«Я 40 лет был духовным чадом отца Иоанна»

Судьба подарила мне в Грузии две встречи с удивительным человеком. В октябре 2015 года исполнилось 50 лет со дня принятия им священного сана. Батюшке довелось общаться с уникальными людьми, некоторые из которых – митрополит Зиновий (Мажуга), преподобноисповедник Гавриил (Ургебадзе), Бетанские старцы архимандрит Иоанн (Майсурадзе) и архимандрит Георгий (в схиме Иоанн, Мхеидзе) – причислены к лику святых.

С архимандритом Антонием (Гулиашвили) мы познакомились в «русском» храме святого Александра Невского в Тбилиси, куда приехали поклониться могилам выдающихся Глинских старцев – митрополита Зиновия и схиархимандрита Виталия (Сидоренко). Неторопливые манеры, приглушенный голос, отменное чувство юмора, самоирония и неотразимое человеческое обаяние пленяют с первой минуты. Ему не нужно задавать вопросы, он – прекрасный рассказчик. Огромный духовный опыт, любовь и снисходительность к людям сквозят во всех его изречениях и поступках, а любая тема снабжается комментарием: «А вот батюшка говорил…» Отец Антоний много раз за день обращается к своему духовнику – архимандриту Иоанну (Крестьянкину) – как к живому, во всем ищет его поддержки и благословения.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) с архимандритом Антонием (Гулиашвили)

Батюшка проходит мимо, берет маму за руку: «Феодосьюшка, пойдем со мной». А он ее никогда не видел!

– Впервые я приехал в Печоры с послушником и со своей мамой, которая когда-то категорически была против моего монашества и священства. Мы хотели попасть в пещеры, но народу было множество – не протолкнуться. Стоим мы на Успенской площади и думаем: «Кто нас туда пропустит?» Слышим вдруг: «Шу-шу-шу». Смотрим – какого-то старичка ведут. С ним его келейник, сейчас он архимандрит Филарет. И вот батюшка проходит мимо, берет маму за руку и говорит: «Феодосьюшка, пойдем со мной». А сам он ее никогда не видел. Мама говорит потом: «У меня ноги отнялись». С тех пор я стал ездить к батюшке за советом и наставлением. И каждый раз он спрашивал: «Как там мамочка?» И в ответ на мои сетования по поводу ее безбожности отвечал: «Ничего, ничего, она еще иночество примет». Какое иночество! Она же и слышать о церкви не хотела. Но в итоге батюшка оказался прав.

Путь ее земной жизни подходил к концу, я очень скорбел, что мама далека от Бога. Наступил Великий пост. Поверите или нет, она 48 дней в рот еды ни крошки не брала! 20–70 грамм водички – и всё. За это время три раза причастилась и за пять дней до смерти приняла постриг. Я сам ее постригал по благословению Святейшего. И что важно – она попросила у меня прощения! И всё это по батюшкиным молитвам.

У меня была операция на сердце 11 лет назад, но неудачная. Люди после такой операции на десятый день выходят, а я пролежал полгода, 51 день в реанимации. Ко мне приходил один ученый муж и говорил: «Покажите мне человека, который пробыл 51 день в реанимации». Они сами удивлялись. Профессор, делавший операцию, позвонил отцу Тихону (Шевкунову) и сказал: «Забирайте батюшку, он должен умереть». Отец Тихон позвонил отцу Иоанну, а тот говорит: «Нет, он не умрет». И я был уверен, что не умру, так ведь батюшка сказал.

А потом, в Священном Писании есть слова: «Не хочу смерти грешника», а я себя считаю грешником. Но сколько Он будет ждать – это уже не от меня зависит. Так что вот живем, грешим, каемся. И опять грешим, и опять каемся.

Отец Иоанн в последнее время болел сильно. Я к нему несколько раз приезжал. Келейница его, Татьяна Сергеевна, говорит: «Он совсем плох». Отец Филарет меня пускать не хочет, а я стою на своем – что мне надо повидать батюшку, я приехал за «бензином, на заправку», пустым не уеду. Отец Филарет говорит: «Посмотри на него: он ненормальный. Давай пустим его». И меня пустили. Я был у него за пять дней до его смерти. Мне тогда после операции было запрещено и земным транспортом пользоваться, а я полетел.

Вернулся – а через пять дней сообщение о смерти батюшки. Я снова полетел. То наш самолет задержался, то поезд. Холод, минус 37 градусов мороза. Я прямо расплакался: «Батюшка, ты что, хочешь, чтобы я опоздал?» Но всё успели. Приехали – еще причащение идет. Так что я и послужить успел, и попрощаться.

И сейчас, когда приезжаю туда, всегда уезжаю такой счастливый, такой наполненный. В санаториях такого не получал. Матушка пускает меня в его келью, где мы не один раз сидели на его диванчике. До четырех, до пяти утра. Иногда бывает, что уезжаю более счастливый, чем при его жизни. Я и на крестный ход там хожу. Каждый год думаю: «А вдруг это в последний раз?»

Зазвонили колокола к вечерней службе, мы стали прощаться с отцом Антонием. Он дал нам просфорки, забрал наши записки. На просьбу сфотографироваться у могилы отца Виталия с удовольствием согласился, только попросил подождать и сходил за мантией. Подумалось: вот она, патериковая простота.

У могилы схиархимандрита Виталия (Сидоренко)

***

Неисповедимы пути Господни. Меня ожидала еще одна встреча с отцом Антонием – в его доме в центре Тбилиси. Однажды раздался звонок, и келейница батюшки Марина сказала, что он приглашает к себе в гости. Удивленная и обрадованная, я охотно приняла приглашение, и наш разговор об отце Иоанне и не только о нем продолжился в аскетичной келье грузинского архимандрита. Добротный стол, простая узкая кушетка, старинные большие часы, множество икон на стенах, перед ними аналой.

– Я каждый день читаю молитву из вечернего правила: «Господи, неужели мне одр сей гроб будет?». А возле моей кровати – шесть фотографий отца Иоанна. На последней – я у его смертного одра. В трудных ситуациях я, обращаясь к нему, говорю: «Батюшка, ну что ты на меня смотришь?! Не видишь, как мне тяжело? Помоги». Прошу как живого. И я просыпаюсь утром с таким умилением, с таким благоговением. Наверное, только это и помогает выжить сейчас.

Он уже там находится, предстоит пред Богом, и молитва его сильна. Я всегда говорю своим чадам и близким: «Надо стараться, чтобы вот эта тропа, восходящая от земли на небо, не зарастала мхом и бурьяном».

У ворот храма св. Александра Невского

И вот я хочу сказать – не в плане поучения, – что лично мне помогает чтение «Псалтири преподобного Ефрема Сирина». Батюшка каждый день читал. Я вот читаю по три псалма каждый день. И каждый раз не могу не растрогаться. В каждом псалме я вижу себя. Себя, который со скорбью признаёт свои недостатки, но настаивает, чтобы Господь ему помог.

Мы «Господи, помилуй» часто говорим, а «Господи прости» – редко. Вот этому надо научиться

Батюшка любил говорить: «Господи, помилуй, Господи, прости». Так мы «Господи, помилуй» часто говорим, а «Господи прости» – редко. Вот этому надо научиться. Без всякой философии… Чтобы помогать другим, никакая философия не нужна.

Я вспоминаю, как мы с отцом Иоанном возвращались после службы. При виде людей он закрывался мантией и старался быстрее пробежать. Я ему говорил: «Отец Иоанн, смотрите, сколько людей хотят пообщаться с вами». А он: «Как же так, я же причащался. Как же я буду плескать причастием?» Так он берег то, что получал.

Я не особо стремлюсь припасть к мощам или другим святыням, чтобы получить исцеление. А как же те люди, которые находятся далеко-далеко и у которых нет материальной возможности приехать, к примеру, в Дивеево? Что же, они от Серафима Саровского не получат благодать? Я не люблю, когда люди часами простаивают у иконы. Подойдет к иконе и стоит около нее: туту-туту. Я хочу приложиться к иконе и не могу. Тогда мягко объясняю: «Миленькая, если ты, находясь за тридевять земель, будешь этот образ умолять, он отсюда поможет тебе и там»…

В келье о.Антония

Знаете, как Господь Сам говорит: «Не всякий, говорящий Мне “Господи, Господи”, наследует Царство Небесное, а только творящий волю Мою». Мы никто не можем творить волю Божию так, как необходимо. Но по немощи нашей Господь, наверное, будет прощать нам.

Может, я что-то кощунственное скажу, но, знаете… вот в алтаре батюшки, когда принимают Тело Христово, говорят: «Христос посреди нас», – но если бы это было действительно от сердца, то мало бы кто из нас удостоился этого дара. Ведь бывает так, что они друг с другом не разговаривают, а говорят: «Христос посреди нас». Это уже вселяет какое-то сомнение в сердца людей, которые только что пришли в Церковь Христову. Господь Сам по Себе – Любовь. Как такой батюшка может сказать прихожанину: «Как ты исполняешь заповедь о любви?» Прихожанин ответит: «Батюшка, а вы как исполняете эту заповедь?»

Хорошо, если человек глубоко верующий и понимает, что он пришел в церковь к Богу. А человек маловерующий? Он скажет: «Чему меня научит такой батюшка, если он сам заповеди не исполняет?» Надо уметь видеть разницу между храмом и служителем в храме. Но пастырь добрый не может себя так вести. Это наемники так себя ведут.

Надо помнить, что приходим в храм не к священнику, а к Богу. А священник только ходатай перед Богом

Я часто думаю: «А если нам придется какое-то испытание понести? Если мы поведем себя как наемники?» Это очень трудно. Всем нашим прихожанам надо хорошо понимать, что приходим в храм не к священнику, а к Богу. А священник только ходатай перед Богом за нас. Если мы исповедуемся, мы должны верить, что мы исповедуемся не священнику, он только свидетель нашей исповеди, тех слов, которые я во время исповеди произнес. Под епитрахилью, перед Евангелием и крестом.

Говорю Господу распятому: «Я принимаю участие в Твоем распятии, потому что я нарушил все то, что написано в Евангелии». Мы этого часто не понимаем.

Архимандрит Антоний (Гулиашвили)

Отец Иоанн советовал исповедаться два раза в месяц. Я своим прихожанам советую записывать грехи, не откладывая. А перед исповедью перебери все грехи и возьми с собой записочку. И будет у тебя шпаргалка в руках. Если требуется, исповедоваться можно каждую неделю, в некоторых случаях – каждый день.

Было время, когда мне стали задавать вопросы по поводу новых паспортов. Я решил поехать посоветоваться к батюшке. А у нас была договоренность: перед тем, как приехать, я должен был позвонить. Если «аминь» – значит, я еду. Если «нет», значит, откладываю. А тут я приезжаю без звонка. Рассказываю ему о причине своего визита, а он в ответ: «А я-то думаю, что ты верующий!..» Я, честно говоря, оскорбился немножко. Как это так: я столько лет к батюшке езжу, и вдруг он мне так отвечает?!

Он говорил: «Эта бумажка только свидетельствует о том, кто ты, сколько тебе лет; ее можно положить и в чемодан, и под подушку. А Бог у тебя – вот здесь, в сердце». И привел пример святого Игнатия Богоносца. Вот так нас батюшка учил. И мы, все чада его, сейчас переживаем. Но вот мои переживания сразу заканчиваются в пещере. Как я приезжаю туда, иду в пещеру, поплачу у батюшки, и всё. Всё, что я имею, всё, чем я руководствуюсь, – это всё от батюшки. Своего у меня ничего нет.

Не надо ничего бояться. Я знаю, что я – гражданин этого государства, и моя прямая обязанность выполнять уставы моего государства. До определенного момента. Если мне скажут, что я должен отречься от Бога, тогда уже нет. Так что не надо бояться.

До отца Иоанна у меня был наставник хороший – патриарх Ефрем. У меня перед глазами была его строгость, требовательность, аскетизм. Недавно одна мама приводит мальчика 15 лет и жалуется, что он редко ходит в храм. А он один верующий на весь класс. Один из 35 человек! Исповедуется, причащается. Когда говеет – от компьютера отказывается. Ведь сейчас компьютер весь мир перевернул. В худшую сторону. Когда отцу Иоанну задавали вопрос насчет компьютера, он говорил: компьютер должен служить тебе, а не ты компьютеру. Через компьютер я могу узнать ценную историческую информацию, а могу получить и грязную информацию. Для того, чтобы выбрать правильную информацию, Господь дал мне свой компьютер – голову. Вот и подумай: что хорошо, что плохо.

Архимандрит Антоний (Гулиашвили)

Раньше во время Евхаристического канона категорически не разрешалось фотографировать. Я помню, как патриарх Пимен взял у одного человека фотоаппарат и потоптал ногами. Ну, можно сфотографироваться с батюшкой на память, сфотографировать иконочку на память, но не во время Литургии, во время Евхаристического канона, когда люди молятся – а ты ходишь с этим фотоаппаратом. Ты нарушаешь благолепие службы. И молящийся человек не может сосредоточиться. Я думаю, всё нужно делать в меру. Тогда и грехов будет меньше. Надо этому научиться. Надо стремиться быть хорошим православным человеком. И Господь поможет.

– У вас на столе две книги «Несвятые святые». Одна – с дарственной надписью владыки Тихона (Шевкунова): «Дорогому и любимому отцу Антонию с просьбой о святых молитвах».

И сейчас отец Иоанн своей молитвой охраняет и меня, и вас, и всех, кто обращается к нему

– Мы давно дружим с владыкой Тихоном, у нас с ним был один духовник, который учил нас ничего не бояться. И сейчас он своей молитвой охраняет и меня, и вас, и всех, кто обращается к нему. Вот это и есть наша духовная жизнь, наше молитвенное общение.

Попрощавшись с отцом Антонием, я спросила его келейницу Марину о его главном качестве. Она, не задумываясь, ответила: «Он очень сострадателен ко всем страждущим. Я, например, привыкла у себя в семье, что всё про запас должно быть, а он откроет холодильник, увидит лишнее и кричит: “Что вы прячете! Люди вокруг голодные!” Или я расскажу чью-то проблему (подруге моей сделали, например, операцию), он тут же меня снарядит с помощью… И таких примеров можно привести очень много».