатся в таких вот классах. У них нет возможности получить образование на русском языке. Русским детям в Средней Азии, в Таджикистане в частности, нет возможности получить образование на русском языке. Русские школы или русские классы есть, но чтобы попасть в них, надо заплатить. Это очень дорого стоит. Очень престижно в этих русских классах учиться, и поэтому туда попадают дети из состоятельных семей, а наши семьи – бедные, как правило. Такая вот иллюстрация к вашему вопросу.

Император Николай II. Э.-К. Липгарт. Холст, масло. 1900 г.

Христос был оклеветан, и царь Николай II был оклеветан – еще при жизни. Вся царская семья была оклеветана. И до сих пор клевета продолжается – и это говорит о том, что его подвиг правильный.

На нас, христиан, клевещут. Я, когда заступил на архиерейскую кафедру, оказался совершенно не готовым к клевете, которая на меня обрушится. Я готовился к трудностям, к жаре, к тому, что всё там не устроено, что придется начинать даже не с нуля, а с минуса. А про клевету я вообще не думал. И тут на меня обрушился поток гнусной, мерзкой, грязной клеветы. Я поразился извращенности человеческой фантазии. Чего только мне не инкриминировали! Всё это писалось в листовках, распространялось по приходу, муссировалось, дошло до Москвы, даже до Патриархии. Я был растерян. Как? Почему я должен оправдываться, если это гнусная, грязная клевета? Зачем в это верить? Зачем это распространять?

Сталкиваешься с клеветой, когда делаешь какое-то очень нужное дело. Сейчас образуются новые епархии там, где не было епископа, где всё было как стоячее болото. Но если бы не появилась епархия в Таджикистане, не было бы там никакой духовной жизни. Ведь там всё замерло. Пришлось это всё выгребать, пришлось оживлять, наполнять содержанием христианским, живым, динамичным. Естественно, я столкнулся с такой ответной реакцией, и большой удар был нанесен по самым близким мне людям, самым надежным помощникам – чтобы их выгнать. Именно с ними была связана вся эта клевета и вся клеветническая кампания. Я уже не знал, что делать, потому что настолько скомпрометировали их в глазах прихожан, что вставал вопрос: «Придется, что ли, им уезжать?» Совершенно невозможно было работать в таких условиях. Вся эта волна прошла только через три года. Два года ушло просто на борьбу, на глухую борьбу с этими людьми, вставшими в оппозицию.

Слышишь на исповеди: «Может быть, я кого-то осудил…» Вставка эта мне очень нравится – «может быть». Это что же за исповедь?!

Клевета – это страшное дело для тех, кто клевещет. Потому что клевета – это единственный грех, который не прощается в исповеди. Все другие грехи, которые человек исповедует, прощаются, а если он пришел исповедовать клевету, она не прощается. Ты должен пойти и свою клевету исправить: у тех, которых ты оклеветал, ты должен попросить прощения, а к тому, которому рассказал клевету на другого, подойти и сказать: «Я клеветник, простите меня. Всё, что я сказал, – это неправда». А кто так делает? Никто. Приходят на исповедь и говорят: «Может, я кого-то осудил… Кого-то оклеветал, может быть». Вставка эта мне очень нравится – «может быть». Это что же за исповедь?! «Оклеветал» или «может быть, оклеветал» – разница. Очень часто такое бывает: «может быть, кого-нибудь осудил; может быть, кого-нибудь оклеветал и т.д.» Но, наверное, на исповеди не должно быть этого «может быть». Должно быть конкретное исповедание греха.

Самый страшный грех – это клевета, потому что наносится ущерб человеческой репутации невосполнимый. Помните, у Бомарше? «Клевещите, клевещите! Может быть, что-то и останется». Человека оправдали, а этот шлейф клеветы за ним тянется – тянется до конца его жизни. Так и будет потом вспоминаться: «Что-то такое было…» Очень гнусный грех, и за него страшно будут отвечать те люди, которые этому верят и это передают.

Мы не должны всё это слушать. Мы очень любим верить дурному, любим, когда что-то дурное говорят о людях, а когда хорошее говорят – не любим. В этом поврежденность нашей человеческой природы, восприятия нашего. Дурному сразу верим. Клевете тоже верим, наслаждаемся: «Он хуже, чем я, оказался!..» На глубинном, подсознательном уровне у нас у всех это есть. Редко мы найдем человека, который в глубине души не утешился тем, что кто-то хуже его. Это свое гнусное устроение надо замечать и очень нужно в этом исповедоваться. И не «может быть», а конкретно: я такой и такой. Мы должны с собой бороться. На себя мы можем клеветать, пожалуйста. Про себя можем выдумывать, что мы такие и сякие… Но не на других.

А клевета еще и свидетельство того, что правильным путем идем. Это касается и Церкви, и конкретных людей

А клевета еще и свидетельство того, что правильным путем идем. Это касается и Церкви, не только конкретных людей. Если на нашу Церковь клевещут, значит, наша Церковь правильное устроение имеет. Если бы не клеветали, а только восхваляли бы всех нас, это знак, что что-то не то у нас. Горе, когда вам говорят «добро» все люди (ср.: Лк. 6: 26). Помните эту евангельскую фразу? Горе тем, которых все хвалят и все признают. А когда клевещут, тогда хорошо.

– Владыка, хотелось бы поговорить о чувстве вины. Наш портал регулярно поднимает тему абортов. Очень многие женщины в комментариях к нашим материалам признаются, что они совершили аборт и не знают, как им дальше жить. Пишут: «Я совершила убийство. Что мне теперь делать? Я впадаю в отчаяние». Что бы вы могли сказать женщинам, испытывающим это незаживающее чувство вины?

– Нет такого греха, который бы не прощался. Любой грех прощается, если человек в нем кается. Конечно, аборт – страшный грех. Но нужно также различать и спрашивать, делала женщина этот грех в ведении или в неведении. Потому что большинство женщин, особенно советского периода, не знали, что такое аборт. Их обманывали. Им говорили, что это просто зародыш, что души у него нет. Идеология была атеистическая, и они неверующими были. Конечно, есть какое-то оправдание, но это не отменяет наказания.

Женщина, сделавшая аборт, обрекла себя на несчастную жизнь до конца. У нее не будет никогда счастья в той полноте, в той мере, в которой оно должно было быть и в которой Господь подавал бы его. Эта пожизненная епитимья на ней лежит уже после первого аборта, не говоря уже обо всех последующих. Своей жизнью она будет искупать этот грех, невольно даже будет искупать. Но в то же время должны быть ее добровольные подвиги. Во-первых, милосердие. Хорошо брать таким женщинам сирот из детских домов, если у них силы на это есть. Тут нужно силы рассчитывать. Если сил нет, то не надо надрываться – есть и другие подвиги.

Епископ Душанбинский и Таджикистанский Питирим (Творогов). Фото: Православие.Ru

Женщине, совершивший грех аборта, хорошо потрудиться в храме, на социальном служении

В Церкви очень много социальной работы. Нам в Душанбе нужны волонтеры. Не такие люди, которым я плачу зарплату. Я ограничен в средствах, чтобы платить зарплату; я плачу только ключевым сотрудникам, которые основную работу ведут. Нужны волонтеры. Как раз женщины, которые сделали аборты, – чтобы заниматься социальной работой. Или помогать храму – даже сам храм убирать. Или пройти катехизаторские курсы и заниматься катехизаторской работой. Быть активной прихожанкой. Так она будет искупать свой грех, принося пользу. Будет от этого получать удовлетворение, и совесть ее будет от этого успокаиваться. Если же будет просто сидеть и унывать, отчаиваться и ничего не предпринимать, если будет бояться пойти на исповедь, если вгонит себя в состояние полного уныния и бездействия, то ничего хорошего не будет.

Всегда есть выход из какого-то тяжелого положения – это деятельность, это работа. Когда мы выполняем добросовестно работу, у нас чувство удовлетворенности, радости, веселья, хотя мы даже устаем. Тут то же самое. Пусть занимаются социальной работой. Сейчас есть социальные отделы при любой церкви. Есть социальные работники, сестричества, братства…

Мы почему-то всегда однобоко подходим к этой проблеме, обвиняя только женщин в абортах. А мужчины часто бывают более виноваты, чем женщины, потому что ребенка, зачатого от хорошего, надежного мужчины, женщина не убьет, аборт не сделает. Женщина делает аборт, когда ее мужчина бросил или когда муж сам обуза, на ее шее висит – и она не может потянуть второго ребенка. Из-за этого основная масса абортов сделана, и ответственность за эти аборты в большей степени на мужьях, а не на женах. А мужчины наши вообще в этом не признаются. Они за собой этой вины не видят и не чувствуют. Вот они должны каяться, потому что они будут больше отвечать за эти убийства, чем женщины. А многие мужчины-блудники даже и не знают, сколько зачатых от них детей абортами убито. Но отвечать они за это будут.

– Духовник на исповеди каждый раз дает мне совет: «Ты должен возлюбить Христа всем сердцем. Христос должен стать для тебя центром жизни, и тогда ты сможешь преодолевать и грехи, и страсти, и жить сможешь по-христиански». И Христос сказал: «Я есть путь и истина и жизнь». Но в нашей каждодневной суете мы делаем добрые дела, мы делаем хорошие большие проекты, мы делаем что угодно, но очень часто забываем о Христе, о том, что Он должен стать центром всего и с Ним мы должны соизмерять всю нашу жизнь. Вы можете сказать, как жить так, чтобы Христос был центром нашей жизни?

– То, о чем вы говорите, такой христоцентризм, отличает Православие от всех других религий и конфессий. В том числе от протестантизма и католицизма, где упор на все эти добрые дела. Они – главное, только не Христос, хотя на устах у всех имя Божие. Все говорят: «Господи, Господи», но не все, кто говорит: «Господи, Господи», будут в Царствии Небесном (ср. Мф. 7: 21). А Православие христоцентрично само по себе. Если мы будем по-настоящему православными, то Христос будет в центре нашей жизни.

Епископ Душанбинский и Таджикистанский Питирим

Почему сейчас пошла волна оттока той интеллигенции, которая в 1980–1990-е годы воцерковлялась? Потому что эти люди пришли в Церковь не за Христом, а по каким-то другим побуждениям. Они не Христа искали в Церкви, а искали комфорта, искали оппозиции советской власти, чего-то другого, хорошей компании, быть может. Может, это была мода. Всё, что угодно, только не Христос. Такие часто соблазняются, когда приходят в храм, а на них налетает какая-нибудь агрессивная бабушка… Они думают, что все православные такие, и начинается осуждение, начинается отторжение: «Я в храм ходить не буду. Зачем мне нужен этот храм?»

Люди Христа не ищут. Если человек искренне ищет Христа, он Его находит, и Христос тут же становится центром его жизни, сразу же. Есть примеры этого интересные. Когда человек из исламского мира, из совершенно иной среды вдруг бросает ей вызов и становится христианином. У него Христос становится в центре его жизни, он рискует своей жизнью. Все святые мученики такие же были. И свидетели мучений, видя, как принимают мученики смерть за Христа, часто становились христианами и тут же тоже принимали мученический подвиг, даже не будучи крещеными – они крестились кровью. И сразу становились святыми, сразу восходили на вершину христианства.

Мы не должны думать, что мы постепенно станем христианами. Это всё важно: добрые дела и социальная работа, то, о чем мы говорили. Это очень важно, но это всё вторично. Главное – сразу изменить свою жизнь после обращения ко Христу. А что такое крещение, если человек жил долгое время некрещеным и крестится во взрослом возрасте, особенно после греховной жизни? Если грех полностью обладал человеком, если человек был рабом греха? Грех его влек как раба, и он совершал этот грех. Блудника грех блудить вел, и не мог блудник сопротивляться, сил у него нет. Пьяницу он вел пить… Сколько у нас грехов!.. И вот человек принимает крещение – сознательно: он понимает, что у него нет сил перестать быть блудником, перестать быть пьяницей, перестать быть матерщинником, или курильщиком, или наркоманом даже… Но с момента крещения – или покаяния, второго крещения, – грех переходит на периферию сознания человека. Человек освобождается, он получает свободу, но теперь грех искушает его извне. Грех будет соблазнять, но у человека уже будут силы сопротивляться этому. Многие, те, кто каялись или получали крещение, чувствовали эту силу Божественную. Христос стал в центре их жизни. И главное теперь – не утерять эту силу, не поддаться греху, не возвратиться на свою блевотину, чтобы не было еще худшего рабства, еще большей зависимости. А ведь теперь еще больше будет канатов, которые будут тебя тащить в греховную жизнь.

У нас, православных, – борьба, причем суровая: до конца жизни мы должны бороться сами с собой, со своими страстями

Нужно дорожить этой свободой от греха, которую человек получил, и постоянно бороться за нее. Не может так быть, что мы покрестились и тут же стали святыми. Тогда бы все сразу покрестились. Если бы у нас был такой легкий путь к спасению, все бы покрестились и радовались, и был бы у нас протестантский рай, как на картинках изображается: с кошечками, собачками, зверюшками, птичками. У нас такого нет. У нас –борьба, причем суровая, до семи потов. До конца жизни мы должны бороться сами с собой, со своими страстями, которые с момента покаяния и крещения имеют искусительное действие. Но мы уже не рабы. У нас уже есть свобода, и очень радостно почувствовать эту свободу и вести эту борьбу с самим собой.

– Владыка, в Писании сказано, что в последние времена прельстятся, возможно, и избранные. Логично предположить, что это будут не только миряне, но и священники, и архиереи. На всякий случай спрашиваю – вдруг доживем: как не увлечься за теми, кто прельщен?

– У нас был пример. Мы, живущие в начале XXI века, должны обращать свой взор на начало XX века, когда как раз и прельстились избранные, когда была волна обновленчества, когда все революционные идеи были внедрены в массы и многие из духовенства, в том числе из священноначалия, в той или иной мере разделяли революционные идеи, особенно идею свержения самодержавия. Вот прельстились избранные. И потом какой ценой они это поняли, оказавшись в Гулаге, на Соловках…

Священномученик Иларион (Троицкий)

Будут такие соблазны, разобраться в которых будет очень сложно. Но Господь управит, как Он спас новомучеников, как Он обратил зло в добро. Ведь XX век дал целый сонм новомучеников. Никогда на Руси столько святых сразу не было. То же самое будет и в последние времена, когда прельстятся избранные. Там же не сказано, что они, избранные, погибнут. Надо очень внимательно читать Священное Писание. Написано, что прельстятся, но и прельщенных Господь тоже спасает. И спасать – тем более в это последнее время – будет всех. До конца и всеми способами и средствами. Если доживем, не дай Бог, до последних времен, то увидим, как это будет происходить. Но этот пример новомучеников, эти уроки, которые нам дают новомученики, мы должны очень хорошо усвоить и изучить, чтобы не повторять тех ошибок, которые были.

Нам надо обращаться к новомученикам, молиться им: они имеют опыт прельщения и искупления его

Тогда уже пошла информационная война. И сейчас тоже она продолжается, идет, и чем дальше, тем изощреннее и тоньше подвохи и соблазны происходят. Но мы должны быть на страже и молиться новомученикам. Они будут нам помогать. Мы связаны с теми святыми, которые жили по времени ближе к нам. Это новомученики и исповедники Российские. Вот как цепочка идет, и мы последним звеном держимся за тех, кто перед нами жил. К ним больше всех надо обращаться, к их опыту. Они, пройдя эти искушения, преодолев их и искупив свои заблуждения и грехи подвигом исповедничества и мученичества, имеют дерзновение перед Богом и нам тоже помогать. Мы к ним и должны в первую очередь обращаться. Будет помощь и вразумление.

Но, как сказал кто-то из отцов: «При антихристе погибнет только тот, кто погиб бы и без антихриста». Поэтому не надо всё на антихриста валить.

– Симптом нашего времени – депрессия и стрессы. Как бороться со стрессом, с депрессией и со связанным с ними отчаянием?

– Депрессия – это не православное слово. Православное слово, христианское, аскетический термин – уныние. Уныние происходит от безверия. Сейчас молодежь поголовно поражена этой депрессией. Мои знакомые, даже близкие люди находятся в депрессии. Хотя у них близкий родственник – епископ. Спроси меня, обратись ко мне, вот помощь. Я готов, как с вами тут сижу, с ними беседовать, им еще больше времени посвящать. Ни одного вопроса! Не могут прочитать ни одной моей статьи на «Православии.ру». Читает множество людей, а мои самые близкие родственники, молодые родственники мои, которым даю эту статью, – не могут ее прочитать. Понимаете, что происходит?

Но при всем этом – йога, какие-то восточные учения и т.д. Я этих женщин, молодых и немолодых, занимающихся йогой, называю бабы-йожки. С какой стати наши русские тетки полезли в какую-то йогу? Это не наше. Идите в Православие, идите в храмы. Вот вам помощь. Зачем заниматься этой йогой и снимать таким образом депрессию? Да вы в еще большее уныние себя загонять будете, еще больше проблем приобретете. Мол, ах, давно я йогой не занималась и поэтому в депрессии. Они сидят в социальных сетях и друг с другом делятся, когда эта сходила на йогу свою, когда другая. И что? А с ними рядом храм православный. Полно храмов! Там нужна помощь этих молодых людей, классных специалистов, которые могут и в православной журналистике работать, и газеты издавать, и что угодно. Пять языков знают, причем экзотических, урду и прочих… Сидят в унынии! И я ничего не могу с этим сделать, пока человек сам не обратится и не начнет искать Христа. Как мы говорим: бесполезно всё, хоть плешь всю проешь. «Нил вспять поверни, они не поверят». Настолько важна свобода, которая у нас есть, и выбор, который мы делаем.

Когда я стал верующим, я в унынии вообще никогда не был. Искушения были – уныния не было, депрессии не было. Все депрессии прекратились, остались в другой жизни. Может, впереди ждут, не знаю, как особое попущение Божие… Но сколько я в священном сане, епископом трудностей пережил – уныния не знал. В Таджикистане должен был бы до отчаяния дойти, до уныния – нет, уныния не было. Ты понимаешь, что это трудности на время, понимаешь, что Бог в самый трудный момент близок к тебе, рядом с тобой.

Тем, кто в депрессии, советую: рядом с вами храм православный, несите туда свой груз и оставляйте его там

Поэтому всем молодым людям, которые находятся в депрессии, советую: рядом с вами храм православный, рядом с вами священники. Сейчас много образованных молодых интересных священников, и духовно опытных священников уж тем более много в Москве. Обращайтесь туда, несите туда свою тяжесть, свой груз и оставляйте его там. Господь от нас только этого и требует: «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас» (Мф. 11: 28). Депрессия прекратится сразу же.

– Мы все призваны быть воинами Христовыми. Кто такой воин Христов для современного мира?

– Нет разницы во времени. Начиная от времен Христа, это человек, который борется со своими собственными страстями, который отсекает грех от самого себя в первую очередь, а потом он уже знает, как помочь другим. Это то, о чем говорил преподобный Серафим Саровский. Сейчас эту фразу: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи» – даже для простоты переиначивают. Говорят: «Спасись сам», – что не совсем правильно, тут какой-то элемент эгоизма, но зато понятно, – «и вокруг тебя спасутся тысячи». Сначала помоги себе, стяжи этот дух мирный, и люди к тебе потянутся, и ты многих приведешь ко Христу, они спасутся вокруг тебя. Это воин Христов.

Епископ Душанбинский и Таджикистанский Питирим

Надо учиться сначала бороться со своими страстями. Вот читается апостольское зачало при постриге в монашество: «Облекись во оружие правды, возьми щит меры, обуйся в обувь праведности» – своими словами передаю. Эти добродетели стяжать нужно. Мы начали наш разговор с монашества. Монах – наиболее совершенный образ воина Христова. Монашество – это, конечно, такой авангард. Но остальные миряне тоже должны исполнять заповеди Божии. Богатому юноше что Господь сказал? Для того, чтобы просто спастись, – исполни заповеди, а для того, чтобы стать совершенным, – раздай всё и следуй за Мной. Призывался человек на апостольский подвиг, почему и осуждение получил от Господа. Он отказался быть апостолом, этот богатый юноша. Хотя Господь призывал его на этот великий путь. Не всех он призывал, многим он говорил: не надо следовать за Мной, иди домой. А этого богатого юношу он возлюбил, посмотрел с любовью на него, понял, что он чистый, добродетельный, исполняет заповеди, что он достоин быть апостолом. Но ради богатства, ради земных благ этот юноша отказывается. В чем и трагедия. Многие не понимают это евангельское зачало, а здесь грех в том, что человек отказывается следовать за Христом по пути апостола – отказывается от самого высокого призвания.

Люди добродетельные должны соглашаться работать в Церкви. Не осуждать, а идти и работать, тянуть эту лямку

Это случается и в нашей современной жизни тоже. Человек отказывается быть священником, когда его призывает Господь; иеромонах отказывается быть епископом. Такое часто среди благочестивых людей бывает. Богатый юноша среди монахов. И не надо потом роптать, что у нас какие-то плохие, дурные священники или тем более епископы, да и просто сотрудники храмов. Я об этом уже писал в статье у вас на «Православии.ру». Люди добродетельные, чистые должны соглашаться работать в храмах. Не осуждать, а идти и работать, тянуть эту лямку. Это тяжелый труд. Ты хороший такой, такой добродетельный, весь правильный, не экуменист – а у нас сейчас любят епископат обвинять в этом, меня тоже обвинили за то, что с мусульманами по необходимости приходится какие-то дружеские контакты устанавливать, встречи устраивать, и вот я уже экуменист оказался на суперправославных ресурсах в интернете… – так вот вы, такие хорошие, пожалуйста, начинайте, идите, работайте на этой ниве Христовой. Всегда «жатвы было много, а делателей мало». И вместо того, чтобы ругать, грязью поливать Церковь, помогите, работайте, особенно в такой епархии, как моя.

– Владыка, в заключение просим сказать напутствие нашим читателям и нам, нашей редакции.

– Во-первых, чтобы не унывали ни при каких жизненных обстоятельствах. Чтобы не забывали, что мы христиане. Чтобы были истинными воинами Христовыми, в том числе в борьбе с унынием, с теми обстоятельствами жизни, которые у нас есть и которые для нас наиболее спасительны. Господь попустил нам эти обстоятельства для спасения. Не для того, чтобы нас в уныние вогнать, чтобы нас погубить или еще что-то, а для того, чтобы спасти. Надо всегда это понимать. Монахи пусть трудятся на монашеском поприще, семейные пусть семью созидают благочестивую. Сейчас это очень тяжелый семейный подвиг. Совершенно невозможно без помощи Божией воспитать правильных детей, потому что враг рода человеческого забирает детей. Сколько для них соблазнов! Это будет очень большой подвиг для детей – сохранить веру в сегодняшних условиях. Огромный подвиг. Для них соблазны величайшие, но в то же время подвиг сопротивления этим соблазнам тоже велик, и награда будет большая этим христианам. Поэтому дай Бог про награды особо не думать, но чтобы всем спастись и в разум истины прийти.

– Благодарим вас, владыка, за то, что вы были гостем нашей редакции.