Практические вопросы применения церковнославянского языка в современном богослужении

Епископ Покровский и Николаевский Пахомий (Брусков)

И в наши дни развитию церковнославянского языка уделяется пристальное внимание. Так, буквально сегодня, 21 мая, начинает работу круглый стол в рамках VIII Международной конференции «Навстречу 300-летию Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры», на котором будут обсуждаться вопросы развития языка, работы с древними и современными текстами, применения церковнославянского языка в богослужении.

Изменение, развитие языка богослужения, возможность перевода богослужебных текстов (полностью или частично) на современный русский язык волнует не только филологов. В июне 2011 года был предложен для опубликования в церковных средствах массовой информации с целью широкого обсуждения и дискуссии проект документа, составленный комиссией Межсоборного присутствия по вопросам богослужения и церковного искусства «Церковнославянский язык в жизни Русской Православной Церкви XXI в.».

Как и ожидалось, проект вызвал бурные споры, так как затрагивает, безусловно, насущные проблемы современной церковной действительности: понимание богослужения молящимися в храме людьми, возможность и необходимость перевода и исправления богослужебных текстов, меры, направленные на популяризацию церковнославянского языка. Эти споры продолжаются и по сей день. Во исполнение принципа: «В главном – единство, во второстепенном – свобода, во всем любовь», – участники дискуссии высказывают самые различные взгляды как на постановку самой проблемы (есть ли вообще сложности с пониманием церковнославянского языка богослужений, насколько радикальными должны быть меры по их решению), так и на способы ее решения. Хотелось бы сегодня поделиться с участниками форума своим видением данной проблемы.

Церковнославянский язык является неотъемлемой частью православного богослужения, церковные люди не представляют себе молитвенных воззваний на ином языке. Мы не только читаем, но и мыслим на этом языке. У многих людей именно с церковными словами связаны определенные богословские ассоциации, религиозные чувства.

Несмотря на то, что церковнославянский развивается на протяжении многих веков, содержит слова и выражения, которые не употребляются в обыденной жизни, у человека, который стремится к воцерковлению, регулярно посещает богослужения, читает Священное Писание и духовную литературу, не возникает особых трудностей с пониманием богослужебных текстов. На примере своего служения в священном сане могу свидетельствовать, что чем больше священнослужители проводят просветительскую работу, направленную на разъяснение богослужебных текстов, тем больше возникает интереса и желания изучать церковнославянский язык у прихожан. За годы своего служения я не встречал ни одного человека, который искренне заинтересовался бы церковной жизнью, начал прилагать какие-то усилия и не смог бы понять того, что читается в храме. Напротив, некоторая таинственность и архаичность языковой формы богослужения у думающих и находящихся в духовном поиске людей вызывает живейший интерес. Особенно это касается детей и молодежи.

Православное богослужение циклично, одни и те же слова, посвященные тому или иному событию, услышанные снова рождают новые ассоциации, открывают новую глубину в понимании богословия праздника. Каждый текст рождает исторические, богословские, нравственные аллюзии, понимание которых приходит по мере возрастания человека.

Но с другой стороны церковнославянский язык претерпевал изменения на протяжении своего исторического развития. И порой вследствие недостатков перевода и тиражирования богослужебных книг, метаморфоз норм литературного русского языка и других причин некоторые слова или целые обороты речи становились непонятными, а порой читатели начинают вкладывать в них смысл прямо противоположный первоначальному.

В связи с этим в рассматриваемом проекте документа предлагается начать работу по исправлению богослужебных текстов с тем, чтобы сделать их более понятными для большинства наших соотечественников. Для этого в частности в п. 4 предлагается замена «малопонятных церковнославянских слов, а также тех слов, которые в современном русском языке имеют принципиально иное значение по сравнению с церковнославянским. Эквиваленты для них следует находить по преимуществу не в русском литературном, а в церковнославянском языке, что обеспечит сохранение единства стиля и преемственность традиции богослужебного текста».

Следует отметить, что именно этот пункт проекта вызвал самые оживленные споры. Стороны высказали аргументы, с которыми сложно, на мой взгляд, не согласиться. Все возражения можно свести к нескольким причинам. Не отрицая наличия самой проблемы, многие авторы беспокоятся по поводу условности некоторых формулировок проекта. Так, протоиерей Сергий Правдолюбов вполне резонно уточняет: кто будет определять «понятность» или «непонятность» того или иного текста? Где критерий «сложности для понимания»? Богослужение Православной Церкви содержит в себе всю догматику православного вероучения. Посему богослужение действительно непонятно для тех, кто не знает основ православного учения и церковной, в частности Библейской, истории. В таком случае возникает вопрос: справщики текстов богослужения будут ориентироваться в своей работе на постоянного прихожанина, грамотного и желающего совершенствоваться, или на захожанина, проявляющего первый интерес к тому, что происходит в храме (а порой и вовсе не проявляющего особого интереса)?

Если предпочтительнее окажется второй вариант, не лишим ли мы и того, и другого возможности развиваться, более глубоко понимать богословские образы, отраженные в богослужебных текстах? В таком случае получится, что реформа проводится в интересах тех людей, которые, по верному замечанию протоиерея Сергия Точеного, сами слишком заняты более важными делами и «затрудняются» идти ко Христу, т.к. им тяжело сделать усилие над собой (открыть книгу с параллельными текстами, изучить толкования)? А как показывает история и Православной, и Католической Церкви уступки таким людям никогда не приводили их в храм. На Западе, где богослужение сделано максимально «удобным» для современного человека, мы не видим литургического возрождения и расцвета церковной жизни. Литургическое возрождение возможно только там, где люди начинают понимать богословскую глубину того, что происходит в храме, где ведется живая просветительская работа с прихожанами.

Г.И. Трубицына в своей статье «О Проекте документа "Церковнославянский язык в жизни Русской Православной Церкви ХХI века"» приводит замечательный пример, как анализ выражения «Независтный Источниче» открывает перед внимательным читателем глубокие рассуждения о Боге, показывает различие в языческом и христианском мировоззрении. Это пример неудачного перевода, когда удачного не может быть в принципе, потому что образ основывается на эллинистическом понятии ftonos theon (зависть богов), которого не было в славянской культуре. Славянское значение слова зависть – «чувство недоброжелательства и нерасположения к кому-либо, вызванное действительным или мнимым превосходством, преуспеванием кого-либо». Зависть богов в эллинистической культуре – это глубокое понятие, основанное на представлении, что человек на земле не может обладать полнотой блаженства, его удел – страдание. В образе «независтно» представлено первостепенное отличие христианского Бога от языческих богов. Христианский Бог в абсолютной полноте готов наделить своими благами человека.

Автор справедливо отмечает, что сохранение подобных понятий, лексики, показывающей развитие современного русского языка, их связь с духовным наследием нашего народа открывает перспективу плодотворной работы над языком в школе. Когда церковнославянский будет введен в школьную программу не только в православных гимназиях, он поможет сделать уроки русского языка интересными, развивать языковое сознание молодого поколения.

В проекте рассматриваемого документа подчеркивается, что переводимые тексты «должны точно передавать смысл оригинала, быть понятными для молящихся и сохранять традицию возвышенности богослужебного языка, свойственную Православию». Однако определение возвышенности, его соотношение с понятностью слов и оборотов также очень расплывчато. Во-первых, не все национальные языки предполагают возвышенный перевод. Как отмечает Г.И. Трубицына: «Вряд ли выражение "приидите, поклонимся", переведенное на чувашский как "придите, постучим головами", звучит возвышенно». А между тем само мировоззрение чувашского народа не знало воздаяния чести через поклонения. Во-вторых, в современном расхристанном обществе, утратившем к тому же высокую планку культурной жизни среди широких слоев общества, не только многие возвышенные слова становятся непонятными, но и раздражают многие понятия нравственной жизни. В том же самом призыве «придите, поклонимся» само предложение смириться перед чем-то более высоким, чем человеческое «я», воспринимается как оскорбление. Нужно понимать, что язык – это не механический инструмент, а живой организм, который отражает изменения мировоззрения, психологию, историю народа.

Порой уточнение, направленное на то, чтобы упростить выражение для понимания, способно исказить его смысл. Например, слова апостола Павла: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но не все назидает» (1 Кор. 10,23) в современном русском переводе, изданном Российским Библейским обществом, звучат так: «Все позволено! Но не все способствует созиданию». Также могут быть утрачены едва заметные смысловые оттенки похожих слов.

Церковнославянский язык возвышен, неотмирен и тем самым он воцеломудривает человека, приобщает его к богатой церковной культуре, открывает новые горизонты в понимании жизни.

Еще одно очень значимое возражение против исправления церковнославянского языка: кто будет проводить эту работу? Ведь для того, чтобы вносить серьезные исправления в богослужебный язык, нужно, с одной стороны, иметь соответствующий духовный, молитвенный опыт, блестяще разбираться в литургических тонкостях, а с другой стороны – иметь серьезное филологическое образование, понимать особенности поэтической системы византийской гимнографии. Не случайно переводчиками богослужебных текстов на славянский язык стали именно равноапостольные Кирилл и Мефодий – люди святой жизни, получившие к тому же блестящее для своего времени образование и воспитание. Много ли сегодня таких специалистов? Есть ли у Русской Православной Церкви силы и средства начинать столь глобальный проект?

Приступая к работе над богослужебными текстами, нельзя забывать особенности русской церковной истории, русского менталитета. Для русского человека вопрос сохранности священных текстов, обряда всегда был значим, ибо внешнее всегда воспринималось им как отражение внутреннего. Мы не сможем забывать, что церковный раскол XVII века, вызванный поспешной непродуманной и категоричной реформой, не уврачеван окончательно до сих пор.

Таким образом, безусловно, можно сделать вывод, что существует проблема в понимании некоторых богослужебных текстов, которые в процентном соотношении составляют незначительную долю относительно тех молитвословий, смысл которых можно уяснить и без каких-либо исправлений. Но для решения этой проблемы ни в коем случае нельзя принимать поспешных мер и совершать необдуманных действий. Каждое исправление должно обсуждаться в широком кругу специалистов. Не должно происходить вмешательства в строй церковнославянского языка, заменяться должны только отдельные устаревшие слова, непонятные церковному человеку, не касающиеся определения догматических истин.

На мой взгляд, работу по улучшению понимания верующими богослужения нужно начинать не с перевода, а с просветительской работы с прихожанами и усиления контроля за служением духовенства. Для лучшего понимания церковнославянского языка необходимо организовать издание дешевых построчных комментариев к богослужебным текстам, качественных словарей и учебников. В проекте документа совершенно справедливо отмечается, что «важной задачей остается организация работы по широкому изучению церковнославянского языка. Большинство верующих ограничивается несистематическим знакомством с ним во время богослужения. В связи с этим необходима подготовка новых пособий по церковнославянскому языку разной степени сложности и детализации, а также учебных материалов в современных медиаформатах – в виде аудио- и видеокурсов, телепрограмм и т.п.» Изучение языка в воскресных и общеобразовательных школах, проведение занятий для прихожан без сомнения принесут добрые плоды.

Зачастую прихожане (а порой и сами священнослужители) плохо понимают смысл прочитанного в храме не потому, что церковнославянский изобилует непонятными или устаревшими оборотами, «в значительной степени восприятие текста зависит от качества его исполнения». Непродуманные сокращения, неблагоговейное служение также не способствуют пониманию не то что отдельных слов, а вообще смысла того или иного богослужения (последования).

Поэтому священноначалию следует активизировать работу по усилению контроля за качеством чтения и пения богослужебных текстов, требовать от духовенства раскрывать их глубокий назидательный смысл в проповедях. Здесь можно посоветовать проводить на епархиальном уровне конкурсы чтецов, обучающие семинары, периодически устраивать аттестацию священнослужителей и церковнослужителей на предмет знания основ церковнославянского языка и правил произношения. Настоятели должны следить за тем, как читают и поют в их храмах. Ведь «нередко прекрасные тексты остаются непонятными не из-за труднодоступности церковнославянского языка, а из-за плохого чтения и пения в храме». Необходимо проводить богослужебную практику для священнослужителей небольших храмов в крупных соборах, во время которой проверять качество чтения.

Если такая работа будет проводиться, то без сомнения через небольшой временной промежуток мы увидим добрые плоды в церковной жизни, которые вполне возможно окажут влияние и на общекультурный уровень нашего народа.