Похвальное слово святогорскому монашеству инока Парфения

«Хочу описать общежительную афонскую жизнь – живых мертвецов, земных Ангелов и небесных человеков, ангельскому житию подражателей, воинов Царя Небесного».

Сии воины делом исполнили сии Христовы словеса, до конца отверглись себя и взяли крест свой – терпение, и идут вослед Иисуса Христа на гору Голгофу – распяться миру, и до конца умертвить свои страсти, и погребстись во гробе смирения, и воскреснуть о Христе бесстрастием.

Пост они держат повседневный, ночь стоят на молитве, а день обретаются на послушании. И они достигают Царствия Небесного сими тремя добродетелями: постом укрощают плоть свою и страсти, потому что чрево есть царица всем страстям: когда царицу умертвишь, то и рабы разбегутся. Послушанием искореняют и исторгают страсти, и достигают смирения, и погружаются в смиренномудрие. Молитвою отгоняют всякие мятежные помыслы и соединяются с самим Богом.

Сии самоизвольные страдальцы положили твердое основание своего спасения – веру. И веруют своему Создателю, что не лишит их Царь Небесный венца мученического. Мученики терпели от мучителей раны, темницы, биение и заточение, а после и смерть. И сии бескровные мученики ежедневно терпят мучение отсечением собственной своей воли; носят иго – послушание, пост, молитву, всенощное стояние, бдение, поклоны; чего не хотят, то им дают; чего не желают, то им повелевают; куда просятся, туда не пускают; а куда не желают, туда посылают. И всегда на кресте висят не от мучителей, но своею доброю волею.

Игумен Парфений

Еще же и злой мучитель диавол беспрестанно с ними имеет мысленную брань, и внушает им снити со креста, и влагает им в ум лукавые помыслы: жалость о мире и яже в нем, о родителях и сродниках, о имении и всех прелестях и красотах мира сего. Еще лукавый враг диавол внушает им: сниди со креста, не можешь так поститься, не можешь вместить эту пищу, не можешь понести такого послушания, потеряешь свое здравие, ты млад, а жизнь твоя продолжительна, сниди со креста. Кто сего не приимет, тому внушает выйти из монастыря и удалиться на безмолвие в пустыню – дабы изгнать от обители и отлучить от избранного и Богом собранного стада. Но сии духовные воины сего лукавого советника побеждают сами собою и молитвою; а ежели сами не могут, то объявляют своему пастырю, отцу игумену. Ибо во афонских общежительных монастырях братия имеют обычай ежедневно исповедовать свои помыслы и все лукавого прилоги своему пастырю и предводителю, отцу игумену. Имеют к нему такую веру, что все свои помыслы и все прилоги отдают на его рассмотрение и рассуждение: как он скажет, так и делают, и принимают от него советы, яко от самого Бога, и бывают спокойны. Потому диавол и все его коварства и козни бывают бездейственны и никакой силы не имеют на совершенных послушников.

Сии живые мертвецы погребены, яко в гробе, в отсечении своей воли и своего рассуждения. Телом делают и совершают послушание, носят тяготу своего начальника и друг друга; умом же и сердцем всегда беседуют с Богом молитвою, и всегда своего возлюбленного и многовожделенного Господа Иисуса Христа внутри себя носят, и Им утешаются; и всегда в уме своем с Ним беседуют, глаголя: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!» Сии воины Царя Небесного два пути монашеского жития проходят, послушание вкупе и безмолвие: послушанием достигают смирения и смиренномудрия; безмолвием же восходят на высочайшую степень любви и бесстрастия. Многих я видел в русском монастыре, которые, жизнь свою препроводивши в общежитии, в совершенном послушании и в отсечении своей воли иные двадцать лет, иные тридцать, а другие сорок, пятьдесят и шестьдесят лет, достигли совершенного бесстрастия, стали на высочайшей степени любви и беззлобия, сделались яко бесстрастные Ангелы. Другие достигли глубины кротости и смиренномудрия.

Иные достигли бесстрастия, получили дар слезный, и не могут никогда воздержаться от слез, о своих ли согрешениях, о своей ли братии, о всем мире, чтобы всему миру простил Господь грехи. Иные получили дар радостных слез, и всегда плачут от радости, что много любят Господа своего и чувствуют великие Его милости и благодеяния к роду человеческому и что сподобил их отлучиться от суетного и многомятежного мира сего, и прийти в тихое и небурное пристанище монашеской жизни. Иные получили дар пророчества, откровения и видения, а другие – дар восхищения ума к Богу; и сии дары открывают только своим пастырям, духовным отцам…

Сказание инока Парфения

Препровождая такую жизнь и благодушно переплывая сие житейское море, они достигают тихого и небурного пристанища и переходят в небесное и вечное отечество, идеже несть ни болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная. Когда кто из них заболит, то отходит на больницу, а ежели не может сам идти, то отводят и пекутся о его здравии: никакая мать не может ходить за своими больными детьми так, как духовные братия пекутся о больных; и для них читают особенное правило и почти ежедневно причащают. Удивительно, что вообще больные во Святой Горе много не лежат, но или скоро выздоравливают, или скоро отходят на вечную жизнь и умирают яко засыпают…

Это все я говорил об отцах, живших в монастырях или близ монастырей. Но на Святой Горе Афонской много есть совершенных отшельников и пустынножителей, живущих в глубочайших пустынях и в непроходимых местах, кругом самого Афона, в горах и в дебрях и в пропастях земных, где мало проходят люди. Живут в пещерах. Одежда на них от многолетия обветшала, и ходят полунагие, а иные покрыты власами. Питаются травами и зелием, а иные питаемы самим Богом. От людей они укрываются и мало кому показываются. Случается находить их келии, но заставать самих редко. Одни монахи застали одного и с ним разговаривали. Они спросили:

– Давно ли пребываешь в пустыне и откуда пришел?
Он им ответил:
– Вам мою мирскую жизнь знать не нужно; в самой юности оставил я мир и пришел на Святую Гору и уже пятьдесят лет здесь пребываю. Десять лет прожил в монастыре под послушанием, а сорок лет живу в пустыне сей и никого из отцев не видел, кроме вас и своей братии!
Они спросили:
– А разве ты не один живешь в пустыне сей?
Он ответил:
– Нет, нас здесь живет до сорока человек, питаемых Богом!
Они еще спросили:
– А как вы проживали в течение тех лет, когда Святая Гора была почти разорена, и всюду ходили турки и разбойники?
Он ответил:
– Ничего мы не видели и не слышали!
Потом, поклонившись, пошел во внутреннюю пустыню.

В 1844 году отцы из скита Кавсокаливии ходили по непроходимым пустыням, где собирали полезные травы для продажи. Из числа их был один русский монах Давид. Он рассказывал, что нашли они одного пустынножителя, уже скончавшегося и лежащего на земле и одежды никакой не имущего. Неизвестно – давно ли скончался; но тело никакому тлению не предалось и испускало некое благоухание. Они, отпевши погребение, похоронили, но имени не узнали.

В 1846 году три человека ходили на верх Афона и зашли в пещеру, где спасался преподобный Петр Афонский, и узнали, что в ней некий пустынник живет, но самого его увидеть не сподобились: ибо услышав, что идут люди, вышел вон. Они посмотрели его имущество: одна икона, четки, сосуд с водою и трава для пищи; хлеба не имелось; ложе – голая земля.

Афонский схимник в 1850-е годы

Можно сказать, что Святая Гора подобна пчелиному улью: как в улье многое множество пчелиных гнезд, так на Афоне много монашеских келий. Как в улье непрестанно жужжат пчелы: так на Афоне иноки день и ночь жужжат, глаголя Давидовы псалмы и песни духовные.

«Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле инока Парфения», 1855 г.