От отца диакона узнал я, что Вы поселились в епархиальном доме. Желаю Вам в нем пожить в добром здравии и с душевным удовлетворением творить великое и священное дело, к которому Вы призваны как член Собора и как Товарищ председателя. Слежу за деятельностью Собора по газетам и утешаюсь, что на первых порах, там, по-видимому, царит доброе настроение. Неожиданно и странно поспешное назначение митрополитами трех архиереев сегодня, почти накануне открытия Собора. Несколько странно постановление правительства о незыблемости нынешних церковных учреждений и представлении соборных постановлений на уложение Временного правительства. И еще многое вызывает недоумение, но об этом слишком долго было бы писать. С 18-го у меня гостил о. архимандрит Леонид. Мы с ним служили в соборе. Много беседуем с ним; он, по-видимому, хорошо себя чувствует у меня; Хутынь ему весьма нравится, и я сам с ним отвожу душу и весьма утешен возможностью предоставлять ему некоторый отдых после петроградских всяких треволнений. Убеждаюсь, что и о. Сергий, и о. Алексий Кушневский в суждениях о нем глубоко неправы, хотя, разумеется, об этих суждениях я даже не намекаю о. Леониду.

Дела, согласно Вашему распоряжению, все поступили ко мне. Разрешаю их по мере разумения. Ничего существенного и вызывающего недоумение за это время не поступало. Я поручил о. Тихону сделать - и, надеюсь, это будет делаться - выписку наиболее важных дел и резолюций на них. Эта выписка, а также некоторые необходимые бумаги будут Вам посланы на днях.

Весьма тревожны вести о Риге, но этого следовало ожидать, равно как можно ожидать и дальнейших бедствий.

Архимандрит-беженец (Серафим Кургинский) сидит у меня с 12-го числа. Он поселен в гостинице со своей матерью. Оба - люди скромные и хорошие. Беспокойства от него пока никакого нет. На зиму он предполагает поселиться в гостинице Десятинного монастыря. (Нрзб.) мне телеграфировала о том, что кн[язь] собирается приехать в Новгород и "пожить в каком-либо монастыре, например Хутыни". Я ответил, что меня там скоро не будет, так как я перееду в город, и что вообще здесь в монастырях вряд ли ему будет удобно. Но, кажется, он все-таки к ним приедет. Могут сказать, что это - "контрреволюция"...

Буду еще Вам писать, а сейчас хотел только сказать Вам, что мы здесь пока живы и здоровы и по возможности делаем наше дело.

Место жительства Вами избрано весьма удобное, и во всех отношениях это практично.
Умер бедный Штюрмер. Замучили его "гуманные" меры нового правительства, которое держало его без суда и следствия в течение пяти с половиной месяцев в тюрьме. Кажется, уже пора сказать всем этим правителям, что Россия не игрушка и нельзя ею шутить и браться управлять ею кому вздумалось. Надо послушать Пуришкевича^[1]