Многодетные монахини

— Я уже тогда предполагала, — говорит теперь матушка Феодосия, — что если Господь будет нам посылать детей, то я, как и матушка Николая, постараюсь их принимать и помогать по возможности. Так и получилось: в 2006 году к нам стали привозить детей из различных государственных приютов, для того чтобы они хотя бы какое-то время пожили у нас, отогрели свои детские души. Эти детки были словно нахохлившиеся воробушки. Выглядели растерянными, беззащитными, от некоторых пахло куревом. За время пребывания в монастыре они действительно отогревались, расслаблялись… и некоторые просились остаться. И вот в том же 2006 году по благословению Владыки Лонгина мы приняли первых двух девочек на воспитание. Для создания приюта тогда не было ни условий, ни возможности, поэтому я оформила над ними опеку. То, что мы пошли именно путем установления опекунства над детьми, оказалось очень промыслительно. Такая правовая форма, как приют, сейчас становится уже неактульной, несовременной. Детские приюты, интернаты закрываются — государство старается как можно больше детей отдавать в приемные семьи. Все-таки казенный подход к воспитанию детей никогда не заменит семейного. Так что мы пошли по верному пути.

На сегодняшний день в Свято-Алексиевской обители воспитываются девять девочек. Помимо них есть еще две сестренки из вполне благополучной семьи: им просто нравится жить при монастыре, учиться в православной гимназии. Они общаются со своими родителями, конечно же, но из монастыря уезжать не хотят.

Часто приезжает погостить крестница одной из монахинь обители. Эта девочка воспитывается в православной семье, и со сверстниками, которые ничего о Православии не знают, ей общаться трудно. Поэтому она никак не может найти себе друзей в той школе, где учится. И при любой возможности стремится сюда — ее друзья здесь.   

Много девочек приезжает в монастырь летом — просто пожить-погостить, помолиться, чему-то научиться… Это уже, как правило, дети из православных семей, часто из семей священников.

— Вот так и живем все вместе. Слава Богу, хорошо живем! — улыбается матушка Феодосия.

— Матушка, а откуда они берутся — ваши воспитанницы, те, кому Вы теперь должны заменить родителей?   

— Специально мы их не ищем. Они появляются всегда неожиданно. Вот, например, история появления у нас двух сестренок. Знакомая женщина, прихожанка храма в Заводском районе, пришла ко мне и говорит: «Матушка, может быть, Вы сможете чем-то помочь?..» Оказывается, она часто видела возле храма пьяную женщину, просящую подаяние, и с ней — двух полураздетых и голодных девочек, трех и семи лет. Женщина понимала, что самой ей эту ситуацию не разрешить, а сердце за детей болело. Я благословилась у Владыки и занялась этим вопросом. На тот момент детей у матери уже изъяли, и они находились в фостерной семье ^[1]. Неопределенность, нависшая над девочками, все, что им пришлось пережить, очень заметно сказалось на их состоянии. Когда после знакомства с ними я собралась уезжать, они прильнули ко мне и заплакали. Я пообещала им, что приеду еще, что обязательно заберу их. Документы по опеке постарались оформить как можно быстрее, и слава Богу! Забрали девочек. Мать лишили к этому времени родительских прав, а отец умер.

Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин нередко служит у нас в монастыре, мы знаем и чувствуем его архипастырскую заботу об обители и детях, которые у нас воспитываются, и если что-то доброе у нас получается, так это по благословению и молитвам Владыки. Однажды на трапезе смотрит, как девочки помогают во всем сестрам, и говорит: «Какие у вас помощницы!». А я отвечаю: «Да, уже совсем взрослые стали». «А вы возьмите еще», — говорит Владыка. Я тогда подумала: «Где же я их возьму?».

И вот не прошло и месяца, как нам звонят из органов опеки: изъяли из одной очень неблагополучной семьи троих маленьких детей. Детки были в опасном для жизни состоянии: больные, вшивые, чесоточные… Поселили их в приюте временного содержания. У нас хорошие отношения с органами опеки, поэтому, зная, что в монастыре для детей создаются хорошие условия, меня спросили, могу ли я их взять. Я, честно говоря, пришла в замешательство — такие маленькие, больные, самой младшей полтора года… Звоню Владыке, описываю ситуацию, не скрывая своих страхов. Но Владыка отвечает: «Раз дети нуждаются в Вашей помощи, берите и не сомневайтесь, Бог поможет!» — и благословил.

Детство в монастыре — это и богослужение, и веселые праздники… …и труд, и творчество, а главное — любовь

Пошла я знакомиться с детками. Волнуюсь. Как установить с ними контакт? Ведь не я первая прихожу на эти «смотрины». Каждый раз приходят новые дяди и тети — смотрят, что-то выясняют, уходят. А тут вот еще пришла какая-то тетенька в черном… Жду. Приносят полуторагодовалую Вареньку — маленькое рыжее голубоглазое чудо, смотрит на меня во все глаза… Познакомилась, несколько раз навещала, а когда пришла забирать, присела перед ней и спрашиваю:

— Варенька, пойдешь со мной?

А она несколько шажков сделала навстречу и кинулась мне на шею. Сестренки постарше (Ане — пять лет и Насте — три с половиной года) были в другом приюте, такие недоверчивые, настороженные. Три раза я в приют ездила, каждый раз волновалась очень. Приезжали со мной и наши воспитанницы — между детьми быстро контакт наладился. После третьего моего визита Аня по-деловому взяла Настю за руку, и они пошли со мной в свою новую семью.

Детство в монастыре — это и богослужение, и веселые праздники… …и труд, и творчество, а главное — любовь

Прожили девочки у нас в монастыре полмесяца, увидели доброе отношение к себе, оттаяли, адаптировались — и мы их окрестили. Я волновалась — как пройдет первое Причастие? Наверное, многим не раз приходилось наблюдать, как некоторые дети ведут себя перед священником с Чашей — кричат, сопротивляются. Я думала, над нашими малышками тоже такой груз негативный висит, в такой семье родились, столько пережили… А они причащались, как ангелы. В церкви девочки любят бывать, причащаться очень любят, просят, чтобы к каждой иконе их подняли, чтобы приложиться. Однажды их пытались увести из храма еще до того, как просфоры стали всем давать, так они тянутся туда, где просфоры, требуют — как же так, почему им хлеб не дали? В общем, все порядки церковные усвоили быстро. Да и в целом освоились. Веселые, добрые растут, крепкие…

* * *

Я заехала в гости к монастырским воспитанницам после рабочего дня. Саратов уже накрыла плотная темень, которую, словно нитями серебряного люрекса, прошивал тонкий, колючий дождик, а монастырь, находящийся на горе, можно было угадать лишь по лучикам желтого света, падающего из окон храма и келейного сестринского корпуса монастыря. Эти лучики обещали тепло и уют.

Девочек уже привезли с учебы, они поужинали и учили уроки. У каждой из них своя комната, в которой шкаф, стол, кровать, личные вещи, все по-домашнему. Да и сами девочки показались мне олицетворением уюта — все в мягких фланелевых домашних платьях, с заплетенными косичками, улыбающиеся, доброжелательные. Те воспитанницы, что помладше, учили уроки с репетитором — учителем православной гимназии Мариной Владимировной Мягченковой. Старшие, по словам Марины Владимировны, выполняют задания самостоятельно — она только проверяет.

Гимназистки приезжают с учебы к вечеру, потому что после основных занятий они посещают там же, в гимназии, хоровую школу и различные развивающие кружки. На досуге дети успевают погулять, если погода хорошая, посмотреть кино. Марина Владимировна замечает, что все девочки учатся хорошо, а на вопрос: «В чем причина их успеха?» — отвечает: «Контроль». Не каждый родитель может уделить столько времени учебе своего ребенка, сколько уделяется здесь.

Из комнат, где живут малыши, доносятся смех, писк, гомон — там всего три девочки, а кажется, что гораздо больше. Это те самые три сестренки — Аня, Настя и Варя. Постоянно и неотлучно при малышах находится мать Агриппина, она и спит в комнате рядом. Конечно, малыши не выговаривают ее монашеское имя, поэтому она для них просто Пина.

Сестренки весь день провели в православном детском саду «Колосок», а энергии в них — будто они только проснулись и полны сил. «Пина» только и успевает — с одной рисует, с другой стихотворение читает, третьей на вопросы отвечает.

— Сейчас уже не так сложно. Самое трудное было, когда их только привезли. Они плакали и кричали по ночам, часто приходилось вставать, чтобы их успокоить. Они вспоминали пережитое… Сейчас уже совсем другое дело. Если даже и устаешь, то все покрывается любовью — любовью детей, матушки игумении, Божией благодатью. Как в многодетной семье, очень помогают уже подросшие дети.

А со старшими воспитанницами беседует матушка Феодосия. Она только что проверила у девочек дневники и сообщала подопечным, что вводит теперь систему бонусов — кто приносит плохие отметки, тот не поедет в очередное путешествие.

— А они друг другу говорят тихонько: «Все равно все поедем», — смеется матушка.

Девчонки тоже смеются, и все незаметно пускаются в воспоминания: рассказывают о том, где уже успели побывать, о поездке в Грецию и на Святую Землю, о святых местах Крыма. В Крыму они купались в море, плавали на кораблях, побывали в дельфинарии… Поговорили мы и о том, какие профессии девочкам нравятся, кем они мечтают стать. А напоследок девочки познакомили меня со своими любимцами — кроликами и шиншиллами.

* * *

— А сложности во взаимоотношениях возникают?

— Конечно, как и в любой семье. Проявляются и страсти человеческие — зависть, ревность, обидчивость. Важно правильно помочь ребенку изживать все эти страсти. Это непросто, но с Божией помощью преодолимо. Я вижу, что они уже стараются критично относиться к своему поведению, понимать, где и в чем были неправы, просить прощения друг у друга, у сестер. Девочки регулярно исповедуются и причащаются. Они многое преодолели, и многое предстоит преодолеть еще. Веру ведь насильно не привьешь, веру наши девочки постигают сердцем, живя здесь, в этой атмосфере. И меня очень радует, когда дети, преодолевая различные искушения, без которых ни один человек прожить не может, прибегают к молитве, а потом рассказывают, как им Господь помог, или просто просят помолиться о них.

Порой девочек терзают вопросы: «Зачем я живу?», «Почему так получилось? Почему Господь так сделал?», «Где моя мама? Почему она так поступила?», «Почему я оказалась в монастыре?». И здесь мы не оставляем ребенка один на один с проблемой: мы вместе ищем ответы на его вопросы, и это очень важно! Когда им бывает больно, мы переживаем эту боль вместе с ними. Мы стараемся, чтобы дети выговорились, чтобы они не оставались один на один со своей бедой, и все приходит в норму, в нужное русло. В обычных семьях часто случается, что ребенок не может рассказать о своих внутренних проблемах родителям, потому что родителей это не интересует или они попросту не поймут. К тому же взрослые, живущие без Бога в душе, очень часто сами не знают ответов на многие вопросы.

* * *

Две наши воспитанницы имеют инвалидность, но Господь и здесь не оставляет нас без помощи, посылает хороших врачей и возможность лечить и реабилитировать их для полноценной жизни. Девочка с ювенильным ревматоидным артритом — это тяжелое заболевание костной системы — ничем не отличается от ровесниц, и мало кто знает и догадывается о том, что она больна. В этом году она успешно заканчивает гимназию и собирается поступать в университет.

— Время идет, дети растут и меняются. Для нас, общающихся с ними каждый день, изменения подчас незаметны, но вот люди, которые знали детей, когда мы их только взяли, удивляются произошедшим разительным переменам, — говорит матушка.

Старшие девочки зовут игумению Феодосию, как и положено, матушкой. А самые маленькие, едва завидев настоятельницу, бегут к ней и непременно залезают ей на руки. Здесь лидирует Варя (ей уже два с небольшим года). Малышка обнимает свою любимую «тетеньку в черном» за шею и называет ее не иначе как мамой. Матушка не поправляет малышей — подрастут, разберутся и сами станут называть правильно.

Отлепить Варю и других малышек от настоятельницы удается только матери Агриппине, которая каждый раз придумывает для этого хитрый ход. И вот малыши спешат за своей «Пиной», чтобы срочно покормить «умирающую с голоду» шиншиллу или еще по каким-то суперважным делам.

— Матушка, а не препятствует ли воспитание детей духовной жизни монахинь? Ведь монастырь-то по большому счету не ради призрения сирот существует.

— Ваши девочки вырастут и выйдут из монастырских стен в мир…

— Да, это очень беспокоит… Мне хотелось бы, чтобы они как можно дольше поддерживали связь с нами. Одна из наших старших воспитанниц занимается сейчас на подготовительных курсах в вузе. Первые дни она пребывала в ужасе: «Матушка, половина девчонок курит, не говоря уже о мальчиках, что ни слово — мат…». Страшно за девочек. Молимся, чтобы они устояли и не поддались каким-либо соблазнам в своей уже взрослой жизни. И конечно, мы не только духовно, но и разными способами будем помогать им столько, сколько нужно. Да и государство имеет обязанности перед этими детьми. Монашеский путь мы им не навязываем, на него призывает Господь в свое время, и далеко не всех. Главное, чтобы девочки выросли настоящими христианками и сделали правильный жизненный выбор.

Журнал «Православие и современность» № 37 (53)