Одними таблетками душу не вылечишь

Больше десяти лет в Москве действует совершенно уникальная программа избавления от алкогольной зависимости, которая сегодня начинает распространяться по всей России – и не потому, что так решили чиновники, а потому, что все больше людей видят: это действительно работает.

Программу «Метанойя» разработали священник и врач, положив в ее основание принцип: таблетками душу не излечишь, главное – помочь людям, бросающим пить, заполнить Христовым светом пустоту изъеденной страстями души.

«Сегодня в нашем распоряжении есть множество препаратов – малотоксичных, великолепно блокирующих желание человека принять алкоголь, – помогающих уйти от болезни. То же самое касается больных наркоманией. Но самое главное – другое!» – уверен главный врач филиала № 2 Московского практического центра наркологии (Наркодиспансер № 11) Сергей Владимирович Долгий, стоявший у истоков создания уникальной программы.

Мы беседуем в его кабинете на третьем этаже диспансера, но кажется, что хозяин вышел, а его место занял какой-то благородный рабочий: в кресле главврача сидит человек, одетый в рабочий комбинезон, обсыпанный строительной пылью.

«Не обращайте внимания, у нас ремонт», – машет рукой Сергей Владимирович.

Он из тех москвичей, которые могут сказать о себе: «Я помню, как служил Святейший Патриарх Пимен». Уроженец Разгуляя, крещенный в Елоховском соборе, он помнит даже Патриарха Алексия I: «Меня, маленького, ставили у оградки на солее, чтобы я мог видеть службу». Врач-нарколог со стажем, исчисляемым десятилетиями, помнит он и то, как лечили алко- и наркозависимых и в 1980-е, и в 1990-е годы, и считает, что, в сравнении с тем временем, государственной медициной многое потеряно, но многое и приобретено: «В 1980-е об этом говорить не приходилось, никто в госучреждении такого бы не позволил, но и тогда мне было совершенно очевидно: чтобы возродить человека, его нужно вернуть к истокам духовности, привести в храм».

Сегодня в возглавляемом им наркологическом диспансере совершенно официально используется церковная программа реабилитации. Больше того – есть свой храм, освященный в честь иконы Пресвятой Богородицы «Неупиваемая Чаша». Чуть позже выяснится, что деревянный иконостас для него Сергей Владимирович делал сам.

А пока он объясняет, что же главное в трудном – а иногда кажется, что и вовсе невозможном – деле исцеления человека от алкогольной зависимости.

«Вот ушел человек от болезни – а дальше-то что? Куда ему идти? Социальные связи – разорваны, сам он потерял всякую веру – не говорю в Спасителя, но и просто веру, своим близким и людям вообще. У него в душе – пустота. Алкоголь коверкает душу. И главный вопрос заключается вот в чем: как восстановить его пораженную душу».

Отметим сразу, чтобы вы дочитали до конца: этот рассказ – отнюдь не теория или практика, доступная лишь жителям какого-то отдельного района столицы. Я специально уточнила: совершенно любой человек – страждущий алкоголизмом или наркоманией или его измученный родственник, – может приехать в любой четверг к 18:00 на улицу Куусинена, дом 3, стр. 4, зайти в храм в честь иконы Пресвятой Богородицы «Неупивамая Чаша» – он находится на первом этаже – и оказаться на встрече участников группы «Метанойя». Там ему помогут – причем совершенно бесплатно.

То же касается и священников, которые хотели бы проводить подобные встречи на своих приходах.

«Чтобы человек смог вытянуть себя, его нужно вернуть к истокам духовности»

– Пьяница в повести «Маленький принц» пил потому, что хотел забыть, как ему совестно. То есть у него болела душа. Сегодня медицина позволяет «уйти от болезни»: человек действительно может перестать пить – но дальше ему нужно возвращаться в жизнь. Как?

– Современные препараты помогают уйти от болезни, но лечить душу таблетками не получится. Таблетками можно как-то скорректировать поведение человека: например, есть отличные препараты, которые делают активного возбужденного человека более спокойным, не приводя при этом к сонливости и не превращая его в овощ.

Но они не возвращают его в общество, не приводят его к людям, не создают духовные ценности, за которые он мог бы зацепиться и вытянуть себя наверх.

Для меня, как человека, с рождения находящегося в православной вере, от которой я никогда, даже и в советские годы, не отходил, всегда было понятно: для того, чтобы человек смог вытянуть себя, его нужно вернуть к истокам духовности.

К нашим исконным ценностям и заповедям. К моральному здоровью.

И если человек будет соблюдать – или хотя бы пытаться соблюдать – наши основные христианские заповеди, то жизнь его должна коренным образом измениться.

У него поменяется отношение к людям – а к людям-то он прежде ничего, кроме злобы, и не испытывал. Он был изгой среди людей. Во-первых, благодаря своему же поведению. А во-вторых, люди ему своих рук тоже не протягивали. Не все же готовы протянуть руку пьяному человеку. Спаситель вот в ад спустился, но не все же так делают. Однако есть те, которые к этому стремятся. Эти подвижники чаще всего близкие и родные больного, которые невольно становятся созависимыми его болезни.

«Если болен один человек, больна вся семья»

– Что это значит – быть созависимым?

– Находясь рядом с человеком, ты делаешься созависим его болезни – страдаешь от его поведения, но и не только: ты состраждешь ему, потому что все равно, что бы он ни делал, у тебя остается любовь к нему. Она-то и движет созависимыми с больным людьми.

Они испытывают большую душевную боль, но душа и тело человеческие нераздельны: это расстройство души приводит к расстройству функций организма. И у созависимых начинаются соматические расстройства: сердечнососудистой системы (спазмы сосудов, которые приводят к приступам стенокардии, гипертоническая болезнь), расстройство органов пищеварения – например, возникает язвенная болезнь.

Это очень большая проблема – соматические болезни, возникающие у родственников страждущих алкоголизмом или наркоманией.

Нужно давать людям знания о том, как им общаться со своими больными близкими так, чтобы не повреждаться самим, не потакать их недугу, а, напротив, суметь правильно направить к специалисту и к священнику. Не все это умеют.

Комплексный подход к лечению наших пациентов должен включать лечение всей семьи: если болен один человек, больна вся семья.

И, как правило, в нашу реабилитационную программу, которую мы уже больше 10 лет реализуем у себя в диспансере – а сейчас она уже распространяется по России-матушке, – мы включаем всю семью. Прежде всего, это, конечно, жены, матери, дети.

И в итоге это привело к тому, что наши пациенты сплотились в большую церковную общину.

А благодаря тому, что образовалась община, у нас в диспансере появился храм. Это именно то, о чем говорил в последних посланиях наш Святейший Патриарх: храм должен быть не «спущенным сверху», а поднявшимся «снизу». Так у нас и произошло.

«Положить западную методику на православные основы»

– Расскажите, пожалуйста, как начиналась работа по программе «Метанойя».

– Лет 15 назад мы познакомились с насельником Данилова монастыря игуменом Ионой (Займовским), который и тогда уже был не чужд идее помощи зависимым, используя и наш, и зарубежный опыт. А пришел он к этому потому, что у него были большие проблемы с его папой – батюшка был созависимым: его покойный отец пил.

И отец Иона начал активно над этим работать.

Сначала появилась его книга – «Странички трезвости», определявшая поведение христианина, страдающего зависимостью (она пережила уже несколько переизданий, ее активно используют и священники, и люди, которые страдают алкоголизмом, и их близкие).

А потом мы сделали свою программу, участники которой стали собираться в библиотеке Даниловского монастыря (отец Иона несет послушание библиотекаря).

К нам стали приходить люди из групп анонимных алкоголиков и наркоманов – мы никому не отказывали, зависимость есть зависимость. И группа эта начала развиваться.

Тогда наш диспансер находился еще в маленьком помещении на «Войковской». А когда мы получили это помещение, на улице Куусинена, то решили начать проводить встречи и здесь.

Однако нам нужен был ведущий.

«Это своего рода публичная исповедь»

– А какова роль ведущего? И как строятся его «отношения» с участниками программы?

– В этой программе основным ведущим является священник. А его помощник – обязательно специалист по наркологии, или психолог, психотерапевт, или врач-нарколог.

Как антифоны читаем вместе: один начинает, второй продолжает. Этот принцип церковный всегда очень хорошо воспринимается слушателями.

Хотя, конечно, неправильно называть их слушателями, они – участники процесса, вместе со всеми обсуждающие проблемы, которые у них возникают в семье, свое поведение или поведение своих близких.

Всем миром решаются эти вопросы. Это своего рода публичная исповедь.

Я понимаю, насколько тяжело сделать это впервые – публично рассказать о своих проблемах, – но люди говорят, что испытывают после этого огромное облегчение: ты открылся, душа у тебя открылась, и ты больше не пережевываешь все это в одиночку, внутри себя.

Каждое заседание группы – это определенная тема.

Конечно, это постоянная работа, кропотливая работа, которая не должна прерываться, – люди по множеству лет пребывают в этой программе, еженедельно посещая встречи.

У нас в диспансере их проводит удивительный священник, который оказался готов вести с нами программу: настоятель храма Николая Чудотворца в Аксиньино отец Алексий Гостев. Это на Николиной горе, бывшее подворье Савино-Сторожевского монастыря. 25 лет назад молодому священнику дали восстанавливать совершенно разрушенный храм – я прекрасно помню, какой эта церковь тогда была и какой стала сегодня. И вот уже 10 лет каждый четверг отец Алексий приезжает к нам с Николиной горы и ведет эту программу.

Много приходит новичков, но и отсеивается очень мало – уже по 50–60 человек приходят на заседания. Каждая встреча начинается с общей молитвы, люди вместе проводят церковные праздники – в общем, сложилась церковная община.

– И встал вопрос о храме?

– Да. Обратились ко мне: «Мы столько лет у вас проводим эти встречи, а нельзя ли нам хотя бы часовенку у вас сделать?» Я поехал к благочинному нашего Северного округа – он говорит: «А что же часовенку? Делайте уж храм».

«Не беспокойся, по молитвам храм будет»

– Я попросил аудиенции у наместника Даниловского монастыря архимандрита Алексия. Это изумительный человек! Он восстановил монастырь практически из ничего. А как он любит свою братию! Это надо видеть: как к малым детям к ним относится.

И он благословил сделать этот храм монастырским. И подготовив документы, мы направили прошение Святейшему Патриарху Кириллу.

Ждали ответа месяца четыре-пять. На самом деле это очень мало, но отец Иона все переживал: что-то не подписывает Патриарх, наверное, что-то не так в документах, которые мы подали… «Не волнуйся, – говорю, – батюшка, душа у меня спокойна».

Вот говорят, чудес не бывает. В ночь с 17 на 18 октября снится мне сон – у меня сны редко бывают, а тут цветной. Вижу я, что идет большая служба в одном из московских монастырей, в каком, не могу сказать. Ведет службу Святейший. В какой-то момент оказывается, что он восседает на своем первосвятительском месте, а я ему исповедуюсь и прошу: «Владыка, люди так храм просят …» А он отвечает: «Не беспокойся, по молитвам будет».

20-го числа звонит мне игумен Иона: нас вызывают в приемную Святейшего, наше прошение подписано Патриархом! Когда же, – спрашиваю, – он его подписал?

Оказалось, 18-го утром!

Ну, «полетели», конечно. Приняли антиминс. Приняли указ о назначении игумена Ионы настоятелем нашего храма.

А храма-то и нет – есть только помещение для него: большой зал, где проходили заседания нашей группы! И денег нет. Надо что-то делать!

– И как всё обустроилось?

– А мы всё делали своими руками.

Первым делом – временный престол. Все, что нужно для богослужения, привезли из монастыря. Первую Литургию отслужили ко всеобщей радости. Народ ликовал!

– Храм ведь не случайно освящен в честь иконы Пресвятой Богородицы «Неупиваемая Чаша»? Расскажите, пожалуйста, о ваших святынях.

– Да, этот образ – профессиональная икона наркологов, если можно так сказать. И наместник Даниловского монастыря благословил передать икону, пребывавшую в его святой обители, сюда, в наш храм. А икона эта действительно удивительная. Их таких всего две, написанных замечательным русским иконописцем – Александром Соколовым.

Первый образ – тот, которому поклоняется вся Россия, – был написан им в начале 1990-х взамен утраченного для Серпуховского Высоцкого монастыря.

А второй, по благословению Святейшего, – для Данилова монастыря.

В прошлом году этот удивительной силы человек отошел ко Господу, а икона его оказалась у нас в храме.

Передали нам и великолепную «Троицу» – большую алтарную икону псковского письма. Есть у нас и очень красивая икона Спасителя «Лоза Истинная», написанная одним из наших бывших пациентов. Кто-то из наших сотрудников вышивал иконы – так что весь наш диспансер потрудился для храма.

«Фундамент храма – община»

– Как часто проходят богослужения в вашем храме?

– Служат у нас по субботам раз в две недели и по праздникам – и вот представьте себе: на каждой Литургии бывает по 70–80 причастников!

– Это очень много, и не только для больничного храма. А у вас тут есть стационар?

– То-то и оно, что нет: это единственный храм в России, расположенный в амбулаторном учреждении.

И знаете, чем он отличается от храмов при стационарах? Может, они и лучше украшены, и благолепнее, но в больнице люди полежали, сходили, помолились, записочку подали, свечечку поставили, выписались и больше в этот храм не возвращаются – там нет общины.

А здесь – есть. Именно с общины начался наш храм. В трудах отцов Церкви вы найдете: фундаментом храма является община. Только тогда он живой, когда есть община.

Храм наш потихонечку устрояется, украшается, своими силами, не быстро – но именно здесь восстановилась, можно сказать, древняя традиция, когда храм шел от общины, в которой хорошо и близко знали друг друга.

Все наши Литургии заканчиваются общей трапезой – такое в Москве вы редко где увидите.

Главная составляющая общины – это пациенты и их родственники. Люди приезжают на службы со всех районов Москвы, приезжают и из Московской области – потому что им здесь хорошо, они получают здесь реальную помощь.

У них смысл жизни появился.

А по пятницам уже второй год у нас проходит катехизационная программа: люди без знаний себя уже не мыслят. Они пришли к вере и хотят не просто быть подсвечниками в храме, не понимая, что происходит во время службы, а обучаются.

Обучившись, начинают обучать других – и это очень важно и для самого храма, и для повышения уровня и статуса этих людей. Ведь они – бывшие наши пациенты, выздоравливающие алкоголики и наркоманы.

У них есть понимание болезни, они говорят: «Мы выздоравливаем».

– И что значит это «мы выздоравливаем»?

– А вот что: «Мы теперь не видим себя вне Церкви – наша душа изменилась».

Более того, у многих из них появились семьи, и они говорят: «Да мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы дети не оказались на том пути, который прошли мы! Мы же все нюансы знаем! Я же за километр теперь вижу, кто пьющий, потому что у меня есть опыт!»

Люди получают образование, и не только духовное, но и общее, происходит социальное возрождение. Они получают специальность, реальную работу.

У них появляется интерес в жизни, смысл. Потому что у них появились принципы, которые выстраивают всю их жизнь.

У них теперь даже интереса к водке нет. Не потому, что им нельзя ее пить, а потому, что они не хотят, – у них столько интересов, которые замещают это! У них времени не хватает на водку!

– Ваш опыт переняли другие…

– Сначала сформировалась группа в Жуковском. Мы стали считать: «Метанойя-1», «Метанойя-2»… Недавно я отцу Ионе говорю: «Батюшка, да что мы считаем?! У нас “Метанойя” – одна». Другое дело, что есть группа в Жуковском. Есть теперь и в Екатеринбурге, в Якутии очень нашим опытом заинтересовались и стали проводить работу по этой методике. У них это национальная проблема: очень слабы там люди на огненную воду, быстро спиваются. Тоже надо начинать работу.

И в Москве в нескольких храмах заинтересовались этой программой.

Мы уже даже думаем из участников наших групп – людей, имеющих соответствующее образование, – подготовить специалистов. Потому что, как я уже сказал, в группе необходима работа двух людей – священника и врача или психотерапевта.

И может быть, стоит проводить в семинариях занятия по обучению нашей программе – чтобы выпускники, уезжая на приходы и сталкиваясь с проблемой пьянства и наркомании, знали, как помочь этим людям.

Это выстроенная программа, и она работает. Главным ее итогом является воцерковление наших страждущих: они приходят к Богу, приходят к истинным заповедям и уходят от своей болезни.

«Мы принадлежали к патриархальной Москве»

– В самом начале беседы вы упомянули, что были крещены в детстве. Не все люди вашего поколения могут сказать о себе так же. Расскажите о вашей семье.

Сергей Владимирович Долгий

Я научился читать в 4,5 года – по старинному, черного цвета, Священному Писанию, сперва по-церковнославянски и только потом – по-русски. Учила меня бабушка.

Она родилась в 1900-м, а умерла на 101-м году, в конце 2000 года.

Как всех девочек, ее учили сначала в церковно-приходской школе – документ об окончании я нашел в ее бумагах, когда ее уже не стало. Потом ее отправили в монастырь – учится домоводству и прочая. Воспоминания об этом, сам дух той жизни она пронесла через все свои нелегкие годы. В русско-японскую войну ей было 6 лет, в Первую мировую – 14 лет, а в революцию –17.

А в Великую Отечественную – уже больше 40. Все, что было на этом веку, происходило на ее глазах – и она всегда очень спокойно ко всему относилась и говорила: «Все пройдет».

Она была глубоко верующим человеком. В 95 лет выстаивала праздничные службы в Богоявленском соборе и никогда не садилась – всегда говорила, что в храме сидеть нельзя. После пасхальной службы в Богоявленском соборе пешком шла в Сокольники: ночью ни трамваи, ни автобусы не ходили – в 95 лет, с легкой тросточкой…

– Настоящее русское благочестие!

– Да. Днем никогда не ложилась в кровать: могла сидеть на диване, вязать… В последние годы она уже плохо видела, но все равно всегда что-то делала. Каждый день читала Писание, и не просто читала, а размышляла над ним, занималась богомыслием.

У меня остались видеозаписи, я снял ее в 98 лет. И очень долго не мог их смотреть, потому что очень переживал: она меня вырастила и воспитала. Родители работали, а я был на попечении у бабушки. Она первая возила меня по монастырям.

Крестили меня в младенчестве, я родился 10 октября, а 8-го числа мы поминаем преподобного Сергия Радонежского, вот в честь него меня и крестили.

В детстве меня часто возили в его Лавру – к мощам приложиться – и всегда водили на праздничные службы в Богоявленский – мы жили рядом. Я помню прекрасно, как, маленького, меня ставили сбоку у оградки солеи, чтобы я мог все видеть. Помню, как служил Алексий I; уже школьником, студентом помню, как служил Святейший Пимен. Все это связывало меня с Псковщиной, с Печорами – этой святой землей нашего Отечества.

***

Напоследок Сергей Владимирович ведет меня в храм. Открывает двери, в храме пахнет свежим деревом и немного ремонтом. Он показывает мне издалека – можно немножко заглянуть в алтарь – псковскую «Троицу» в характерной зеленой раме, главную храмовую икону «Неупиваемая Чаша» и образ Спасителя «Лоза Истинная», написанный бывшим пациентом. И все вместе: и храм этот в наркодиспансере, и удивительный врач, и люди, исцеляющиеся даже на третьей, считающейся невозвратной стадии алкоголизма, кажутся несомненным чудом – одним из тех, которые дарует Господь, видя неустанные труды.