Посылается к Вам о. Вячеслав Немов. На основании данных мне соображений о. кафедральным и о. диаконом и на основании наших совещаний между мною, указанными лицами и о. ключарем я составил препровождаемый Вам доклад по складу и архиерейскому дому. Выводы весьма неутешительны, а по словам о. диакона, положение дел таково, что такое или иное разрешение вопроса не терпит отлагательства, т. к. на 1-е марта осталось лишь три тысячи девятьсот пятьдесят два рубля семьдесят одна копейка, а при настоящем штате, по его словам, день обходится до трехсот рублей, так что в начале марта придется ликвидировать хозяйство. Без Вас ничего предпринять нельзя, а Вы приехать вряд ли сможете, приходится поэтому прибегать к неудобному, особенно в настоящее время, письменному способу переговоров. Во что бы то ни стало, для того чтобы сохранить status quo* хотя бы до 1-го мая, необходимо устроить выдачу арендаторами московскими заимообразно вперед известной суммы, иначе надо будет распустить хор, братию, служащих, а это сделать - особенно служащих - при настоящих обстоятельствах весьма затруднительно, т. к. они в силу новых условий обставлены всякими гарантиями... Положение во всех отношениях крайне затруднительное, в особенности ввиду того что здесь нет налицо хозяина.

Мы здесь находимся пред лицом многих опасностей, главнейшая из них - возможность очутиться пред лицом и во власти полнейшей анархии. Сегодня я об этом говорил с генералом Махровым, который является начальником главным всех частей 12-й армии. Он говорит, что положение безнадежное: войска нет, все продано, огромнейшей ценности имущество оставлено и брошено, и дело доходит до того, что пулеметы на рынке продаются по семь рублей, не говоря уже о лошадях и прочем имуществе. Я всячески добиваюсь того, чтобы склад был вывезен поскорее. Ведь это приманка для грабителей и опасность громадная в случае возникновения погромов в городе, чего особенно боятся в настоящее время. Кондрашев, по-видимому, делает, что можно в этом направлении, и склад вывозится, но на лошадях; при всем старании это делается очень медленным темпом.

Настроение и тревожное и тяжелое, меня хотели арестовать за какие-то речи в соборе: везде, очевидно, есть шпионы. Но, как мне передавали, военная власть не утвердила этого ордера. Тяжело действовать в такое время, особенно при наличии горького чувства, что какие-то мерзавцы могут с тобою сделать что угодно и что судьбами России управляют проходимцы. Из Москвы никаких вестей не получаю. Вам послал письмо в ответ на Ваше от 8-го (через Соловьева присланное) в пакете из канцелярии. От своих из Москвы с Рождества не имею вестей. Наверно, уже писали к 12-му, но я ничего не получил. Газет нет никаких. Новгород объявлен в осадном положении. О[тец] Немов Вам сообщит, как мы здесь живем и действуем.

С[естра] Ангелина умирает, агония со вчерашнего дня, она без памяти и только благодаря здоровому сердцу, по-видимому, не кончается; с часу на час, однако, ожидается развязка.

20-го февраля 1918 г.

Скончалась с. Ангелина сегодня в 11 ч. 20 м. вечера. Жаль смотреть на ее мать, которая теряет единственного своего ребенка.

Сегодня после долгих ожиданий получил из Москвы от 2-го февраля письмо от родителей. Их беспокоит их положение - при полном отсутствии возможности получить проценты и даже при невозможности продавать ценные вещи, т. к. при осмотре сейфа наиболее ценные золотые вещи были описаны... Но все в руках Божиих, и все может измениться так, что "аннулированы" будут как раз те, кто в настоящее время спешит "аннулировать" всех и вся... Мой отец пишет, что он Вам еще писал... Так что у Вас теперь постепенно образуется целый ряд изречений из творений митрополита Филарета.

Итак, мир, по-видимому, подписан^[1]; как бы он ни был позорен, все же это есть шаг вперед в смысле выяснения положения. Может быть, Господь пошлет на нас тяжелую, но твердую руку немцев для приведения в порядок в конец расстроенной России.

Сегодня я видел в лазарете госпожу N. Но она какая-то рассеянная, и я не мог от нее толком добиться сведений о Вас. От представленного доклада и от множества писем, идущих к Вам отсюда, я боюсь, что у Вас голова пойдет кругом. Думаю, что для разрешения настоящего вопроса о положении архиерейского дома следует во что бы то ни стало добиться получения от арендаторов тысяч десять-двенадцать авансом. Тогда до мая можно будет дотянуть без перемен.

Игумения Филарета осаждает телеграммами. Теперь едет туда разобраться в этом деле о. Серафим Вяжищский. Говорят, Филарета - ненормальная.

Благословите, дорогой Владыка, и помолитесь; очень трудно здесь без Вас, то и дело
нагромождаются неразрешимые вопросы.
Ваш усердный послушник Е. Алексий.

P. S. 21 февраля 1918 г.

Пожалуй, ко 2-му марта не придется послать Вам письма, дорогой Владыка. Примите мой усердный привет с днем Вашего Ангела, который да хранит в мире и благополучии Вашу святыню. Будет очень прискорбно, если Вы не соберетесь на 1-ю седмицу сюда. Это было бы удобное время для разрешения насущных вопросов.

Склад аптечный - это какой-то роковой, заколдованный круг. Эти дни усиленно вывозили со двора всякий хлам, вроде разбитых ящиков. А сегодня слышно, что ввиду окончательной демобилизации вывозка приостановлена и опять сюда будут привозить товар.

Мой отец пишет, что в Ялте во время беспорядков скончался П. П. Извольский...^[2] Так постепенно сходят с жизненной сцены бывшие видные деятели. На почве ассигнования Советом рабочих депутатов чиновникам консистории дополнительных прибавок - разыгрываются инциденты: сейчас мне о. Нименский показал подлинное, добытое им каким-то путем из Совета письмо о. Белина (анонимное) - Валентинову, которого он в письме несколько раз называет "товарищ". В этом письме он выражает протест против того, что членам консистории протоиереям не дано прибавок, пишет о том, что он сочувствует работе Совета, готов сотрудничать с ними, упоминает о том, что он по проискам черной сотни был Вами уволен "за прогрессивные взгляды" от должности благочинного и т. д. и в заключении просит отменить уже для всех прибавки, раз они ему, такому человеку, не даны.

Вот до чего может дойти подлость людская. Не знаю, каков будет для о. Белина результат этого его шага. На последнем пастырском собрании (одних священников) было о. Белину выражено порицание за его отсутствие на крестном ходе 11-го и за его отношение к этому крестному ходу, который он в записке на имя благочинного Беляева назвал демонстрацией. Теперешнее его выступление - посерьезнее того. Вот все это, вся эта окружающая гадость и подлость и делает всякую работу при нынешних условиях особенно трудною.

Еще раз прошу Ваших святых молитв.

Чувствуется уже дыхание весны, солнце греет сильнее, но снега очень много, и он тает не особенно быстро.